– Софи, ты дошла до дома? Все хорошо?
– Пожалуйста, забери меня…
Это единственное, что удается произнести, прежде чем новый поток слез окутает меня своими сетями.
Глава 39. Тайлер
– Это пора прекратить, – раздается решительный голос Грега.
До меня слова доходят через раз. Не хочу ничего слушать. И не могу. Где там наш виски? Надо еще подлить.
– С тебя хватит, – друг решительно отнимает у меня бутылку.
– Да что ты пристал? Прекращай, хватит! – передразниваю его еврейскую морду лица. – Оставь меня в покое, дай спокойно выпить!
Как же хочется врезать этому придурку по кислой роже. Расхреначить лицо так, чтобы живого места не осталось! Гондон! Какого хрена ты напоминаешь мне о падении? Какого хрена вообще появился перед глазами? Кто тебя просил? Я? Вряд ли! Сейчас мне никто не нужен, а ты тем более.
Мужская дружба никогда не умирает? Хрена с два! Ее, сука, не существует! Со мной нельзя общаться. Нельзя дружить. Нельзя заводить деловые отношения. Это чревато разрушением всего хорошего, что создалось за все время общения со мной.
И ты сюда приперся, чертов еврей! Что, жена послала? Не она ли недавно натравила на меня всех собак? Не она ли растрепала всему семейству о моем романе с Софи? На эмоциях, блядь! Если ты залетела, это не значит, что можешь позволить себе все на свете. А этот хмырь даже не остановил свою благоверную. Позволил ей высказать свою правду, не дав возможности объясниться.
А нужно ли это объяснение? Оно нужно хоть кому-то, кроме меня? Вот что я скажу? Что влюбился в девушку своего племянника, разрушил их счастье, а затем подтолкнул к смерти.
Если бы успел…Но какие-то пара минут решили все за меня…
– Стой! Не делай глупостей!
– Серьезно? – презрительно выкрикивает Джек, глядя на меня таким затравленным взором, что хочется немедленно вытрясти всю дурь из его головы. – Я верил тебе, делился проблемами, даже советы спрашивал. Ты был мне отцом, понимаешь? Родным отцом!
– Джек, спустись, и мы поговорим.
Делаю один шаг к нему. Второй. Третий. Медленно. Пока…
– Стой, где стоишь!
Я остановился на углу своего стола. Три шага, и я смогу сбросить его подальше от окна. Всего три шага против одного, который в любой момент решит судьбу родного мне человека. Он не должен был узнать так. Не должен.
– Не будь дураком. Просто выслушай. Ты всегда останешься моим сыном. Прости нас…
Замолкаю. Пытаюсь найти нужные слова. Как в детстве, когда Джек, заплаканный, прибегал домой после школы, потому что его побили четвероклассники. Он шел именно ко мне, а не к Дэвиду. И я защищал его. Как мог, защищал. Но теперь упустил одну важную деталь. Даже не одну, а несколько.
– … Просто дай шанс все объяснить. Софи очень переживает…
– Она шлюха, а ты большой гондон, ясно?
Он мельком смотрит на меня, разрезая душу пополам, а потом поворачивается лицом к окну. С улицы дует сильный ветер. Сквозит. Дверь ходит туда-сюда. Бумаги разлетаются в разные стороны, даже пустая бутылка Джека Дэниэлса упала со стола, разбившись. Насрать! Сейчас важно убрать Джека из этой засасывающей дыры подальше. Чтобы мы обсудили все. Расставили все по своим местам. Раз и навсегда.
Но…
Это пресловутое НО решает многое…
– Джек!
Одно неверное движение. Один блядский порыв ветра, из-за которого он не справляется с равновесием. Одна секунда. Она не позволяет быстро добежать до окна и схватить его за руку. Страх. Это последнее, что я вижу в глазах племянника, прежде чем Джек навсегда исчезает из кабинета.
Не смог. Я ничего не смог сделать. Оказался слишком слабым, чтобы пойти против него. Послушал его. Стоял в трех шагах.
Дурак! Какой же я дебил! Убил того, кем дорожил всю жизнь. Кто дорожил мной.
После того, что я узнал о его жизни, совсем забыл, что Джек не простой мальчишка с нашего района, не левый наркоман, который изнасиловал мою девочку.
Он мой племянник. Плоть и кровь. А я вместо этого думал лишь о Софи. Думал о наших чувствах, о страсти, но не подумал о Джеке. Возвел его в статус злодея, а сам напялил маску героя, спасшего невинную девушку. Но это не так. Никакой я не герой, и никого не спас.
Я разрушил.
– Твою мать. Ты не мог влюбиться в кого-то другого? – кричит Клэр, глядя на меня покрасневшими глазами. Ее голос раздается по всей округе. Хорошо, что посторонние уже уехали с кладбища. Осталась только наша семья, лишившаяся наследника.
– Сама знаешь, как редко я кого-то люблю по-настоящему.
– Это наследственное!
Да. Наследственное. Сначала Дэвид, затем Клэр. И я. Дважды. И этот второй исключительный раз не принес ничего хорошего. Дилемма, блин. Сейчас придут Мел, Дэвид. Я обещал подождать, пока они попрощаются с сыном. А я не пошел. Ждал возле машины. Не смог взглянуть на могилу того, кого убил собственными руками. Не смог…
– Клэр, успокойся, ему и так тяжело, – вмешивается Грег. Спасибо, дружище, только, наверное, зря ты это делаешь. Сам знаешь, какая моя сестра язва. Хотя странно, что Дэвид не выгнал ее взашей. Жаль, что их объединили печальные обстоятельства.
– Тяжело? Ему, блядь, тяжело? А трахаться с его девушкой было не тяжело?
– Заткнись, – цежу сквозь зубы, не глядя на сестру. Иначе сорвусь. Окончательно. И не посмотрю, что она беременна.
– Нет, ты меня выслушаешь, братик! – Клэр подходит ко мне вплотную, едва касаясь животом моего тела. – Я предупреждала, чтобы ты бросил ту девчонку, говорила, что это закончится плохо. А что ты сделал? Что ты, блядь, сделал? Продолжил трахать ее, пока Джек места себе не находил и искал ее! Знаешь, сколько он переживал расставание с этой русской девкой? Не знаешь? Да тебе плевать было! И сейчас плевать!
Она все кричит и кричит, а я все больше и больше закрываюсь. Ото всех. И даже не замечаю две удивленные пары глаз. Точнее сначала удивленные, а потом презрительные. Яростные.
– Это еще что за херня?
Голос старшего брата раздается, как гром среди ясного неба. Как сигнал, после которого почему-то кажется, что сейчас меня похоронят рядом с телом племянника. Только заживо.
– Они простят тебя. Нескоро, но простят, – уже который раз говорит Грег, повторяя эти слова, как карму. Врет и не краснеет. Как будто я не знаю, что они никогда мне не простят смерть Джека, даже когда узнали правду.
И я не прощу себе…
Вливаю в себя полный стакан виски. И срать я хотел, что друг снова пытается отобрать у меня бухло. В жопу! Пусть все катится в жопу!
– Спасибо. Поддержал, блядь! Еще скажи, что время лечит!
– Любишь ее? – внезапно интересуется он.
Какого хуя? Зачем вспоминать о ней именно сейчас? В этот самый момент, когда хочется обо всем забыть. О гибели Джека, о новостях в интернете. О ней. О моей малышке. Люблю. Настолько сильно люблю, что оставил одну в своем пентхаусе, а сам переехал к Грегу. Лишь бы к ней не прикопались. Лишь бы эти гребаные журналюги не заметили виновницу трагедии.
Сожрут с потрохами. Проглотят ее хрупкое тело и выкинут косточки в адское пламя. А я не хотел этого.
Знал, что Софи вскоре съедет. Хотя бы на время. Не хочу, чтобы на нее вывалилась та грязь, которую писали в интернете. Надеюсь, не полюбопытствует, не узнает. Пока все не уляжется. И я приду в себя. Перестану быть таким агрессивным, проклинать всех вокруг. И пить. Пока что это единственное средство, которое спасает от боли в груди.
Так хочу надеяться, что она все поймет, но в глубине души знаю, что поступил, как последняя скотина.
– Эта любовь убила моего племянника.
– Джек упал случайно. Твоей вины здесь нет.
Ага! Попробуй это докажи Мел, которая на порог собственного дома больше не пустит. Ни она, ни Дэвид. О Клэр вообще молчу.
– Если бы я знал, что он был с Софи еще до нашего знакомства, то не совершил бы такую глупость.
– А если бы знал этот факт, то что? Остановился бы?
Сомневаюсь. Я бы воспринимал ее, как девушку племянника. Посмотрел бы на красивую мордашку, на идеальную фигурку. Да, удивился бы, что ее тоже зовут Софи, но не притронулся бы. Потому что она не моя.
Или же…
Фак!
Вру самому себе. Я бы не отстал, преследовал бы и мысленно бы думал, в каких позах лучше поиметь. Ведь я люблю ее оргазмы, люблю ее выражение лица во время кульминации. Я ее люблю. Нежную, заботливую, ласковую. Мою девочку.
– Так, пошли, – Грег бесцеремонно берет меня за локоть и куда-то ведет. Я поддаюсь. Плевать вообще, что со мной будет, пусть хоть взашей выкидывает, на все насрать.
Но далеко мы не ушли. Встали посреди гостиной друг напротив друга и…
Ты какого хера раздеваешься? Только не говори, что в педики записался? Не поверю ни за что в жизни!
– Бей!
– Что? – недоумеваю я, глядя на обнаженный торс друга.
– Бей, говорю. Ты же хочешь мне врезать? Хочешь. Давай.
К чему это вообще? Можно было просто грушу притащить, а не подставлять себя. Но Грег прав. Хочу так расхреначить все, что под рукой находится, что не выдерживаю. Наношу первый удар по предплечью, чувствуя, как пелена ярости накрывает меня. Все вокруг краснеет, лишь лицо друга выходит из этой области.
– Давай еще.
Следующий удар приходит в плечо. В грудь. В живот. В печень. Грег стоит молча, не скулит, хотя бью его нехило. Не сдерживаюсь. Сам напросился со своей еврейской занудностью.
Вся злость постепенно уходит. Вокруг ничего не краснеет, не расплывается, меня не шатает. Я словно возвращаюсь в тот мир, откуда сбежал. Там, где когда-то был счастлив со своей девочкой. Где Джек был жив и не знал о моем предательстве.
И никогда бы не узнал…
– Все? Успокоился? – говорит друг, понимая, что больше его не трону. – А теперь послушай меня! Джек рано или поздно узнал бы о вас с Софи! Он не идиот, отследил бы ее позже. Ты это не изменишь! Он любил девчонку, любил тебя! Никогда бы Джек не принял ваш роман, понимаешь? Даже если прошел бы год, результат оказался тем же. Когда до тебя это дойдет?