– Вот так она её убила. Понял?
Ослабив нажим, Конте отбросил бусы в сторону, усевшись на угол стола.
Фавро немного откашлялся, и сперва отошёл от потрясения, прежде чем понять сказанное комиссаром.
– Этим вы хотите сказать, что Рита…
– Эврита, мсье Фавро. Настоящее имя этой кошечки – Эврита Альегре, родилась 13-го ноября 1920-го года в городе Ла-Корунья, Испания. Она была дочерью циркачей – силача и акробатки, с детства бродяжничала вместе с кочующим цирком, начиная также выступать на арене как эквилибристка. В какое-то время, она решает бросить цирк и пытается жить своей жизнью, пару раз попадает в поле зрения полиции за воровство и проституцию. После последнего ареста снова возвращается в цирк, как раз накануне гастролей по Европе. Так она попадает во Францию и снова бросает восторженную её гибкостью и силой публику, сменив арену цирка на сцену кабаре, желая роскошной и красивой жизни.
– А кем ей приходится этот знаток астрологии?
– Жао Сантос был любовником Эвриты с тех самых пор, когда она начала выступать на цирковой арене. Благодаря ему, мне удалось пролить свет на персону Риты Галье. И кстати, Маду, о котором он говорил, был предсказателем в их цирковой труппе.
– Великолепно. Но как вы нашли Сантоса? Только не говорите, что вам подсказали звёзды?
– Звёзды тут совершенно не причём. Когда мы остались смотреть шоу в «Чёрной Кошке», в частности, выступление Риты на «парящих шелках», мне в голову пришло только одно слово: «цирк». Нет, оно не означало пренебрежение или издёвку в её адрес – всего лишь указание на школу, выпустившую такую талантливую артистку. На следующий день я сразу отправился в круиз по цирковым аренам Парижа, прихватив с собой афишу с изображением Риты. Поиски нельзя было назвать долгими, мне чертовски повезло: увидев плакаты цирка, приехавшего из испанского городка Овьедо, я почувствовал, что это дело может выгореть. Там я и встретил Сантоса. Показав ему портрет Риты, он не стал скрывать правду. К тому же, он всё ещё любит её…
– Но по поводу бус вы знали заранее, иначе не отвергли бы мою идеи с шнуром от портьер.
– При первой и последней встрече с сеньоритой Альегре я не сводил взгляд ни с этих камешков, ни с того, что было под ними. В тот же вечер после её выступления я и подумал, что дама с такими сильными руками могла бы легко устранить кого-либо собственными бусами. Также как и я, она подошла к Жанетте сзади, незаметно войдя в её гримёрку. А Жанетта, как и ты Фавро, была застигнута врасплох, да и силы были однозначно не равными, потому и не было следов борьбы.
– И это снова отправляет нас к таинственному жениху Жанетты, который, возможно, был не только её женихом. Ведь так, патрон? Искомое кольцо мы нашли как раз на теле Эвриты, могло ли это означать, что она сняла его с руки Жанетты, когда задушила её?
– Я уверен, что так и было. Мне непонятно одно Фавро, почему убийца Эвриты не забрал его с собой, позволив нам найти его на месте преступления…
– Всё просто, комиссар – он не увидел его под перчатками. Да и времени было недостаточно на эту суету. Только чем нам поможет это кольцо, была бы хоть на нём гравировка, а так… Никаких намёков.
Предаваясь философии, Конте изложил вслух свои мысли:
– Лишь холодный блеск камней и соблазн роскошной жизни, вот что означает эта побрякушка. Зачем довольствоваться малым, если можно получить всё…
– Комиссар, теперь всё встало на свои места. Рита, в смысле, Эврита, из чувства ненависти убила Жанетту, а Эвриту мог убить жених Жанетты из чувства мести.
– Нет, Фавро, это было бы полной нелепостью. Хотя бы потому, что у меня есть ещё несколько деталей, которым я никак не могу найти объяснение. Я глубоко уверен, что убийство Жанетты не было самоцелью для Эвриты, на кону была намного большая ставка, чем просто ведущая роль в главном кабаре Монмартра.
– Вроде, как бы стало легче, так нет, мне кажется, ещё более запутаннее. Вам удалось поговорить с Ивом Фалардо?
– Удалось, но здесь я пока ничего не могу ответить однозначно.
– При всём моём уважении, комиссар, я, конечно, наслышан о вашем прошлом, но… Вы каждый раз будто стараетесь найти для него оправдание, несмотря даже на то, что вы испытываете недоверие к нему.
– Возможно, ты и прав, Фавро. Много лет назад я был в банде Кристиана Фалардо, отца Ива. В тот день, когда был совершён налёт на инкассаторскую машину банка Ллойдс в Нейи-сюр-Сен, план Кристиана был разрушен как карточный домик. Тогда ему на хвост села тьма полицейских машин, и в безумной спешке у него отказали тормоза. Машина Кристиана с его людьми и добычей потеряла управление и нырнула с моста Нейи на дно Сены. Место Кристиана в банде занял его старший сын, Ив. Я не могу сказать, что под его началом всё было гладко, но в целом, он мало чем отличался от отца, нежели его младший брат, Клод. С последним потом начались колоссальные проблемы – он показал свой гонор, не захотев подчиняться старшему брату, и вскоре создал конкурирующую банду под своим началом, всячески вставляя палки в колёса Иву.
– Могу себе представить, без году неделя, а уже главарь банды. Наверное, вокруг себя он собрал такую же шпану, способную лишь на мелкий рэкет и разбои.
– Так и было, Фавро. Бандой это можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, толпа одуревших подростков. Но так было до тех пор, пока он не перебежал на сторону Лионского клана, в котором помимо рэкета и сутенёрства, занимались и наркоторговлей. Это был серьёзный клан, и Иву это не понравилось. Так братья превратились в настоящих врагов.
– Но ведь кому-то была на руку эта вражда, иначе зачем дрессировать чужого мальца?
– Его имя Юг Кассегрен, который тогда стоял главой Лионского клана, именно он натравил Клода на своего брата, дав задание его ликвидировать. Когда мы шли на дело, мы не знали, что это ловушка, и по правде говоря, этот Клод был ещё большим психом, чем теперешний приспешник Ива – Лука. И если бы не Ив, то живыми мы бы не вернулись, а первую пулю получил бы я. Вот так Фавро, теперь ты понимаешь, почему я до последнего не хочу верить в виновность Ива к этим убийствам, даже если мы уже давно по разные стороны баррикад.
– Понимаю, комиссар. А что вы будете делать, если окажется, что он всё-таки виноват и просто воспользовался вашим доверием?
– Я подумаю об этом позже. Тем более, сейчас у нас есть задача поважнее, мы до сих пор не знаем, кто скрывается за личностью Змееносца. Моя интуиция подсказывает, что это именно тот тип, который нам нужен.
– Почему же только Змееносца? Вы забыли, Жао Сантос не смог выяснить, кто также скрывается под знаком Козерога. Конечно, Змееносец звучит более таинственно, но это не значит, что он может быть более опасным, чем обычный Козерог.
Немного нахмурившись на слова Фавро, Конте пробарабанил карандашом по столу и недовольно, словно обидевшись, процедил сквозь зубы:
– Я бы не сказал, что этот Козерог такой уж обычный.
Глава 15. На грани вероломства
Постепенно открывая глаза, Анжелик чувствовала сильную слабость в теле, а голова невыносимо раскалывалась. Собравшись с силами, она слегка приподняла тяжёлую не сколько от боли, сколько от мокрой и холодной тряпки голову. Перед её глазами открылось довольно скромное пространство с маленьким, открытым настежь окошком, рядом с которыми висела какая-то картина. Рядом с кроватью на деревянном столике стоял глиняный кувшин и стакан с водой. Испытывая жажду, она потянулась к столу, но с трудом могла удержать стакан, даже обхватив его двумя руками. Вдруг Анжелик почувствовала, что её ладони поддержал кто-то другой, помогая поднести воду на уровень губ, и услышала доброжелательный, знакомый голос:
– Не тратьте свои силы, я же здесь. Позвольте вам помочь, я подам вам воды.
Эти простые движения оказались изматывающими для ослабшей Анжелик, и сделав всего несколько глотков, она снова упала на подушку. Свежий воздух с окна помог мыслям и зрению немного прийти в себя, и ей удалось немного разглядеть своего тайного добродетеля. Этим незнакомцем оказался молодой человек с приятной, располагающей к себе улыбкой и тёмно-синими, исполненными глубины глазами, которые излучали какую-то скрытую тревогу. По его слегка кучерявым каштановым волосам и широким плечам играли лучи солнца, попадавшие из приоткрытого окна, не давая рассмотреть образ незнакомца получше.
– Как долго… Как долго я была без сознания? – слабым шёпотом спросила Анжелик своего добродетеля.
– Достаточно долго, чтобы заставить меня понервничать. Я рад, что вы наконец пришли в себя. Может, хотите ещё воды или что-нибудь поесть?
– Спасибо, мне так неловко что вы суетитесь из-за меня…
– Чепуха! Люди должны помогать друг другу и никогда не проходить мимо чужой беды.
– Могу я узнать, кто вы?
– Конечно. Меня зовут Патрик Реноден. А как зовут вас?
– Анжелик.
– Анжелик… Можно ли найти более прекрасное имя?
– Мсье Реноден, я не очень понимаю, где я…
– О, ваши переживания напрасны – вы по-прежнему в Париже. При вас я не нашёл никаких документов или записной книжки, потому отвёз вас в свою скромную обитель, ожидая вашего пробуждения. Позвольте, я свяжусь с вашей семьёй, они, наверное, ужасно волнуются…
Этот добрый жест взволновал Анжелик. Она жутко не хотела врать, но ещё хуже для неё было бы сказать правду.
– Нет, нет, ни в коем случае! Дело в том, что… у меня никого нет. А ближайшие родственники живут далеко. Очень далеко, в… Канаде.
– Понимаю вас, Анжелик, я тоже нездешний.
Беседу прервал краткий стук, и в дверях появилась женщина в облачении монахини:
– Пастор Реноден, она пришла в себя? Уже время присоединиться к трапезе…
– Благодарю вас, сестра Жозефина. Я плотно пообедал в городе, поэтому вечер проведу лишь с духовной пищей. А вот Анжелик, моей опекаемой, следовало бы подкрепиться. Но боюсь, она ещё слишком слаба, чтобы проделать путь до столовой. Могу я просить вас, сестра, принести ей ужин в комнату?