Пыл пригасить удалось, а вот что касается настроения, с этим было сложнее…
– Явились, стало быть, по мою душу, – слабым голосом проворчал Кагоров, глянув на нее сквозь полуопущенные ресницы. – Только прежде чем вы начнете задавать мне свои дурацкие вопросы, сразу хочу сказать: я ее не убивал.
– Кого?
– Ой, да ладно вам, Наталья Евгеньевна, непонимание изображать. Таисия позвонила мне. Очень хотела увидеться, – принялся рассказывать Кагоров, вовсе закрыв глаза.
– С целью?
– Говорила, что соскучилась. А как там на самом деле, кто же теперь узнает!.. Вы записывайте, записывайте, – неожиданно посоветовал ей Кагоров, распахнув глаза и заметив, что она сидит неподвижно и рассматривает рисунок ковра под ногами. – Второго случая может не представиться.
– Почему?
– Потому что могу умереть. Доктора могут решить оперировать меня, а что там со мной после операции станет, неизвестно. Может, дурачком сделаюсь совершенным… Хотя умным бы был, не поехал бы к Таисии.
Нет, пора ей все же работу менять. Точно пора. Вот должна быть беспристрастной, так ведь? А она не может. Она к Кагорову что-то вроде симпатии чувствует. Столько всего свалилось на человека. Сначала смерть жены. Потом смерть любовницы. Теперь вот и сам чудом остался жив.
Конечно, Лесовский сейчас моментально саркастически заметил бы: а так ли уж реально чудо это? Может, все очень удачно было подстроено? Может, кто-то из своих руку к его черепушке приложил, чтобы подозрения с Кагорова снять. Вот, мол, я тоже в пострадавших, какой из меня убийца?…
Но то Лесовский, а то она. Она так, как он, не может рассуждать. Она для начала соберет факты, проанализирует их, а потом уже начнет стряпать обвинение.
– Итак, вы утверждаете, что она сама позвонила вам?
– Легко проверить. Она звонила с мобильного на мобильный. Берете распечатку и проверяете. Все-то вас учить… – хмыкнул Кагоров с ехидством. – Конечно, вам бы хотелось, чтобы это я ей позвонил. Ан нет. Она!
– Так, хорошо. – Наталья быстро записывала. – Как вы вошли, если утверждаете, что она к тому моменту была уже мертва?
– Дверь была не заперта. Я ее открыл и вошел.
Про это Наталья знала. Соседка убитой утверждала, что мужчина даже не позвонил в дверь, будто был уверен, что она открыта. Просто толкнул и вошел. А потом спустя какое-то время выскочил как ошпаренный. Вещи в охапку, глаза сумасшедшие. Маньяк, да и только! Так именно охарактеризовала Кагорова пожилая женщина. Сколько он пробыл там, она точно не скажет. Может, минут пять, а может, больше. Она площадку подметала, на часы не смотрела. За пять минут можно человек десять зарезать, не то что одну беззащитную девушку…
– Откуда была такая уверенность, что дверь окажется незапертой?
– Так Стаська сама и сказала, что не закроется. Мать, говорит, выпровожу и в ванну залягу. Дверь запирать не стану. Ты, говорит, входи и…
– И?
– И присоединяйся, ну или что-то в этом роде. Она была великой выдумщицей в плане сексуальных забав. – Кагоров слабо улыбнулся. – Без комплексов, короче.
– Если она была столь беспринципна…
Наталья нахмурилась, с досады закусив губу, вспомнила про странное поведение Никиты.
Может, он тоже теперь с какой-нибудь красоткой без комплексов забавляется? Может, Наталья кажется ему не столь раскрепощенной и сексуальной за всеми своими заботами и усталостью? Может, его и потянуло к такой вот разухабистой любви.
– Если она была столь беспринципна, – снова повторила она, еле сдержавшись, чтобы не захныкать, – то, возможно, у нее, кроме вас, был кто-то еще? Я о сексуальных партнерах.
– Да понял я. – Кагоров вздохнул, тут же вспомнив про вероломные чувства своей покойной жены. – Кто ее знает-то? Может, и был. Да наверняка был! Мы с ней всего три раза и виделись. Первый раз, когда на дороге ее подобрал. Второй – в ту самую роковую для всех нас ночь. А третий раз уже в тюрьме.
– Вы были там?! – удивилась Наталья, поднимая глаза от протокола допроса. – С какой целью?
– Ну… Жалко ее стало. Поесть ей привез. Поговорить захотелось. А она возьми и признайся мне, что когда доставала визитки из моего кармана, я их врачу «Скорой помощи» дать хотел, то на пузырек из-под яда наткнулась.
– Как же она догадалась, что это пузырек непременно из-под яда?
– Да интуитивно, скорее всего, – слабо шевельнул плечами Кагоров, моргая с великим трудом, веки будто свинцовыми сделались. – Сами посудите, милиция все вокруг перерыла, ничего не нашла. А тут в моем кармане какой-то пузырек. Зачем он мне, так ведь? Она смекнула, что тут что-то нечисто, пузырек в руки и к двери, а здесь ваш коллега прыткий. Дальше вы знаете.
Дальше она знала. Все знала, кроме одного: кто же убийца?! Кто убил Лилию Кагорову, в девичестве Леину? Кто потом начал избавляться от нежелательных свидетелей в лице молодого наркомана Павлика и его подружки Таисии? Кто потом совершил нападение на самого Кагорова? И было ли то покушением, а не умелым заметанием следов…
Ох-ох-ох, не найдет убийцу до конца недели, с работы ее выгонят, как было заявлено сегодня в кабинете прокурора области. Или сама уйдет, коли понизят ее. Да и не в угрозах начальства дело, если уж честно. Самой хотелось разобраться.
Как же так, черт побери?! До сих пор подозреваемого так и нет. А что, если…
Морозом по спине от неожиданной ее идеи так вдарило, будто гадюка ледяная по позвоночнику проползла.
Боже мой! Почему же она раньше об этом не подумала, а?! Что мешало эту версию взять в разработку? Хватка ослабла? Или рассеянной стала из-за внезапно вспыхнувшей любви своей к красавцу Никите?…
Вот это да! Вот это момент прозрения!
– Так, хорошо, давайте мы с вами предположим, что у убитой был кто-то еще. Мог этот кто-то до вашего прихода побывать у нее в гостях?
– Да запросто!
– Почему вы так решили? С момента звонка до вашего приезда много времени минуло?
– Прилично. Минут сорок добирался.
– Откуда вы добирались? Насколько мне известно, в фирме вы в тот день не появлялись. От вашего дома, если ее звонок застал вас там, до дома убитой значительно дольше добираться нужно. Где вас застал ее звонок?
– Я был возле дома ее сестры. Говорил с ней, – нехотя признался он.
– О чем? – моментально прицепилась Наталья, заметив, что теме этой Кагоров не рад.
– О чем, о чем? Обо всем! – он чертыхнулся едва слышно, снова прикрывая глаза. – Вы бездействуете, вот решил свое собственное расследование устроить.
– Вы ее допрашивали?! Почему ее?!
А это было уже интересно, потому что ее вопрос попал точно в цель. Кагоров даже отвернуться от нее попробовал лицом к стене. Не получилось, потому как слаб был и немощен. Тут же застонал, сморщился, осторожно вернул себя в прежнее положение. Помолчал немного, затем проговорил:
– Допрашивал, потому что подозревал.
– В чем?
– В убийстве моей жены. Ну, в отравлении то есть.
«Сейчас начнет душу из меня вынимать», – с тоской подумал Кагоров. Придется выкладывать все, обнажать все потайные углы, а как не хочется. Что ей до жизни его – этой красивой прокурорской бабе?! Ей же плевать! У нее в разработке до двух десятков дел. У нее фигурантов этих – как она называет и Кагорова в том числе – воз и маленькая тележка. Она выйдет из палаты этой и забудет о нем через полчаса максимум. А он останется лежать на этой койке и будет чувствовать себя полным говном, оказавшимся неспособным удержать в себе все то, что выносить на свет божий не хотелось.
– Вы подозревали сестру Таисии Надежду в отравлении вашей жены?!
Наталья, мало того, что удивилась, она не смогла сдержать своего удивления, не смогла его скрыть перед человеком, перед которым должна была оставаться беспристрастной.
– Но с какой стати?! То есть я хотела сказать, почему она желала смерти вашей жены?! У Таисии куда больше мотивов.
– Да ну! И какие же?
– Ревность, к примеру, – Наталья совсем забыла сказать ему, что вопросы здесь задает она, настолько оказалась растерянной.
– У Надежды тоже был повод ревновать. Да еще какой!
– Ревновать?! К вам?! То есть вы хотите сказать, что успели переспать с обеими сестрами?! Ну, вы и…
– Да при чем тут я, Наталья Евгеньевна!! – у Кагорова засаднило в висках с такой силой, что хоть выть начинай от бестолковости этой прокурорской бабы. – У Надежды, между прочим, муж имеется. Молодой, красивый, преуспевающий, с хорошей родословной, которой сама Надежда была лишена. Зато моя жена обладала теми же качествами, что и Сергей, в полном объеме. Вот они и…
– Вы хотите сказать, что у вашей жены и мужа Надежды – Сергея был роман?!
– Именно это я и хочу сказать, – и рука Кагорова потянулась к кнопке в изголовье кровати. – Вы меня извините, я вызываю медсестру. Дико болит голова. На сегодня достаточно?
– Простите ради бога, – не хотела, да застыдилась Наталья. – Но еще буквально два вопроса. Можно?
– Валяйте. Только два вопроса, и до свидания.
Кнопку он все же нажал и принялся закатывать рукав пижамной куртки для инъекции. Кололи ему только в вену. Кололи что-то очень дорогое и дефицитное даже для теперешних времен. Утверждали, что с ним все в порядке, что последствий последней травмы не будет никаких и что он родился в рубашке. С чего же так дико разрывается от боли голова?! Если не от травмы, то от чего? От бабы этой приставучей? От того, что Стаську глупую жалко, которую кто-то, будто поросенка, зарезал в собственной ванне? Или от того, что противно вспоминать про жену-изменщицу, столько лет разыгрывавшую из себя неприступную добродетель…
– Ваша жена состояла в интимной связи с Сергеем, я правильно вас поняла?
– Да. Это первый вопрос, – он кивнул. – Жду второго, и прощаемся.
– Надежда в новогоднюю ночь уединялась с вашей женой, плакала и о чем-то долго и на повышенных тонах разговаривала с ней. Думаете, что это как-то связано с ее мужем Сергеем?
– Думаю, да. Тем более что Лилька перед тем, как упасть замертво, хотела сообщить о чем-то… Что-то сообщить пыталась всем. Думаю, собиралась обнародовать их отношения.