– Полагаю, что кто-то из вас должен меня охранять. Вы не будете настолько любезны, чтобы занять этот пост? Среди всего этого сброда вы один похожи на человека.
Вернер Хос еще раз заварил свежий кофе. Две чашки Рудольф Гровиан взял с собой в кабинет, куда провел Маргрет Рош. Она показалась ему растерянной, но очень решительной. Довольно привлекательная особа. Немного за пятьдесят, среднего роста, крепкого телосложения. Густые волосы такого же цвета, как у ее племянницы, с рыжеватым отливом. В чертах лица также просматривалось фамильное сходство.
На самый важный вопрос, а именно наблюдались ли когда-либо у Коры признаки душевного расстройства, Маргрет Рош энергично покачала головой. И прежде чем приступить к даче показаний, в свою очередь задала вопрос.
Рудольфу нечего было скрывать. Он описал случившееся с помощью нескольких скупых фраз. Маргрет слушала его с каменным лицом. Когда он умолк, появились первые ответы.
Имя Георг Франкенберг ни о чем ей не говорило. Имена Хорсти и Франки вызывали лишь недоумение. А вот Джонни – другое дело. Кора говорила о нем, один-единственный раз. Она назвала его архангелом, изгоняющим людей из рая.
– И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги.
«Друг называл его Бёкки, – вспомнил Рудольф Гровиан. – Это был сатана. Он искусил женщину, превратившись в змея. А затем пришел Тигр. У него были хрустальные лапы».
Конечно же, это походило на безумие. Но шрам у Коры на лбу он видел собственными глазами. А еще она упоминала о пепельнице. Не нужно иметь богатую фантазию, чтобы представить, что произошло в этом подвале. Девушка, которой поход на дискотеку приходилось оправдывать разговором с Богом, наверняка была прекрасно знакома с библейскими историями.
Каким именно было прозвище Джонни, когда Кора Бендер с ним познакомилась, и что именно она пережила, ее тетя не знала. Тем не менее косвенно она подтвердила лепет племянницы, равно как и четко произнесенные слова.
Это произошло пять лет тому назад. В мае Маргрет Рош позвонил брат. Он беспокоился о своей дочери, полагая, что она попала в дурную компанию.
– Я не восприняла его слова всерьез, – сказала Маргрет. – В доме, где телевизор считают подарком дьявола, любой молодой человек вызовет подозрения.
Однако, судя по всему, опасения брата оказались не беспочвенными. В августе Кора пропала, и три месяца от нее не было ни слуху, ни духу. И только в ноябре к Вильгельму явился врач.
По его словам, Кору нашли несколько недель назад где-то на обочине. С ней ужасно обошлись, и какое-то время она находилась без сознания. Позже она рассказала, что попала под машину. Однако на основании полученных травм врач предположил, что ее выбросили на дорогу на ходу.
Рудольф Гровиан почувствовал некоторое облегчение. Дальнейший рассказ Маргрет Рош тоже прекрасно вписывался в общую картину. Она говорила о травме. Что бы ни сделали с ее племянницей, Кора отказывалась это обсуждать. Судя по всему, попытку самоубийства можно было отнести к разряду фантазий, беременность тоже. Рудольф попытался в этом разобраться.
– Ваша племянница неоднократно утверждала, что убила невинное дитя.
Маргрет Рош нервно рассмеялась.
– Этого не могло быть. У нее не было ребенка.
– Я имел в виду беременность, – произнес он.
– Думаете, она сделала аборт? – Маргрет Рош покачала головой. – Даже представить себе такое не могу. Кто угодно, только не Кора.
– У нее мог случиться выкидыш, – предположил Рудольф. – Если над ней поиздевались, это было бы неудивительно. Известно ли вам имя врача, который лечил тогда вашу племянницу?
– Нет. Не знаю я и того, в какой клинике она находилась.
– Она говорила, что лечилась не в клинике…
Маргрет Рош печально рассмеялась, перебив его.
– Она говорила! Не слушайте Кору. Она полностью вытеснила эту историю из своего сознания. Вы знаете, что такое психологическая травма?
Рудольф вспомнил о стене в мозгу, которую сломал своими вопросами, и коротко кивнул. А Маргрет Рош продолжила:
– Хорошо, тогда призовите на помощь рассудок. Я знаю множество врачей, в том числе и волонтеров. Но среди них нет никого, кто подобрал бы на обочине тяжело раненную девушку и взял бы ее к себе домой. Это было бы безответственно. Не знаю, почему Кора вам это рассказала. Может быть, ей хочется, чтобы такой человек существовал. Кто-то, кто позаботился о ней. На самом деле она всегда была предоставлена сама себе.
Это было вполне логично. Следующий вопрос был вызван замечанием врача об исколотых руках.
– Ваша племянница когда-нибудь принимала наркотики?
Прошло несколько секунд, прежде чем Маргрет Рош нерешительно кивнула.
– Да, героин, но недолго. Должно быть, это случилось в тот же период. Полагаю, наркотики давал ей Джонни, чтобы подчинить ее себе. Сама Кора ничего себе не колола. Она не знала, как это делается.
Маргрет Рош вздохнула.
– Когда Кора приехала ко мне, она была в жутком состоянии. Она думала, что у нее ломка, но это было не так. Ей снились жуткие кошмары. Всегда около двух часов ночи, хоть часы сверяй. Я регулярно давала ей резедорм. Однако с таким же успехом я могла бы давать Коре глюкозу. Ровно без пяти два моя племянница садилась на диване, начинала махать руками и орать во все горло: «Прекратите! Перестаньте, свиньи!» При этом она спала, и разбудить ее мне не удавалось. Когда я заговаривала с ней на эту тему, она начинала бормотать что-то про подвал, червей, тигров и баранов.
Рудольф Гровиан слушал Маргрет с интересом, чувствуя, как с его души падают все новые и новые камни. Бёкки и Тигр – этих имен Кора тете не называла. Одно дело довести молодую женщину своими вопросами до безумия, и совсем другое – подвести ее к точке, когда воспоминания всплывают наружу и наконец-то объясняют мотивы.
– Я несколько раз просила Кору, чтобы она обратилась к врачу, – продолжала тетя. – Но она отказывалась, а заставлять ее я не хотела. Однако ей нужна была помощь. В конце концов я стала подмешивать ей в еду тимолептики[3]. Через несколько месяцев состояние Коры улучшилось, она стала спокойно спать по ночам и окрепла.
Несколько секунд Маргрет Рош помолчала, а затем поинтересовалась:
– Она ведь не узна́ет о том, что я вам здесь рассказала? Если вы скажете ей, что я проинформировала вас насчет героина, Кора закроется, можете не сомневаться. Для нее важнее всего держать прошлое под замком. Лучше вообще не говорить ей об этом. Да и зачем ее обвинять? Это было давно, в самом начале истории. Может быть, я сумею уговорить ее рассказать вам и окончание. Не знаю, что она помнит. Но попробовать стоит. Вы позволите мне с ней поговорить?
Рудольф кивнул, снова пообещал Маргрет это устроить и стал постепенно продвигаться дальше. Родительский дом, детство… Он хотел получить подтверждение того, что мать Коры Бендер была религиозной фанатичкой, а отец не мог противиться этому безумию. Может быть, ему удастся получить еще какое-то объяснение тому, что творится в подсознании Коры. Возможно, ее изнасиловали в детстве?
Но едва Рудольф задал первые вопросы о детстве Коры Бендер, как с ее тетей произошла странная метаморфоза. Готовность помочь улетучилась, как дым.
– По этому поводу я мало что могу сказать. Я почти не общалась с семьей брата. Мне не удалось урезонить невестку. Когда я приезжала к ним в гости, Кора производила на меня впечатление нормального ребенка. Мать не давала ей продохнуть, но Кора умудрялась ей противостоять. Кто-то, возможно, сломался бы под постоянным давлением, но Кора… Как бы поточнее выразиться? Она становилась сильнее. Кора была очень развитой для своего возраста, смышленой и ответственной. Она рано взяла на себя обязанности по дому. Не потому, что от нее этого требовали, а потому что она видела: мать не справляется. Можно было бы сказать, что моя племянница рано повзрослела.
А что насчет супружеских обязанностей? Ведь последствия налицо: мокрая постель в девять лет, а в девятнадцать – героин! Маргрет знала, что дети, с которыми дурно обращаются, часто заканчивают именно так. Теперь ее брат уже старик, изможденный и уставший от жизни. Иногда он звонит ей: «Как там Кора?» И радуется, услышав: «У нее все в порядке».
Маргрет Рош просидела у Рудольфа Гровиана почти целый час. Он так и не узнал о том, что происходило у Коры в голове. Даже имя «Магдалина» произнесено не было. Наконец прозвучал вопрос:
– Когда же я смогу увидеть племянницу?
Рудольф поднялся.
– Я узнаю, как продвигаются дела у моих коллег.
Коллеги стояли в коридоре. Ему захотелось посмотреть, в каком состоянии находится Кора Бендер. Когда Рудольф вошел в комнату, она снова сидела прямо. Берренрат стоял у окна и беседовал с врачом. Выражение его лица напомнило Рудольфу слова Винфрида Майльхофера о божественном судие.
Можно себе представить, какое впечатление создалось у врача при виде женщины, лежащей на полу без сознания, с разбитым лицом. Полиция и ее суровые методы допроса…
– Ваша тетя хочет вас видеть, госпожа Бендер, – произнес Рудольф.
Она уставилась на полицейского так, словно пыталась просверлить взглядом дырку у него в мозгу.
– Ей нужен покой! – запротестовал врач.
– Чушь, – возразила Кора. – Только что вы сказали, что ваше средство поставит меня на ноги. Так и произошло. Я никогда в жизни не чувствовала себя бодрее. – И она посмотрела на Рудольфа Гровиана. – Что вам рассказала Маргрет?
– Я приведу ее, – только и ответил он.
Через две минуты Рудольф вернулся. За ним по пятам следовала Маргрет Рош. Он жестом попросил Берренрата и врача выйти из комнаты. А сам остался, стараясь не привлекать к себе внимания и молча наблюдая за происходящим. Маргрет Рош остановилась посреди комнаты, и Рудольф увидел панику на лице Коры Бендер и услышал ее хриплый, приглушенный голос:
– Что ты ему рассказала?
– Ничего, – солгала ей тетка. – Не беспокойся. Я приехала, чтобы тебя навестить. Ведь ты-то, к сожалению, завтра ко мне не приедешь. Я так тебя ждала. Как малыш?