Моя голова ударяется о его плечо, и мои глаза сразу же становятся тяжелыми. 'Спасибо
'Нет проблем.'
«У тебя все еще проблемы».
'Какие?'
'Преследующие меня.'
«Преодолей это».
Я сонно фыркаю и крепче обнимаю его за шею. — А почему Прайс преследует меня?
«Не думаю, что на этот раз он следил за тобой, принцесса».
— Тогда почему он преследует тебя?
— Как я уже сказал, возможно, чтобы узнать, имею ли я дело с леди Винчестер.
Я подавляю еще один зевок, когда Беккер поднимается по ступенькам и впускает нас в свою квартиру. «Я не люблю его», — заявляю я. «А если он снова придет копаться, я брошу его жирную задницу обратно в его офис». Он смеется, укладывая меня на кровать, и я погружаюсь в простыни, запах, доносящийся до меня, делает меня еще более сонным. «Я буду защищать тебя вечно».
'Да?' — спрашивает он, улыбаясь поцелуем в мой лоб.
«Да», — подтверждаю. «Он должен дрожать в своих потрепанных ботинках».
«Ты сумасшедшая, женщина». Руки Беккера, гладящие меня по волосам, гипнотизируют, и я вздыхаю, переворачиваюсь и прижимаюсь к подушке, мои глаза отказываются оставаться открытыми.
— Должно быть, — сонно бормочу я. «В конце концов, я здесь и, я люблю тебя».
Глава 21
Мои глаза приоткрываются, я обнаруживаю туманную тьму и пустое место рядом со мной на кровати. Я моргаю и немного сосредотачиваюсь, глядя вниз на свое тело и обнаруживаю, что я все еще в платье с прошлой ночи.
«Доброе утро, принцесса».
Я поднимаю глаза и нахожу Беккера в кресле напротив, он тоже все еще в своей одежде с прошлой ночи. 'Который сейчас час?'
'Пять.'
Мое лицо корчится от отвращения, и я резко падаю на матрас. «Почему я все еще одета?»
Я слышу, как он приближается, а потом чувствую, как он поднимает меня с простыней. «Я не хотел тебя будить».
Я прижимаюсь к его груди, когда он выводит нас из спальни. «Почему ты все еще одет?»
«Я не хотел отвлекать свое время, любуясь твоим сном».
— «Ты всю ночь следил за мной?» Он просто сидел и смотрел на меня? Почему он не раздевал нас и не лег в постель, не обнимал меня голыми?
'Да.' Он больше ничего не говорит, проходя мимо своей ванной и направляясь к двери, и вскоре меня уносят вниз по лестнице. «Я обдумывал несколько вещей».
'Какие?'
«Как я безумно люблю тебя».
«Это потому, что я раб твоих испорченных костей», — говорю я, хмурясь ему в плечо, когда мы проходим мимо библиотеки и кухни, а затем оказываемся у двойных дверей, ведущих в его большой зал. 'Куда мы идем?'
'Я хочу показать тебе кое-что.' Немного прижимая меня в своих объятиях, он роется в кармане, и через несколько секунд дверь открыта, и мы внутри огромного пространства. Меня осторожно отделяют от его тела и ставят на ноги.
«Что мы здесь делаем?» Я с тревогой спрашиваю, не собирается ли он все указать и заявить о подлинности. Мои сонные глаза бегают по всем частям. Это может занять некоторое время.
«Это все реально», — говорит он, снова привлекая мое внимание. Мои щеки немного ноют, когда нахожу что сознательно улыбаюсь. Если он думает, что я нанесла удар и схватила его сердце, то я козырну над этим, разбив и проникнув в мой разум. Он не может винить меня в том, что я ищу постоянных заверений. Он мастер-фальсификатор. Я имею дело с совершенно невероятными ситуациями и информацией.
Взяв меня за плечи, Беккер крепко держит их и следит за тем, чтобы я смотрела, прежде чем продолжить. «Проснулась?»
«Едва», — ворчу я. «Почему я встала в пять часов?»
Он улыбается яркой улыбкой, слишком яркой для этого времени. 'Оставайся там.' Освободив меня, он бродит по комнате, перебирая беспорядочно хранящиеся предметы искусства и антиквариата, пока не оказывается на противоположной стороне напротив меня. Я всю дорогу слежу за его задницей, но потом он поворачивается, и я теряю обзор, так что мои глаза скользят по его торсу к его лицу. — Ты смотришь на мою задницу, принцесса?
Я не отвечаю. Это бессмысленно.
Он смеется себе под нос, опуская глаза в пол, и снова медленно отворачивается от меня, показывая свое замечательное качество. Я сглатываю и представляю, как вонзаю ногти, сжимаю и следую за колебаниями, когда он врезается в меня. Мне жарко в этой огромной просторной комнате. Затем этот ублюдок удваивает мою слабость, когда берет край своей футболки и стягивает ее через голову, обнажая прекрасное искусство на своей спине. У меня нет проблем с выбором, на чем сосредоточить мое внимание. Его задница — магнит для моих глаз, но я могу видеть ее, когда захочу…днем или ночью, даже если они скрыты материалом. Это не мешает удовольствию. Однако его татуировку можно оценить только тогда, когда его спина обнажена. Как сейчас. Это потрясающе. Шедевр, даже если он неполный. Я поднимаю голову, любуясь этим, представляя его целиком. Недостающий кусок больше не пропал. Ключ, чтобы найти голову фавна прямо на его спине. — «Ты все еще думаешь об этом?» — неожиданно спрашиваю я, мой рот выходит из-под контроля. Он сгибает плечи, заставляя каждый мускул под чернилами скандально колыхаться. Я сжимаю зубы и с трепетом смотрю. «Да», — признает он, медленно поворачиваясь, мучительно медленно, его лицо было мальчишеским, но мужественным, его сонные глаза были нежными, но твердыми, его мягкая щетина была потрепанной, но идеальной. «За исключением тех случаев, когда я думаю о тебе». Его голова наклоняется. 'А ты?'
'Почти никогда.' Я никогда не допущу, чтобы мой разум слишком часто удивлял меня. Но я думаю, он знает.
Он улыбается. Он точно знает. 'Сними свою одежду. Ты можете оставить толь свои трусики. На данный момент.'
Меня мгновенно трясет от потребности, терзает мое тело. Я проснулась.
Я начинаю раздеваться, мой взгляд никогда не отрывается с его. Я медленно расстегиваю платье и стягиваю ткань с тела, позволяя ей упасть на пол у моих ног, но когда я думаю, что его взгляд может проследить его путь вниз, он предпочитает смотреть мне в глаза. Мои руки берутся за спину и расстегивают бюстгальтер, и мои и без того твердые соски превращаются в пули, когда я освобождаюсь от розового атласа. Но его блестящие глаза по-прежнему не отрываются от моих.
Жду инструкций, но их нет.
Затем его руки двигаются к поясу джинсов. Медленно. Мучительно. Я хочу кричать. Внутри я. — Беккер, пожалуйста, не…
«Шшшш». Он развязывает свой сексуальный шик, заставляя меня замолчать, и я начинаю ерзать, нетерпеливо. Он победоносно улыбается, разогревая комнату до невыносимого тепла. Проворные руки неторопливо работают с его ремнем, каждое движение — натягивание пряжки, протягивание кожи через петли ремня — призвано оказать максимальное влияние на мое терпение.
'Борешься?' — спрашивает он, бросая ремень на пол. Он приземляется с глухим стуком, как бы чтобы подразнить меня, чтобы подчеркнуть тот факт, что я на шаг ближе к голому Беккеру. Я мягко киваю и смотрю на ширинку его джинсов. 'Я тоже.' Он лениво расстегивает пуговицу, затем молнию, и появляется красный пояс его боксеров. Силовой красный. Уместно на данный момент, потому что он однозначно король моего мира.
Его джинсы спущены по его бедрам, и я моргаю, увлажняя глаза, прежде чем сосредоточиться на видении его белых боксеров, обернутых вокруг толстых бедер, которые могут меня раздавить. Я концентрируюсь, как будто если я буду смотреть достаточно долго и достаточно пристально, я смогу сжечь материал. Беккер поднимает ставку, когда накрывает боксерские трусы, его джинсы наполовину спущены вниз.
Вот и все. Он меня провоцирует, подталкивает. Он зашел слишком далеко. Я иду вперед.
«Эй, — рявкает он, и я останавливаюсь, как робот, запрограммированный на подчинение его команде. 'Ты. Будешь. Ждать.'
' Как долго?' Я выдвигаю вопрос сквозь сжатые челюсти.
«Как долго ты будешь ждать меня?» — спокойно парирует он, отпуская возбуждение и слегка наклоняясь, чтобы опустить джинсы до щиколоток. Он сбрасывает их и берется за красный пояс своих боксеров. — «Как долго, Элеонора?» Он медленно стягивает их по бедрам, и его внушительный член гордо освобождается. «Как долго ты бы этого ждала?» Его ладонь собственнически обнимает его.
Я отрываю свои возбужденные глаза от его паха и раскрываю переполняющее их отчаяние.
Он видит, даже весь путь туда. Как долго я буду ждать? Мой разум сейчас не принадлежит мне, я не функционирую в полную силу, но я чувствую, что в его вопросе есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Как долго бабушка ждала дедушку? Как долго его мать ждала отца? Пока они искали по миру эту скульптуру?
По правде говоря, я бы подождал столько времени, сколько ему потребуется, чтобы найти то, что он ищет. Но я не буду это подтверждать. Я не должен это подтверждать.
Он расширяет свою стойку и отказывается от эрекции. Он выглядит так великолепно. Высокий, мощный, выразительный. Он олицетворение искусства. «Как ты думаешь, как быстро ты сможешь добраться до меня?»
Его губы морщатся, делая их еще более пухлыми и пышными, чем обычно. На мгновение это меня отвлекает.
Я оцениваю расстояние между нами, серьезно обдумывая свой ответ и быстро с ним. Если я побегу, а я хочу, то совсем недолго. «Пять секунд».
Его голова приятно кивает. — Так быстро?
Он меня проверяет? Вызов мне? 'Да.' Я спринтер, если нужно. Я смотрю, как он приседает и лезет в карман своих выброшенных джинсов, все время глядя на меня. 'Что ты делаешь?' Я спрашиваю.
Он находит то, что ищет, и медленно поднимается, выглядя довольным собой. В руке у него что-то маленькое, но я не вижу что. Он держит ее, и мое любопытство берет верх надо мной. 'Что это?'
«Пять секунд?»
'Да.'
Я улавливаю самую хитрую мальчишескую ухмылку, когда комната погружается в темноту. 'А сейчас?' Я слышу, как он спрашивает в темноте. О, он играет хорошо.
«Десять секунд», — дерзко отвечаю я, мысленно представляя Большой зал. Я здесь достаточно долго, чтобы знать свой путь через искусство и антиквариат.