- Убери ее, - умоляюще произнес он. – Я не хочу ее видеть.
Я сложила рисунок и спрятала в карман. Грёте, казалось, немного успокоился.
- Она оставила тебя напоследок, - сказал он, оскалившись в безумной ухмылке, его острые зубы были измазаны кровью. – Вот почему ты еще жива.
Я почувствовала, как что-то щекочет мне спину. Ледяные пальцы ужаса прошлись по моему позвоночнику. Грёте был прав, и какая-то часть меня знала это.
- Пули не помогают против нее, - сказал он. – Клинки не помогают. Даже твоя святая вода не поможет, нет, мамзель. Ничто не защитит от нее. Но огонь… - он снова похлопал по баку с прометием. – Огонь – это всегда хорошо. Он сожжет ее и заставит вернуться обратно в варп.
Я поморщилась. Отчасти хотелось верить, что он прав насчет огня. Адепта Сороритас использовали огнеметы как одно из своей святой троицы оружия, а они имели дело с самыми дьявольскими угрозами Империуму. Может быть, в словах Грёте что-то было.
- Ладно, - я протянула ему руку. – Будем сражаться с холодом могилы огнем войны. Я реквизирую огнемет, или просто украду, не знаю. Спина к спине, прикрывая друг друга, мы отобьемся от чего угодно.
- Ага, теперь и ты поняла, - кивнул Грёте. – Огонь все берет.
Он улыбнулся – его улыбка была похожа на рваную рану – и взял мою руку.
Вдруг глаза савларца выпучились, и его запястье сломалось прямо передо мной с жутким треском. Обломок окровавленной кости торчал из его руки буквально в трех дюймах от моего подбородка. Я отпрянула, и Грёте ужасно закричал.
- Нет… - прошептала я. Схватив Грёте за плечо, я потянула его, пытаясь укрыть его за собой. – Беги!
Он бросился в сторону, прижимая сломанную руку к груди. Схватив огнемет, он снял его с предохранителя и выпустил струю горящего прометия во что-то, чего я не видела.
Слишком близко. Я ощутила, как страшный жар опалил мою кожу. Запах горящих волос, который ни с чем нельзя было спутать, ударил мне в нос. Я отшатнулась назад.
- Гори! – завопил Грёте, глядя в воздух перед собой, и снова выпустил струю ревущего пламени. – Гори, проклятая тварь!
Волны пламени лизали стены, взмывая вверх и изменяя свой цвет от синего до оранжевого. Жар был невыносимым. Во всех углах отсека взревели сирены, сервиторы засуетились вокруг с канистрами грязной воды, действуя по протоколу тушения пожара.
Я оглянулась на Грёте. Дико вопя, он повел стволом огнемета, выпустив широкий полукруг огня. Я бросилась на палубу, и волна пламени прошла у меня над головой. Грёте повернулся, отчаянно пытаясь поймать невидимого призрака в волну огня. Откатившись назад как можно дальше, я оглянулась и увидела, что какая-то незримая сила швырнула Грёте в переборку, словно его атаковал рассвирепевший буллгрин. Савларец врезался в стену, уже охваченную огнем, и жидкое пламя перекинулось на его плечо и шею. Его плоть горела, пузырилась и жарилась, наполняя отсек запахом жареного человечьего мяса. Я не в первый раз ощущала этот запах, и он заставил меня испытать странную смесь отвращения и голода, от которого урчало в животе.
Грёте с ужасным воплем вытянул раненую руку, будто пытаясь заслониться от чего-то. Его пальцы вдруг стали неестественно изгибаться и ломаться, как палочки. Один, два, три пальца словно вспучивались и складывались пополам, ломаясь с ужасным треском, и образуя маленькие полуспирали. Грёте завопил еще громче. С обломков лучевой и локтевой костей, торчавших из раны, лилась кровь.
Я, дрожа от ужаса, отступала назад, но не могла отвернуться. Та же невидимая сила подняла Грёте в воздух. Его левая нога изогнулась в сторону, спазмически дергаясь, будто попала в челюсти крокодила. А потом она сломалась у бедра, с треском, громким, как выстрел. Еще два зазубренных обломка кости прорвали кожу, каждый был окружен кольцом ярко-красной крови. Ее запах пробился сквозь мой респиратор, смешиваясь со смрадом горящего прометия и горелого мяса. Меня затошнило от ужаса и отвращения.
Другая нога Грёте оказалась прижата к груди, словно он высоко поднял ее. Внезапно она отклонилась в сторону и сломалась посередине, коленная чашечка и хрящи разорвались, и нога ниже колена болталась лишь на тонкой полоске татуированной кожи. Секунду спустя его уцелевшая рука, еще сжимавшая огнемет, сломалась, будто сухая ветка, обломок кости, вылезший из локтевого сустава, прорвал щеку савларца. Вокруг меня ревел огонь, мерцающее пламя скрыло Грёте из виду, он кричал снова и снова. Я все еще была босиком, чтобы ходить бесшумно, и когда мою ногу лизнул язык пламени, я отскочила, вскрикнув, но не могла оторвать взгляд от савларца, которого невидимая сила разрывала на куски прямо передо мной.
Горячий воздух обжег мои легкие. Внезапно я пришла в себя. Инженариум пылал красно-оранжевым пламенем, словно чистилище из дикарских легенд. Зловоние горелой человечины было невыносимым. Если я не выберусь отсюда, то задохнусь, или меня разорвет в клочья взрывом бака с прометием.
Я вскочила на ноги и бросилась бежать тем же путем, которым пришла. Перепрыгнув через лужу жидкого огня, я увернулась от сервитора-водоноса и врезалась в стену. Первобытный страх гнал меня дальше, мои босые ноги стучали по металлическим решетчатым мосткам машинного отделения, резавшим кожу на подошвах, но я не чувствовала ничего. Каждая клетка моего существа кричала от ужаса, требуя бежать.
Мне удалось вернуться обратно в карцер незамеченной. Вероятно, экипаж корабля был занят тушением пожара. Принимая во внимание, что сирены перестали звучать, сервиторы, вероятно, получили помощь от своих хозяев техножрецов, и вместе они справились с пожаром.
Судя по тому, как были изранены мои ноги, я оставила кровавые следы, ведущие в карцерный отсек. К тому времени я уже почти равнодушно относилась к мысли, что корабельные солдаты придут за мной. В свете последних событий смерть от побоев казалась более предпочтительной, чем то, что ожидало меня.
Но я была слишком упряма, чтобы просто сдаться. Я всегда была такой. Именно так я дослужилась до офицерского звания из рядовых солдат, хотя ради этого приходилось идти по трупам людей, которых я предала, чтобы возвыситься.
Когда с конца коридора послышался топот шагов, медленных и ритмичных, мое сердце подскочило от радости. Шаги были слишком медленные и тяжелые для корабельных солдат.
- Да, - сказала я. – Да. Посмотрим, что там у нас.
- Вы обращаетесь ко мне, полевой командир Лина Вендерсен?
- Юки! Это ты, слава Богу-Императору!
Я выглянула из камеры, воспрянув духом. Это была она, моя подруга технопровидец Юки Бета-Дара, в своем ярко-красном техножреческом одеянии. Ее окружали четыре тяжело вооруженных сервитора. Их левые руки были хирургически удалены и заменены огромными тяжелыми болтерами. Вместе они обладали достаточной огневой мощью, чтобы истребить стадо бешеных гроксов.
- Ты привела их!
- Только при условии, что я смогу сделать четкую видеосъемку варп-призрака класса альфа в течение следующих шестнадцати часов.
- О, ты сможешь заснять эту тварь, - сказала я. – Размести по одному сервитору в каждой из кардинальных точек этого круга.
Она не спрашивала, зачем это нужно. Она просто сделала как я просила. Трон Святой, как я ее люблю.
Боевые сервиторы неуклюже вошли в круг, направляемые электронными императивами Юки. Их лица с отвисшими челюстями напоминали мне коматозных жертв контузии, но их бионические глаза постоянно двигались, с жужжанием поворачиваясь и оглядывая назначенный каждому сервитору участок камеры. Юки возилась с их точной ориентировкой, напевая гимны машинного подчинения и завершая последние настройки.
- Все квадранты в зоне огня с перекрытием 3,5%, - доложила она наконец. – Предосторожность на всякий случай.
- А боеприпасы? – спросила я, забравшись на койку и скрестив ноги. – Они у тебя есть?
- Есть, - сказала Юки. Из большого кармана своего одеяния она вытащила ящик с патронами и осторожно выложила на койку два десятка болтерных патронов. Каждый был толщиной с мое предплечье, и исписан маленькими буквами. Я подняла один патрон. Текст на нем был аккуратно выгравирован проворными пальцами Юки – SANCTUS IMPERIALS DOMINATUS. Она издала неодобрительное гудение, и я положила патрон назад. Она слегка подвинула его и вернулась к работе.
Пока она выкладывала болтерные патроны, я достала аспергиллум и нанесла на каждый патрон немного святой воды. Ее капли наполнили буквы, выгравированные Юки
- Однажды я видела, как это делали на Геродде, - сказала я. – Тогда мне это показалось глупым. Сейчас я так не сказала бы.
- Ритуалы должны соблюдаться, - ответила Юки, словно объясняя идиоту очевидную истину. – Иначе как успокоить машинных духов?
- В самом деле, - вздохнула я.
Я никогда не понимала техножречество Марса. Их сервиторы с мертвыми глазами, бездумным повиновением и бледной дряблой плотью всегда вызывали у меня дрожь. Но пока техножрецы поддерживали военную машину Астра Милитарум в рабочем состоянии, пока ритуалы их странного культа усиливали мощь и надежность нашего оружия, никто из нас, ноктайцев, не интересовался, как именно они это делают.
- Эти сервиторы могут видеть в разных спектрах, да? Их глаза похожи на твои, - заметила я.
- Они специально оборудованы, чтобы иметь способность видеть в инфракрасном и электромагнитном спектрах, а также обнаруживать ауто-психические колебания, если их нейросвязи не повреждены. Это экстраполяция моего аугметического оборудования.
Я серьезно кивнула, будто понимала каждое слово.
- Должна напомнить вам, что этот факт не для записи, - добавила Юки. – Такая совершенная бионика не является стандартной для звания технопровидца, не говоря уже о сервиторах.
- Конечно, - сказала я. – Я упомянула об этом лишь потому, что она… эта варп-сущность может быть незаметна для обычного человеческого зрения. Возможно, тебе придется переключиться на другой спектр, чтобы прицелиться в нее.
- О, я не буду присутствовать при съемке.