Стиллер говорил, что если уж позволять себя эксплуатировать, то за хорошие деньги. К сожалению, самому мэтру не все удалось, но меня он кое-чему научил. Мои Пигмалионы оказались хорошими наставниками.
Деньги должны делать деньги – этому меня научили уже не Пигмалионы, но финансовые наставники. Я с детства боялась остаться нищей, сумела не только заработать деньги съемками, но и выгодно вложить заработанное.
Поверьте, если правильно инвестировать, доход может приносить все!
Сначала я инвестировала во внешность, это были инвестиции физические – я сидела на диетах, худела, создавала мышечный рельеф, училась «не гримасничать» и так далее.
Инвестировала в игру – училась проживать жизнь героини наиболее ярко, преподносить чувства кинокамере так, чтобы зрителю было понятно, чтобы предложили следующую роль, чтобы заработать.
После краха банка поняла, что просто класть заработанные таким трудом деньги на счет опасно, и с тех пор инвестировала уже деньги.
Потом я инвестировала в собственное здоровье – доверилась Хаузеру и не прогадала.
Но главное – я инвестировала деньги в свое благосостояние, и не только в тогдашнее или даже нынешнее, но в будущее. Мои наследники получат немалый куш, главное, не растратили бы, а сумели приумножить. Сейчас у меня деньги, акции, дома, квартира, предметы искусства, дорогие картины… Это по совету Шлее и других…
Стала ли от этого счастливой? Нет. Я стара, одинока, несмотря на приятелей, которые приходят проведать знаменитую затворницу и делают вид, что им со мной интересно. Я по-прежнему не могу жить так, как я хочу.
Вот главная упущенная возможность – жить так, как хочу я сама. Позвольте мне это, не расписывая мои недостатки, мои морщинки, мою неспособность выражать мысли словами, как это делаете вы, мою постоянную погруженность в себя, мою «нелюдимость»… и я буду счастлива.
Но я так привыкла к постоянной слежке, а главное, к постоянным предательствам, что живу, словно в глухой обороне. Ужасно, но меня к этому приучили два человека, с которыми я была наиболее близка, – Мерседес де Акоста и Сесил Битон. С полным правом я могу сказать, что эти двое больше кого-либо другого испортили мою жизнь. Они поплатились, их старость и последние дни были тяжелыми. В этом нет моей вины, просто в мире должна существовать справедливость, за предательство нужно платить.
Чувствую ли я себя виноватой перед Валентиной?
Да, чувствую, но не потому, что Джордж завещал свое состояние мне, а не ей. Я виновата в том, что между двумя наставниками – Валентиной Саниной и Джорджем Шлее – выбрала его. Только в этом. Было бы лучше, если наоборот? Нет, ничуть, даже хуже, я была бы сейчас столь же стеснена в средствах, как и Валентина.
Будет ли она мне мстить даже после смерти? Не думаю. Валентина не Мерседес, она выше этого. А угроза?.. Это чтобы потрепать мне нервы.
Она была уверена, что умрет раньше, неудивительно, ведь Валентине куда больше лет, чем она говорит. Это ее право, человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. Джордж всегда был старше своего возраста, а Валентина моложе.
Я не уводила Шлее у его жены, он все равно был в равной степени привязан и ко мне, и мы не делили Джорджа пополам, просто он половину времени был с ней, а вторую со мной. И не моя вина, что в ее половине он больше развлекался в обществе, а в моей делал деньги, совмещая это с отдыхом без свидетелей. Каждая получила свое – Валентина общественную признательность, я деньги.
Это ерунда, Валентина Санина была слишком умна, чтобы обижаться на завещание, она это предвидела. Валентина не простила мне того, что я заняла в жизни Шлее место наравне с ней. Останься я хоть на полшага позади, все шло бы гладко.
И после смерти Джорджа она старательно подчеркивала, что мое место так и осталось позади. Именно поэтому я не переехала из дома, купить другую квартиру или вообще вернуться в Швецию означало бы признать ее главенство. Я упрямая шведка, я не могу этого допустить.
И цветы на могилу Шлее и Саниной я приносила, хотя не под прицелами фотоаппаратов.
И виноватой себя не чувствую. Я никого не предавала, а если не кричала о своих мыслях и чувствах на весь белый свет, то это не значит, что их не было.
Шлее называли «русским осетром», имея в виду его невозмутимость и бесстрастность. Но никто не подозревал, какой силы эмоции бушуют под этой маской. Это его дело и право так себя вести, это его жизнь.
Когда же люди научатся не лезть в чужие души, мысли, жизни?
Иллюстрации
«Сколько ни смотри в волшебное стекло, своего будущего не увидишь… А если бы удалось?..»
Грета Гарбо на пике славы. 1930-е годы.
«Единственное фото моего любимого папы. Он вовсе не был кровожадным и на бойне работал совсем недолго. К сожалению, и жил тоже – его не стало, когда мне было всего четырнадцать».
Отец Греты Гарбо Карл Густафсон (справа). 1910-е годы.
«Репортеры много глупостей написали о наших с мамой отношениях, это вызывало у меня потоки слез. Я очень любила мою мамочку, а она меня».
Грета Гарбо с матерью Анной Ловисой Густафсон. 1920-е годы.
«В шестнадцать лет я и не помышляла о кинокарьере. Да и звалась не Гретой Гарбо, а Гретой Ловисой Густафсон…»
«Нужно было обладать настоящим режиссерским чутьем Морица Стиллера, чтобы увидеть в этой толстушке будущую кинозвезду, поверить в мое будущее и убедить меня саму».
Грета Гарбо. 1922 год.
«Мориц не просто поверил, он взял меня с собой в Голливуд, надеясь, что остальные тоже увидят искру божью. Увы, увидели не скоро…»
Грета Гарбо с режиссером Морицем Стиллером на борту судна, следующего в Нью-Йорк. 1925 год.
«Звездные роли в Голливуде нашлись не сразу, пришлось сниматься в рекламных роликах. Тигренок настоящий, я тоже… Я победила, Мориц проиграл и покинул Голливуд».
Грета Гарбо. 1926 год.
«Клиенты парикмахерской в Стокгольме вряд ли узнали бы на этом снимке неуклюжую девчонку с помазком в руках, которая вместо учебы зарабатывала на жизнь, взбивая пену для бритья…»
Грета Гарбо в Голливуде. 1930-е годы.
«Эта роль сделала меня звездой европейского немого кино».
Грета Гарбо в фильме «Сага о Йесте Берлинге». 1924 год.
«Анной Карениной я была на экране дважды – в немом и звуковом кино. И финала играла тоже два – трагический для Европы и счастливый для Америки. «Фабрика грез» вопреки роману не могла допустить гибели любимой героини».
Грета Гарбо и Фредерик Марч в фильме «Анна Каренина». 1935 год.
«Одна из моих любимых ролей – королева Христина с ее сложным выбором между властью и простым женским счастьем».
Грета Гарбо в фильме «Королева Христина». 1933 год.
«Моя первая звуковая роль… «Сфинкс заговорил!» И что произнес Сфинкс в кадре? Попросил выпить и уверял, что это просто необходимо. Но зрителям понравилось».
Грета Гарбо в своем первом звуковом фильме «Анна Кристи». 1930 год.
«Мечта многих актрис – роль Марго в «Даме с камелиями». И Роберт Тейлор хорош собой… Но даже Марго просто очередная несчастная красавица».
Грета Гарбо и Роберт Тейлор в фильме «Дама с камелиями». 1936 год.
«Комиссаршу Ниночку я тоже люблю. После бесконечных роковых красавиц веселая Ниночка стала настоящей отдушиной. «Оскара» за нее мне не дали, но номинировали».
Грета Гарбо в фильме «Ниночка». 1939 год.
«Такую Гарбо ни критики, ни зрители не приняли. Гарбо, которая не страдает и не разбивает сердец, а радуется жизни, почему-то не понравилась».
Грета Гарбо в фильме «Двуликая женщина». 1941 год.
«Зрителям я нравилась иной – роковой обольстительницей, Сфинксом в женском обличье».
Грета Гарбо в роли Маты Хари в одноименном фильме. 1931 год.
«Голливуд превратил веселую толстушку Грету Ловису в молчаливую Грету Гарбо».
«Джордж Шлее помог мне стать финансово независимой. А наши с ним и его женой Валентиной личные отношения пусть останутся личными…»
Грета Гарбо с Джорджем Шлее. 1960-е годы.
«Валентина с ее загадочной русской душой лучше других понимала мою любовь к природе».
Грета Гарбо на прогулке в лесу. 1930-е годы.
«Адриан – создатель моего стиля не только на экране, но и в жизни. Я терпеть не могла его наряды, но понимала, что лучше не придумаешь. Он гений».
Грета Гарбо с модельером Адрианом Гринбургом. 1930-е годы.
«Вовсе не Марлен Дитрих ввела моду на брюки у женщин, я любила и носила их задолго до Марлен».
Грета Гарбо. 1930-е годы.
«В душе я осталась мечтательной одиночкой. Мое нежелание распахивать душу перед всеми принимали за надменность и эгоизм. Я не спорила, лишь бы не мешали…»
Грета Гарбо. 1930-е годы.
«Всегда любила гулять под дождем. Мелкий дождь делает Нью-Йорк похожим на Стокгольм. К тому же б такую погоду репортеры предпочитают сидеть дома».
Грета Гарбо на прогулке. 1970-е годы.
«Когда нельзя бродить под дождем, всё, что мне остается – в одиночестве вспоминать прошлое…»
Затворница Грета Гарбо.