— Какое слово вы подыскиваете, миссис Маджинес?
Лорен задумалась.
— Странной, — наконец произнесла она. — Камилла была странной. — Она опять посмотрела на мужа, который не сводил с нее глаз, и поспешила добавить: — Прости, Ренделл. Я знаю, это ужасно, то, что я говорю, но эти люди из полиции. Они хотят знать правду.
— Что вы имеете в виду, говоря, что она была странная? — спросил Фрост.
— Ну, знаете, как бывает, когда приходишь на вечеринку и замечаешь среди гостей одинокую фигуру? — сказала Лорен. — Человека, который никогда не смотрит тебе в глаза? Она всегда была сама по себе, сидела в углу или пряталась в своей комнате. Нам даже в голову не приходило, чем она там занималась. Молилась! Стояла на коленях и молилась. Читала книжки, которые ей давала в школе подружка-католичка. Мы ведь даже не католики, а пресвитериане. И вот представьте себе, она запиралась в своей комнате. Хлестала себя ремнем, поверите? Очищалась. Откуда они берут такие идеи?
Ветер захлестывал окна морской солью. Ренделл Маджинес издал слабый стон. Риццоли заметила, что он смотрит прямо на нее. Ей стало интересно, многое ли он понял из их разговора. «Ясное сознание было бы для него самой большой мукой», — подумала Джейн. Понимать все, что происходит вокруг тебя. Знать, что твоя дочь, единственное родное дитя, мертва. Знать, что твоя жена устала ухаживать за тобой. Знать, что ужасная вонь, которой ты вынужден дышать, исходит от тебя.
Она расслышала шаги и, обернувшись, увидела, что в комнату входят двое молодых людей. Было совершенно очевидно, что это сыновья Лорен — с такими же темно-рыжими волосами и миловидными лицами. Хотя оба были одеты в джинсы и свитеры, им удавалось, как и их матери, производить впечатление стильных и уверенных в себе людей. «Вот что значит порода», — подумала Риццоли.
Она встала и пожала им руки. Ее рукопожатие было твердым, властным.
— Я детектив Риццоли, — представилась она.
— Мои сыновья Блейк и Джастин, — представила детей Лорен. — Они приехали домой на каникулы.
«Мои сыновья», — сказала хозяйка дома. А не «наши сыновья». В этой воссозданной семье линии любви, видимо, не переплетались. Даже после семи лет брака ее сыновья по-прежнему были ее сыновьями, а дочь Ренделла — его дочерью.
— Они наши домашние юристы, — сказала Лорен. — Все споры, происходящие за семейным столом, вполне сопоставимы с судебной практикой.
— Дискуссии, мама, — сказал Блейк. — Мы называем это дискуссиями.
— Иногда я не вижу разницы.
Ребята присели с легкой грацией атлетов и устремили взгляды на Риццоли, словно ожидая, когда же начнется представление.
— Учитесь в колледже? — спросила она. — Ну и где же?
— Я в Амхерсте, — сказал Блейк. — А Джастин в Бодуане.
Оба колледжа находятся сравнительно недалеко от Бостона.
— И вы хотите стать юристами? Оба?
— Я уже подал заявление на юридический факультет университета, — сказал Блейк. — Меня интересует право в области культуры. Может, поработаю в Калифорнии. Изучаю кино в качестве непрофилирующей дисциплины, так что думаю, база у меня будет.
— Да, и еще он мечтает окружить себя смазливыми актрисками, — добавил Джастин. За эту реплику он получил игривый тычок под ребро. — Уж это у него точно получится!
Риццоли удивилась, что братья обмениваются такими шуточками, в то время как их сводная сестра убита и еще лежит в морге.
— Когда вы в последний раз видели свою сестру? — спросила она.
Блейк и Джастин переглянулись. И в один голос ответили:
— На похоронах бабушки.
— Это было в марте? — Риццоли посмотрела на Лорен. — Когда Камилла приезжала домой?
Лорен кивнула.
— Нам пришлось обращаться с прошением к церкви, чтобы ей позволили приехать на похороны. Это все равно что просить о досрочном освобождении заключенного. Меня потрясло, что ей не разрешили приехать домой еще раз, в апреле, после того как у Ренделла случился удар. К родному отцу не отпустили! А она смиренно приняла это решение. Сделала то, что ей сказали. Можно только гадать, что творится в этих монастырях, какие тайны они скрывают, раз боятся выпускать своих послушниц. Хотя, может, поэтому ей и нравилось там.
— Почему вы так думаете?
— Потому что она всегда об этом мечтала. О наказании. О боли.
— Камилла?
— Я уже сказала вам, детектив, она была странной. В шестнадцать лет она разулась и отправилась гулять босиком. В январе. На улице было минус десять! Горничная нашла ее стоящей в снегу. Разумеется, все наши соседи вскоре узнали об этом. Нам пришлось отвезти ее в больницу с обморожением. Она сказала врачу, что сделала это, потому что все святые страдали, и она тоже хотела почувствовать боль. Она думала, это приблизит ее к Богу. — Лорен покачала головой. — Что с такой девочкой прикажете делать?
«Любить ее, — подумала Риццоли. — Пытаться понять».
— Я предложила сводить ее к психиатру, но Ренделл и слышать об этом не хотел. Он никогда бы не признался, что его дочь… — Лорен замолчала.
— Да скажи же это, мам, — не выдержал Блейк. — Она была сумасшедшей. Вот что все мы думали.
Отец Камиллы снова застонал.
Лорен поднялась, чтобы стереть с его рта очередную струйку слюны.
— Где эта сиделка, хотела бы я знать? Она должна была явиться в три.
— Когда Камилла приезжала в марте, как долго она пробыла здесь? — спросил Фрост.
Лорен растерянно взглянула на него.
— Около недели. Она могла бы пробыть и дольше, но предпочла вернуться в монастырь.
— Почему?
— Думаю, ей не хотелось оставаться среди гостей. На похороны съехалось много моих родственников из Ньюпорта.
— Да, вы говорили, что она была отшельницей.
— Это еще мягко сказано.
— У нее было много друзей, миссис Маджинес? — спросила Риццоли.
— Если они у нее и были, то в дом она никого не приводила и с нами не знакомила.
— А в школе? — Риццоли посмотрела на мальчишек, которые тут же переглянулись.
После чего Джастин излишне грубо произнес:
— Разве что среди дурнушек.
— Я имела в виду мальчиков.
Лорен удивленно рассмеялась.
— Какие мальчики? Она мечтала только о том, чтобы стать невестой Христовой.
— Она была привлекательной девушкой, — сказала Риццоли. — Может, вы этого и не замечали, но я уверена, что многие ребята обращали на нее внимание, интересовались ею.
Джейн взглянула на сыновей Лорен.
— Никто не хотел с ней встречаться, — сказал Джастин. — Над ней же все смеялись.
— А когда она приезжала домой в марте, она встречалась с кем-то из своих друзей? Никто из мужчин не проявлял к ней повышенного интереса?
— Почему вы так настойчиво спрашиваете про мальчиков? — удивилась Лорен.
Риццоли не придумала ничего лучшего, кроме как сказать правду.
— Мне очень неприятно говорить вам об этом. Но незадолго до гибели Камилла родила ребенка. Ребенок родился мертвым.
Она опять посмотрела на братьев.
Блейк и Джастин ошеломленно уставились на полицейских.
На мгновение в комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра за окном.
Лорен первой нарушила молчание:
— Вы ведь читаете газеты? Что только не вытворяют эти священники! Камилла пробыла в монастыре последние два года. Она была под их присмотром, под их покровительством. Вам следует говорить с ними.
— Мы уже побеседовали со священником, который имел доступ в монастырь. Он охотно предоставил нам свой образец ДНК. Но анализ займет какое-то время.
— Выходит, вы до сих пор не знаете, он ли отец. Тогда почему вы мучаете нас этими вопросами?
— Ребенок мог быть зачат примерно в марте, миссис Маджинес. В тот месяц, когда она приезжала домой на похороны.
— И вы полагаете, это случилось здесь?
— Дом был полон гостей.
— Что вы от меня хотите? Чтобы я обзвонила всех мужчин, которые побывали у нас в то время? «Да, кстати, вы не спали с моей падчерицей?»
— У нас есть ДНК ребенка. С вашей помощью мы могли бы установить личность отца.
Лорен вскочила с кресла.
— Я бы хотела, чтобы вы немедленно покинули мой дом.
— Ваша падчерица мертва. Разве вы не хотите, чтобы мы нашли убийцу?
— Вы ищете не в том месте. — Она подошла к двери и крикнула: — Мария! Проводи полицейских!
— ДНК дала бы нам ответ, миссис Маджинес. Всего несколько мазков, и мы бы сняли все подозрения.
Лорен повернулась к Риццоли.
— Тогда начинайте со священников. И оставьте в покое мою семью.
Риццоли юркнула в машину и с силой хлопнула дверцей. Пока Фрост прогревал двигатель, она все смотрела на дом, вспоминая, какое впечатление он произвел на нее поначалу.
До того как она познакомилась с его обитателями.
— Теперь я понимаю, почему Камилла ушла из дома, — сказала Джейн. — Представляю, каково было жить здесь. С такими братьями. И с такой мачехой.
— Пожалуй, наши вопросы расстроили их больше, чем смерть девушки.
На выезде из гранитной арки ворот Риццоли оглянулась и бросила прощальный взгляд на дом. Джейн представила себе девушку, порхающую словно ангел по его просторным залам. Девушку, которую высмеивали сводные братья, игнорировала мачеха. Девушку, чьи надежды и мечты подвергались насмешкам со стороны тех, кто должен был любить ее. Каждый день, прожитый в этом доме, наносил новые раны ее одинокой душе, и это было больнее, чем мороз, обжигающий босые ноги. Ты хотела стать ближе к Богу, познать его бескорыстную любовь. За это они поднимали тебя на смех, жалели, говорили, что по тебе плачет психлечебница.
Неудивительно, что монастырь казался ей желанной обителью.
Риццоли вздохнула и уставилась на дорогу, которая простиралась впереди.
— Поехали домой, — сказала она.
— Этот диагноз поставил меня в тупик, — заявила Маура.
Она выложила серию цифровых фотографий на стол в конференц-зале. Четверо ее коллег едва поморщились при виде этих снимков, поскольку в секционном зале им доводилось видеть кое-что похуже изъеденной крысами кожи и злокачественных наростов. Казалось, их больше занимала коробка со свежими черничными булочками, которые Луиза принесла еще утром, и доктора мысленно смаковали их, невзирая на тошнотворные снимки. Когда работаешь с трупами, волей-неволей учишься абстрагироваться от жутких картин и запахов, чтобы не испортить аппетит. Среди патологоанатомов, с