— Это вы сейчас так говорите, но не забывайте об этом никогда. Не заставляйте его страдать.
Карета покачнулась, лорд Кэр открыл дверцу.
Сент-Джон бросил на Темперанс предостерегающий взгляд и передвинулся на прежнее место.
— Вы получили то, что вам было нужно?
— Получил. — Кэр стукнул в крышу кареты и устроился рядом с Сент-Джоном. — Фолк знает, по крайней мере, еще троих.
Сент-Джон посмотрел на него с сомнением:
— Это немного.
— Но это больше, чем я знал раньше, — ответил Кэр. Сент-Джон усмехнулся:
— И как вы будете искать этих людей?
— Я наведу, справки, — высокомерно ответил Кэр.
— Господи, «наведу справки».
Они пререкались, но Темперанс видела, что это доставляет им обоим удовольствие, хотя они были готовы тысячу раз умереть, чем в этом признаться.
Она смотрела в окошко и почти забылась, думая о том, что сказал ей Сент-Джон. Он, должно быть, ошибся? Разве мог человек, подобный Кэру, иметь какие-то слабости? Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. Он был увлечен разговором с Сент-Джоном, однако перехватил ее взгляд. Не прерывая свой спор с другом, Кэр прикрыл веки, и уголок его губ чувственно приподнялся.
У Темперанс перехватило дыхание, и она поспешила отвести глаза. Боже мой! Если один только его взгляд так действует на нее, то она, безусловно, нуждалась в предостережении. Вскоре они подъехали к городскому дому Сент-Джона.
— Доброй ночи, Кэр, миссис Дьюз, — попрощался Сент-Джон.
Темперанс кивнула.
— Доброй ночи, и спасибо вам, — сказал Кэр.
— Всегда к вашим услугам, — пожал плечами Сент-Джон.
Дверь за ним закрылась, и карета тронулась, Темперанс ожидала, что Кэр сядет рядом, но, казалось, ему было достаточно просто смотреть на нее. Она немного поежилась под его взглядом, а затем у нее вырвался вопрос, давно не покидавший ее мысли.
— Вы знали, что она принимает и других мужчин? Вопрос был грубым, она это понимала, но Кэр умел следить за ходом ее мыслей.
— Нет.
— Но… — Она опустила глаза на складки своей накидки и потерла пятнышко. — Она была вашей любовницей. Вы ожидали от нее верности?
— Да.
— И что? — Она почти кричала. — Почему вы так равнодушны?
— Она была у меня на содержании, — холодно объяснил он. — И больше ничего.
— Как долго?
— Почти два года.
— И как часто вы посещали ее? Он раздраженно пошевелился.
— Обычно два раза в неделю.
Темперанс смотрела на него, и какие-то чувства переполняли ее душу, угрожая разрушить барьер молчания.
— Вы посещали Мари дважды в неделю в течение двух лет. Вы сотни раз занимались с ней любовью…
— То, что мы делали, не было любовью, — резко перебил он.
Она только отмахнулась от его слов.
— Однажды вы сказали, что не любили ее, но хоть какие-то чувства к ней вы должны были иметь.
Он молча смотрел на нее.
— Вы взяли на себя огромный труд и не раз рисковали жизнью, чтобы найти ее убийцу. — Она хлопнула ладонью по сиденью. — Должно быть, она значила для вас больше, чем просто любовница.
— Так вы считаете, что я должен был любить ее? — тихо спросил он.
По какой-то, необъяснимой причине Темперанс охватил гнев.
— Я думаю, вы хотели любить Мари, вас увлекала мысль о любви, но вы не понимали, что такое любовь. И думаю, что именно это вы ищете в Сент-Джайлсе, какой-то источник эмоций, какое-то представление о том, что такое человеческие чувства.
— Как вы проницательны, миссис Дьюз, — произнес Кэр, совершенно потрясенный. — Вы знаете меня меньше месяца и уже докопались до глубины моей души.
Ее гнев мгновенно исчез.
— Лазарус…
— Что? — На его скуле дергался мускул. — Что вы хотите услышать от меня?
Она закрыла глаза.
— Что-нибудь. Все. Объясните мне, как она была вашей любовницей, но вы не знали, что у нее были другие мужчины, что у нее был брат. Расскажите мне что-нибудь, Кэр. О каких-нибудь чувствах.
— Вероятно, здесь нечего рассказывать, — тихо проворчал он, явно не тронутый ее словами. — Вероятно, мои поступки совершены лишь по капризу. Вероятно, я никогда за всю свою жизнь не любил другое человеческое существо. Вероятно, я на это не способен.
Она смотрела на него, чувствуя себя так, как будто ей нанесли рану, ею овладевала страшная усталость.
— Я вам не верю. Все люди способны любить.
Он откинул голову и рассмеялся неприятным смехом.
— Все? Какое ребячество! Разве шлюхи любят? А любовницы? Скажите мне, человек, который изнасиловал вашу сестру, может любить?
Темперанс бросилась на него, не успев даже подумать, что делает, и заколотила его по шее, по плечу, по лицу, по всему, до чего могла дотянуться.
— Замолчите! Замолчите! Замолчите!
Он осторожно ухватил ее руки за запястья.
— Простите меня. Я знаю, каких слов вы ожидали от меня, но я не могу дать вам этого, я могу вам дать только это.
Он прикрыл ее своим черным плащом, словно птица крыльями, и поцеловал.
Глава 14
Король Ледяное Сердце повернулся к Мег и с вызовом посмотрел на нее. Но Мег только сказала:
— Это нелюбовь.
— А тогда что же это, прекрасная Мег?
У Мег дрогнули губы, как будто она скрывала улыбку.
— Похоть, ваше величество. Ваши наложницы предлагают вам похоть.
Король громко выругался, от чего синяя птичка затрепетала на своей жердочке.
— Убирайся отсюда, Мег. И постарайся в следующий раз надеть более подходящее для тронного зала платье.
Мег сделала реверанс.
— Ваше величество, сожалею, но у меня нет другой одежды, кроме той, что сейчас на мне.
— Позаботьтесь, чтобы она была должным образом одета, — распорядился король Ледяное Сердце, и Мег снова отвели в темницу…
«Король Ледяное Сердце»
Темперанс сопротивлялась Лазарусу, даже когда он целовал ее. Гнев, отчаяние и разочарование переполняли ее, ей хотелось кричать и плакать. Почему он не может любить? Почему не может дать ей то, в чем она нуждается?
Но он своими властными губами зажимал ей рот. Она обнаружила, что хватается за него, вместо того чтобы пытаться освободиться.
Она сбила с него шляпу и перебирала пальцами пряди серебряных волос, освобождая их из ленты. Она любила его волосы, эти сияющие шелковые пряди. Ухватив его за волосы, она оттянула назад его голову. Их поцелуй прервался, и он издал стон, когда она провела влажными губами по его шее. Она не думала о том, что причиняет ему боль. Его кожа была прохладной от ночного холодного воздуха, солоноватой и сладкой. Она лизнула его, пробуя на вкус. Ей хотелось поглотить этого человека, которого она не могла ни отпустить, ни заставить полностью принадлежать ей.
Она раскрыла рот и больно укусила его в шею.
Он громко выругался. Обхватив ее голову ладонями, он как будто собирался ее отодвинуть, но передумал. Не переставая ругаться, он вдруг ухватился за ее юбки и начал задирать их.
Он приподнял ее, раздвинув бедра, и она, чтобы не упасть, ухватилась за его плечи. Она чувствовала, как все юбки сбились вокруг талии, но ощущение и вкус его тела доставляли ей наслаждение. Он просунул руку между их телами и коснулся ее обнаженных бедер.
Она, отодвинувшись назад, с изумлением смотрела на него. Он, проталкивая руку между их телами, не сводил с нее глаз. Она почувствовала, что он добрался до своей цели и застыл. Она ждала, желая заполнить внутреннюю пустоту в своем теле.
— Давайте, — хриплым от возбуждения голосом сказал он.
Она не поняла его и, словно пробуждаясь от сна, огляделась. Боже, они находятся в движущейся карете.
— Нет. — Он положил руку на ее щеку и повернул Темперанс лицом к себе. — Поздно раздумывать. Оставайтесь со мной. Откройтесь.
— Но…
Она с изумлением смотрела на него, а он ласкал, гладил, пощипывал.
Она чуть не задохнулась.
— Темперанс, — прошептал этот темный, чувственный дьявол. — Темперанс, иди ко мне.
Она выгнулась навстречу. Это было нехорошо, очень нехорошо, но это было так приятно, очень, очень, приятно.
— Темперанс.
Ее бедра приподнялись, раз, два. Она откинула назад голову. Потом открыла глаза и посмотрела на Кэра из-под опущенных ресниц. Мышцы его лица напряглись, губы страдальчески сжались в тонкую линию.
— Не заставляйте меня сдерживаться, — сказал он. Она, чуть заметно улыбаясь, дразнила его и себя движениями бедер.
— Темперанс, — простонал он.
Карета качнулась, переезжая выбоину, и Темперанс воспользовалась этим, чтобы упасть прямо на него.
Но сразу же приподнялась, продолжая дразнить. Он выругался, на его верхней губе выступили капли пота.
А она смеялась тихим смехом, таким, каким не смеялась никогда в жизни. Она отдавалась, она безумствовала в полутемной карете, по дороге между двумя мирами. Она снова выгнулась, дразня его.
— Проклятие, Темперанс. — Его голос, обычно такой холодный и бесстрастный, прерывался.
Он ругался, ворчал что-то неразборчивое, но было совершенно ясно, чего он хотел. Он решительно приподнял ее и снова опустил.
О, какой экстаз! Он заполнил в ней пустоту. Ощущение было неповторимым. Темперанс изгибалась, держась за его плечи, вжимаясь в него, но ей хотелось чего-то другого.
Он шлепнул ее по задравшимся юбкам.
— А теперь, скачите на мне.
Она недовольно скривила губы. Ей нравились эти легкие, ласкающие прикосновения, эти чудесные ощущения.
— Скачите же на мне, черт побери!
Она посмотрела на него, этот аристократ, этот лорд, умолял ее доставить ему удовольствие, и она решила пожалеть его. Она приподнялась и снова опустилась.
Он не спускал с нее глаз, а она, изгибаясь, тяжело дыша «скакала» на нем, попадая в ритм кареты, катившейся по темным улицам. Она задыхалась, ее движения становились такими лихорадочно быстрыми.
Его лицо блестело от пота, мышцы на шее напряглись, и Темперанс увидела, как он сглотнул, прижимаясь к ней.
Ей хотелось сказать ему, закричать во весь голос, как много он значит для нее. Но она сбилась с ритма и бессильно упала. Ее тело непроизвольно содрогнулось. Словно в тумане она чувствовала, как он снова и снова входит и выходит из ее разгоряченного, мягкого тела, и она, уткнувшись в его плечо, рыдала в ожидании. Он не щадил ее, она повернула голову, чтобы посмотреть на него, и увидела взгляд, устремленный в потолок, раскрытый рот, зубы, оскаленные в беззвучном крике. Его семя наполняло ее. Он изогнулся, приподняв бедра.