– Мало ли что творится в голове у сумасшедшего, – пожал плечами Гензель. – Может, ты права и, мучая тебя, она пыталась вызвать старину Джека или даже самого хозяина преисподней. Какая, по сути, разница?
С этим Гретель не могла не согласиться.
– Надеюсь, отец сможет с этим разобраться, – сказала она. – Если не хочет, чтобы в один прекрасный день…
– Тихо, – перебил ее Гензель. – Ты слышишь?
– Нет, я ничего не слышу, – прошептала Гретель после недолгой паузы.
– Вот именно. В той низине пели птицы, а потом разом замолчали.
Девочка прекрасно понимала, что это значит. Охотник рядом!
Брат и сестра вжались в землю, целиком обратившись в зрение и слух. И вот среди сосен что-то мелькнуло, а полминуты спустя на прогалину вышел Нильс Дельбрук собственной персоной. Похоже, на тех уроках, где сестра Агнес рассказывала, почему надо держаться подальше от леса, он читал свои любимые «Жернова ведьм».
– Надо уходить дальше в лес, – произнес Гензель, ужом отползая назад.
– Постой, – зашептала Гретель. – Куда мы пойдем? Скоро стемнеет, и мы заблудимся. Давай просто притаимся здесь?
Нильс огляделся и крадущейся походкой направился к поросшему дубами холму, на вершине которого затаились Гензель и Гретель. Впрочем, он взял немного правее и продолжал отклоняться в сторону.
– Ладно, давай подождем, – согласился Гензель. – Может, пронесет…
«Стоило забраться на дерево», – запоздало подумала девочка. Хотя она понимала, что вскарабкаться на столетнюю сосну, а тем более дуб – задача не из легких. Здешние деревья отличались толстыми и гладкими стволами, а их нижние ветви росли высоко над головой, так что и в прыжке не уцепиться.
Чуть правее того места, где спрятались Гензель и Гретель, раздался негромкий свист – весьма неумелая попытка изобразить дрозда. Похоже, Нильс подавал сигналы своим дружкам. Слева ему ответила иволга, которая, судя по голосу, всю свою птичью жизнь только и делала, что курила трубку.
– Далеко, – прошептал Гензель. – Пройдут мимо, зуб даю…
Гретель не успела ничего ответить, когда иволге ответил более-менее правдоподобный дикий голубь. Казалось, его приглушенное «у-ууу-у… у-ууу…» доносится прямо из-за ближайшего дерева.
Гретель знала, что лесные звуки обманчивы, и лишь сильнее вжалась в пружинящий матрас из преющей листвы, веточек и желудей. Она старалась не замечать идущий от земли кисло-сладкий аромат, так похожий на запах леденца, которым Нильс дышал ей в лицо.
«А может, это и правда голубь», – сказала себе Гретель, когда справа раздался вопль:
– Они здесь!
Гретель сама не поняла, как вскочила на ноги. Вот она лежит на животе, вдыхая запах дерна и древесной трухи, а вот стоит, и с ее передника осыпаются налипшие листья. Прямо на нее, подобно паровозу на полном ходу, мчался Йозеф. Гретель понимала, что должна уклониться, отпрыгнуть в сторону, но почему-то продолжала стоять на месте. Голова вмиг стала пустой и стерильной, мозг будто бы разучился управлять телом.
– Беги! Чего встала?!
Гретель сделала шаг назад и уперлась лопатками во что-то твердое. Голос брата вывел ее из ступора, но, видимо, не до конца. Она даже не вспомнила, что позади – дерево. В этот момент Йозеф налетел на Гретель, врезавшись в нее всем своим весом.
Девочка словно оказалась между молотом и наковальней. Грудная клетка затрещала, а слева между ребрами как будто вогнали раскаленный гвоздь. Именно туда Марта Блок – не самая заботливая из матерей – ударила Гретель ногой.
Йозеф сопел, точно хряк. После приключений на Сыром Погосте миновало три дня, однако его нос все еще оставался припухшим и вдобавок окрасился в сине-фиолетовые тона. «Надо бить туда же», – подумала Гретель. Йозеф прижал ее руки к дереву, поэтому она попыталась боднуть его головой.
– Ну уж нет, – прогундосил юноша, вовремя отстраняясь. – Я с тобой еще за прошлый раз не поквитался!
Девочка попробовала выскользнуть, но не тут-то было! Левой рукой Йозеф схватил ее за грудки, а правую, сжатую в кулак, занес для удара. Гретель увидела сбитые в уличных драках костяшки и втянула голову в плечи.
– Отвали от нее!
Пространство за головой Йозефа разделила горизонтальная тень. Гретель не успела сообразить, что происходит, когда шея парня резко согнулась, а широченный и твердый, как доска, лоб стукнул ее промеж бровей. В глазах потемнело, в ушах зазвенели невесть откуда взявшиеся колокольчики. И сквозь этот немелодичный звон донесся звук, с которым обычно ломается сухая палка. Йозеф обмяк, навалился на Гретель, словно куль, а потом медленно осел на землю.
– Ты как?
Девочка повернулась на голос и сквозь застилавшую глаза пелену разглядела Гензеля. Вернее, сразу двух Гензелей, совершенно одинаковых, с той лишь разницей, что один медленно уплывал влево, а другой – вправо. Кстати, деревья тоже раздвоились и начали скользить в противоположные стороны.
– Н-нормально…
В прошлом году в Марбах приезжал бродячий цирк. Кроме акробатов, жонглеров и глотателей шпаг, в труппе имелся гипнотизер – пухлый коротышка, который добавлял себе роста при помощи атласного цилиндра. Он заставлял людей играть на воображаемых скрипках, кудахтать, как цыплята, и делать прочие нелепые вещи. В конце каждого трюка он говорил с наигранным французским акцентом: «А теперь я щелкнуть пальцами, и ви очнуться!» Сейчас, стоя над поверженным Йозефом посреди Либкухенвальда, Гензель точно так же щелкнул пальцами и произнес, правда, без фальшивого акцента:
– Сестра, у тебя глаза косят. Ты точно в порядке?
Гретель слегка тряхнула головой и попыталась сфокусировать зрение. Два Гензеля неохотно слились в одного.
– Да, я в порядке, – сказала она и потрогала носком Йозефа. Тот не шевельнулся. – Он вообще жив?
– Я сломал о его затылок бревно. – Мальчик отбросил короткую деревяшку, похожую на эфес расколотого меча. – Думаю, жить будет.
В этот момент из-за деревьев послышался негромкий хруст – кто-то неосторожно наступил на сухую ветку. Гретель казалось, что с момента, когда Йозеф крикнул: «Они здесь!» – прошло несколько минут, хотя схватка уложилась в считаные секунды. Как бы там ни было, когда все началось, Нильс находился недалеко и сейчас шел прямо сюда.
– Уходим, – шепнул Гензель, быстро оглядываясь. – Туда, за деревья.
Все это время Гретель стояла, привалившись спиной к шершавому стволу. Стоило ей сделать шаг, как дубовая роща начала погружаться в пульсирующий сумрак.
– Вот только падать не надо. – Гензель подхватил сестру прежде, чем у той подкосились ноги. – Сейчас сюда пожалует Нильс, а потом и Курт. Один я с ними не справлюсь!..
Гретель позволила себе навалиться на младшего брата. Он, конечно, правильно поступил, огрев Йозефа дубиной. Жаль, это вылилось в соревнование «У кого в этом лесу самый крепкий лоб».
Гретель целиком сосредоточилась на том, чтобы просто переставлять ноги. Левая-правая. Левая-правая. Она даже прикрыла глаза, чтобы не отвлекаться на лес, который все норовил ускользнуть в темноту. Видимо, в этот момент она и потеряла сознание.
Очнулась Гретель оттого, что кто-то брызгал ей в лицо холодной водой. Она застонала и открыла глаза.
Над ней нависала темная громада, похожая на скалу, где-то рядом звенел ручей.
– Ну наконец-то, – послышался голос Гензеля. – А то я уже решил, что пора копать для тебя могилку. Представь, как бы я намучился без кирки и лопаты?!
Гретель повернула голову и обнаружила, что лежит на дне сырой лощины. Между крутыми, поросшими орешником и ежевикой склонами бежал неглубокий ручей, там и тут из кустов торчали щербатые, похожие на изогнутые ребра скалы. Это место выглядело так, словно здесь погибло древнее сказочное чудище, гигантский дракон. За тысячелетия его кости окаменели, став скалами, а грудная клетка сформировала очертания лощины.
– Где мы? – пробормотала Гретель, кое-как принимая сидячее положение.
– Откуда я знаю? Я едва сумел тебя вытащить. Ты же почти сразу отключилась!
– Серьезно? – Гретель потрогала лоб. Шишка была небольшая, но твердая. – Как нам удалось сбежать?
– Повезло, – пожал плечами Гензель. – Я не мог идти быстро с тобой на руках, поэтому старался держаться за деревьями. А Нильс потерял время, пока приводил в чувство Йозефа.
В голове стоял туман. Желая избавиться от него, Гретель встала на колени, зачерпнула воды и умылась. Мать так угостила ее скалкой, что добавка уже не требовалась, а тут еще Йозеф постарался! Гретель и раньше знала, что он твердолобая скотина, но чтобы до такой степени!
– Надо выбираться из леса, пока не стемнело, – сказал Гензель.
Гретель сделала напоследок пару глотков ледяной воды и поднялась на ноги. В голове немного прояснилось.
– Сколько времени прошло? – спросила она.
– Боюсь, я не захватил часы, – фыркнул Гензель. – А городская ратуша слишком далеко!
Гретель посмотрела вверх, пытаясь сориентироваться по солнцу, однако деревья, что росли над узкой лощиной, сплелись кронами, закрыв небо. Ничего, существовало множество других способов сориентироваться в лесу – мох на камнях и деревьях указывал на север, а пологая сторона муравейника всегда смотрела на юг. В крайнем случае можно вскарабкаться на дерево, посмотреть, с какой стороны находятся горы, и смело идти в противоположную…
– Хорошо, – сказала Гретель. – Ты помнишь, откуда мы пришли?
– Кажется, оттуда. – Гензель указал направление вниз по течению ручья.
– Значит, туда мы и пойдем. Горы на севере, значит, нам с тобой на юг. Смотри, как растет мох, и не ошибешься.
– Отец не только тебя учил ориентироваться в лесу, – отмахнулся Гензель. – А вот преподобный Дельбрук едва ли рассказывал о таком своему сыночку!
– Надеешься, что Нильс заблудится и не сможет вернуться? – спросила Гретель, шагая по скользким камням.
– Надеюсь, он набредет на Пряничный домик и его сожрет ведьма!
Брат и сестра двигались через лес, приглядываясь к замшелым корягам и тщательно осматривая каждый встреченный на пути муравейник. Идти по прямой не получалось – им то и дело приходилось огибать овраги и колючие заросли, перебираться через упавшие деревья и нагромождения камней. Вокруг царила настороженная тишина, лишь иногда из кустов доносилась чья-то неуклюжая возня. Не желая столкнуться с кабаном или медведем, Гензель и Гретель тут же сворачивали в сторону. Птичьи трели звучали странно и незнакомо, словно голоса из другого, непохожего на этот мира. Гретель казалось, Либкухенвальд пристально наблюдает за детьми, рискнувшими нарушить его извечный покой.