Я больше не могу держать лицо и делать вид, что все в порядке. Не могу веселиться с Сарой, улыбаться одногруппникам и знакомым в братстве.
Я ломаюсь. Меня сломали…
Наверное, именно это заставило залезть в поисковик и найти хотя бы тоненькую нитку, за которую можно потянуть и решить проблему. Но ее не существовало в принципе.
Мои фантазии о долгой и счастливой жизни вместе с Джеком останутся со мной. Они не выйдут за пределы разума, не станут явью. Это невозможно. Нереально.
Фантазии.
После того, как я облазила всевозможные форумы, впервые за все время задалась важным вопросом. А если в том, что случилось, виновата я? Вдруг неосознанно дала понять, что готова к близости во всех ее проявлениях?
Откровенный наряд, откровенный танец. Я не сопротивлялась до последнего, пока до меня не дошла реальность. Опьяненный разум не дал повода бить тревогу до того момента, когда стало поздно.
Слишком поздно…
И только сейчас понимаю, что и сама не являюсь небесным ангелом.
Джека выписали еще вчера, а я даже не встретила его. Не поговорила. Боюсь. Чувствую, что вновь встречусь с тем ужасным взглядом, который постоянно будет преследовать в кошмарных снах. Но хуже всего то, что не скроешься от самой себя. От ошибки, которую допустила сама. Можно обвинить во всем Сару, можно поддаться на провокации собственного разума. Но разве это решит мою проблему?
Слезы. Они размывают окружающий мир, стараются вытолкать из меня ту давящую боль. Искоренить ее. Но это невозможно. Она останется внутри навсегда, пока не затмится чем-то более ярким. Но чем?
– Можно? – не слышу, как раздается стук в дверь, а в комнату заглядывает причина всех моих бед.
Худой, немного потрепанный, но абсолютно здоровый Джек стоит прямо передо мной. С той же великолепной улыбкой, с тем же ярким блеском в глазах. Но уже не такой родной, не такой близкий.
– Заходи, – приглашаю к себе севшим голосом. – Как себя чувствуешь?
– Как инвалид, – отвечает с усмешкой, присаживаясь рядом со мной на кровать. Совсем близко, как обычно, обняв за талию и оставив на щеке легкий поцелуй. Мимолетный. От которого у меня обычно срывает крышу.
Однако в этот раз я не почувствовала ничего подобного.
Джек тут же отрывается от меня, смотрит на лицо. Наверное, только в этот момент замечает текущие по щекам слезы. Я думала, они успели высохнуть, но, видимо, привкус на коже остался.
– Что-то случилось? – он серьезно смотрит на меня светлыми глазами.
Ты правда не понимаешь, что происходит? Строишь из себя дурака, неспособного отвечать за совершенные поступки! Ты хоть раз поинтересовался, что со мной? Спросил, как я себя чувствую, хоть раз за все время, пока я бегала к тебе в больницу?
Я не помню! И ты не помнишь! Не хочешь помнить или не можешь – не важно! Да, ты пытался наладить со мной контакт, успокаивал, просил принять! Но это лишь телесная составляющая, а не духовная! Ты не пытался поставить себя на мое место и хотя бы на долю секунды прочувствовать, что я испытала в ту самую ночь!
И в его ярких глазах, которые смотрят только на меня, замечаю некий отголосок боли. Той самой, что присутствует во мне в полной мере. Что не дает покоя долгие дни и даже недели. Он рос, засел внутри и выжидал момент, когда можно проявиться. И это случилось. И во мне, и в нем.
Упрямая. Глупая. Все время обвиняла его, не удосужившись разобраться в самой себе. Делала из него козла отпущения, а сейчас увидела в светлых, некогда ярких глазах вину. Только его вину за совершенный поступок. За то, что не смог остановиться. За то, что не услышал меня.
– Я не контролировал себя, – тихо произносит Джек, оставляя на моих губах легкую влагу.
– Я знаю.
– Я виноват.
– Я знаю.
– Мы это исправим. Клянусь.
Уверенные слова, уверенные действия. Его пальцы мягко заправляют прядь рыжих волос за ухо. Осторожно, чтобы не навредить. Чтобы я опять не отпрянула. И так же чутко прикасается к моим губам своими. Оставляет легкий поцелуй. Совсем недолго чувствую прикосновение его полных губ. Мягкое и податливое.
Я податлива.
И только когда лишаюсь этой нежности, оставившей после себя приятное послевкусие, понимаю, что хочу еще. Хочу его губы. Хотя бы ненадолго. Совсем чуть-чуть. Потому что эти поцелуи напоминают о минувших днях, когда я чувствовала себя окрыленной птицей, способной пикировать в опасных зонах.
– Хочешь, начнем прямо сейчас? – шепчет. Горячо. Прерывисто. А я не могу отказать ему.
Сама тянусь к его губам, сама углубляю поцелуй и соприкасаюсь с его языком. Зарываюсь руками в его мягких, светлых волосах с легкой рыжиной, сверкающей в свете люстры. И целую. Бесконечно долго. Ласкаю его губы, терзаю, кусаю. Потому что не могу без них. Они необходимы как воздух.
Как же я скучала. И плевать на все проблемы, на его поступок, на наркотики. На все плевать. Сейчас я готова начать с чистого листа, готова перевернуть страницу и впустить этого парня в свою жизнь. Глупо? Да. Ошибочно? Возможно. Но сейчас это неважно.
Джек подхватывает инициативу. Поначалу не понимает, что со мной происходит, а просто поддается наплыву эмоций, но затем принимает стратегически неудобное положение для меня – прижимает мое тело к матрасу и нависает сверху.
Теперь его очередь терзать мои губы. Они ласкают в нежном поцелуе, кусают нижнюю губу, посылая электрические заряды по всему телу. Его руки гладят мои щеки, спускаются медленно на шею, ниже к груди, едва дотрагиваясь до нее.
Это волшебно. Невероятно. Сейчас в этой комнате, в общежитии, да и вообще во всем мире существуем только я и он. Нет тех ребят, которые выкрикивают на весь коридор матерные слова, или слегка пьяных девушек, ищущих приключения на пятую точку. Сейчас имеет значение маленький мирок, в который мы окунулись с головой. Это только наше место, где существуют только наши тела, наши эмоции.
Наши поцелуи…
Они становятся все жарче, а я больше не пытаюсь отследить нахождение его рук. Лишь чувствую обжигающие дорожки сквозь одежду. Одна ладонь спустилась на талию, прижимая нас теснее друг к другу, а вторая изучает, кажется, все части моего трепещущего тела. Джек будто пытается вновь узнать меня, пробуя каждый участок кожи сначала ладонями, а затем губами.
Моя шея уже во власти этого необузданного блондина, с удовольствием подставляю ее ласкам. Его губы едва прикасаются к нежной коже, трепетный извивающийся язычок проводит мокрые дорожки от ключицы до уха, останавливаясь на мочке.
Чувствую, как пальцы Джека пытаются снять с меня блузку, и я не отталкиваю – наоборот, жду продолжения, жду, когда он прикоснется к обнаженной коже.
На мгновение смущение берет верх, хочется прикрыться от взгляда парня, но он не дает. Наслаждается открывшимся видом, пялится на бюст в новом кружевном лифчике, который купила Сара.
Его взгляд темнеет. Он становится странным, жарким. Пугающим. Наверное, возбуждающим, если бы не воспоминания, которые так и не исчезли из памяти. Тот животный взгляд, желающий разорвать жертву на месте, та сила, с которой он прижимал меня к двери кабинки. Они вновь появились в его светлых глазах, вновь затмили того Джека, которого я любила.
То животное вновь вышло на охоту…
Становится ужасно страшно. Страшно, что тот кошмар опять повторится. Я просто не переживу, не вынесу. Может, мне кажется? Джек все такой же нежный, продолжает ласкать мою кожу, и это… возбуждает. Нет, нужно засунуть эту боль подальше. Так далеко, чтобы она больше не давала повода для недоверия. Джек обещал, что все исправит. Мне необходимо дать ему шанс.
Необходимо.
Забудь тот ужас и шагай дальше. В светлое будущее. Где существуют его губы. Нежные. Манящие. Любимые.
Он не замечает мои метания из стороны в сторону, когда наши взгляды встречаются вновь. Его губы затмевают все плохое, что когда-то было между нами. Они снова ласково углубляются, вызывая непередаваемые эмоции. Затем отрываются и проводят дорожку по шее. Все ниже по открывшемуся декольте. К лифчику, который все еще скрывает объемную грудь в своих оковах.
Это быстро меняется, когда Джек опускает чашечки лифчика вниз, открывая для себя мою грудь. Чистый третий размер. Небольшие ореолы и крупные соски. Я смущаюсь из-за размера вершинок, но Джеку, видимо, все нравится.
Очень нравится.
Его взгляд скользит от одной груди к другой, его руки не решаются сразу прикоснуться. А я в этом нуждаюсь. Очень сильно нуждаюсь. Хочу почувствовать его губы на своей коже, хочу, чтобы он взял в рот сосок и игрался с ним языком. Чтобы прошелся языком, очерчивая сначала ложбинку между полушариями, а потом прилип к левому соску, массируя в пальцах правый.
Наверное, я извращенка, но мне не терпится почувствовать его на себе.
– Какие же у тебя классные сиськи, – восхищается Джек и тут же выполняет мои тайные желания.
Парень жадно играется с моей плотью. Его язык нежно обводит контур соска, вдавливая, а затем губами вбирает в себя. Так страстно, так восхищенно. И так чувственно, что все остальное отходит на второй план. Я сосредоточена лишь на ласках, которые сводят с ума.
Я не знаю, сколько прошло времени, когда Джек все-таки отпустил мои полушария, спускаясь ниже поцелуями по мягкому животу, языком проделывая дорожки вверх по ребрам и обратно к животу. Щекотно и приятно одновременно.
Его губы опять начинают спускаться все ниже и ниже, а руки стягивают с меня мокрую от возбуждения полупрозрачную ткань. Знаю, что будет после того, как только Джек вновь прикоснется языком к моей киске. Я буду кричать на все общежитие от нереального удовольствия.
Но этого не случается, а мои мечты рушатся в один миг…
Я не успеваю заметить, когда Джек избавился от брюк, представая передо мной абсолютно голым и… шокируя меня.
Мамочки! Это что, член?
В клубе из-за темноты и бури не самых приятных эмоций я не сумела толком разглядеть мужское достоинство, но сейчас я просто не могла не смотреть на него. Он внушал страх.