– А почему вы торгуете только немодифицированными животными? – спросил Крик. – Просто любопытно.
– У меня тут совсем неподалеку «Петсмарт», – сказала Робин. – Все их животные – генмоды. Я бы просто не выдержала конкуренции. Но немодифицированными они не торгуют вообще, потому что тех слишком легко уморить. Генмодов создают в расчете на шестилетнего ребенка, знаете ли.
– Не знаю, – признался Крик.
– Это правда, – сказала Робин. – По-моему, это просто гнусно. Это шестилеток надо учить уважать жизнь, вместо того чтобы выводить животных, способных пережить удар молотком. Экономика побеждает мораль. Так вот – поэтому. Люди, которые приходят сюда, уважают жизнь и учат своих детей хорошим манерам. Ну то есть как правило, – добавила она, кивая на дверь. – А у вас есть дети? Вы женаты?
– Нет и нет, – сказал Крик.
– Правда? – произнесла Робин, окидывая Крика взглядом. – Вот что я вам скажу... Как вас зовут?
– Гарри Крик, – сказал Крик.
– Приятно познакомится, Гарри, – сказала Робин и положила перед ним листок бумаги. – Напишите здесь название породы и номер комма, я попробую позвонить кое-кому. Сразу вам скажу, что вряд ли чего-то найду, но если вдруг, то дам знать. Вот. Воспользуйтесь моей новой ручкой.
– Спасибо, – сказал Крик.
– Но даже не думайте унести ее с собой, – сказала Робин. – У меня небольшое предприятие. Эта ручка мне дорога.
Гарри записал, что попросили, откланялся и направился к автомобилю, припаркованному около молла, рядом с мусорными баками. Заводя машину, он заметил, что кто-то ползет по краю бака. Это был геккон.
Крик заглушил двигатель, вылез из машины и подошел поближе. При его приближении геккон застыл. Крик наклонился над баком и заглянул внутрь. На вершине груды мусора лежали террариум и книга.
* * * * *
– Эй ты, гик, – произнес Род Акуна вместо приветствия, появляясь в дверях. – Ручка передает?
– Передает, – сказал Арчи, успевший уже проникнуться неприязнью к своей новой «команде», которая состояла из человека-тупицы, крупного нагха, который в основном спал, и этого мужика, его начальника, начавшего называть Арчи «гиком» с момента знакомства, а теперь и вовсе, казалось, забывшего, что у него есть имя. – Но ваш парень ушел всего лишь через пару минут после вас. Женщина с тех пор ничего не делала, только подпевала радио. Я распечатаю вам расшифровку, если хотите, но для этого вам придется передвинуть вашего крупного друга, – сказал Арчи, указывая на дремлющего нагха. – Он уперся ногами в тумбочку с принтером.
– Оставь Такка в покое, – сказал Акуна. – Он плотно позавтракал. Хозяйка магазина знает что-нибудь про овец?
– Не сказал бы. Я уже взломал ее компьютер, она даже не пыталась искать никаких овец. Только позвонила оптовику, чтобы заказать корм для птиц.
– А что насчет Крика? – спросил Акуна. – К нему в систему ты пролез?
– Нет, – сказал Арчи. – Не знаю, что у него за защита, но она великолепна. Она отражает все, чем я на нее бросаю.
Акуна фыркнул.
– Я думал, ты хорош в своем деле.
– Я и хорош, – сказал Арчи. – Но этот парень тоже. Очень хорош. Я работаю над этим.
– Пока ты работаешь, накопай побольше на эту женщину, – сказал Акуна и куда-то ушел.
Арчи не в впервый раз задумался, во что же это он ввязался.
* * * * *
– Это еще что такое? – спросил Брайан вернувшегося Крика.
– Это геккон, – сказал Крик и поставил террариум на кухонный стол.
– Вот это я понимаю, искусство продаж, – сказал Брайан.
– Не мог бы ты проникнуть в систему «Питомцев Робин»? – спросил Крик. – Мне надо проверить одну кредитную карту.
– Уже проник, – сказал Брайан. – Что тебя интересует?
– Найди покупку, сделанную, пока я был в магазине, – сказал Крик. – Она должна быть где-то на шестьдесят баксов. Потом собери все, что сможешь, на владельца карты.
– Приступаю, – сказал Брайан. – А как все прошло, если не считать рептилию?
– Ужасно, – сказал Крик. – Робин понятия не имела, о чем я вообще говорю.
– А что ты ей сказал? – спросил Брайан.
– Я объяснил, что ищу определенных овец, – сказал Крик. – А что я, по-твоему, должен был ей сказать?
– О! – сказал Брайн. – Ох. Ладно. Наверное, я недостаточно ясно выразился.
– Что? – спросил Крик.
– Когда я сказал, что тебе нужна Робин Бейкер, я не имел в виду, что ее надо расспрашивать об овцах, – сказал Брайан. – Я имел в виду, что тебе нужна она сама.
– Ты рехнулся, – сказал Крик. – Она же человек.
– Она в основном человек, – сказал Брайан. – Но ДНК ее определенно демонстрирует овечьи признаки.
– Я тебя не понимаю, – сказал Крик.
– Должно быть, она по-настоящему красива, раз ты не понимаешь, – сказал Брайан. – Эта твоя хозяйка зоомагазина – гибрид человека и овцы. Овца, из которой ее вывели, была той самой породы. Она овца, Гарри.
– Ты с ума сошел, – сказал Крик.
– Переименуй меня в ЭАЛ и заставь петь про маргаритки, – сказал Брайан. – Это не изменит факты.
– Как ты узнал все это? – спросил Крик.
– Страховые компании документируют ДНК не только скота, друг мой, – сказал Брайан.
– Я не просил тебя просматривать человеческую ДНК, – сказал Крик.
– Знаю. Но не потому ли тебе требовался интеллектуальный агент, который и вправду интеллектуален? Не для поисков ли в тех областях, о которых ты даже и не подумал? Смотри на это так: раньше ты отставал. Теперь ты вырвался вперед. Поскольку я гарантирую тебе: никто еще до этого не додумался. Хотя часики, само собой, тикают.
Глава 6
Робин Бейкер удочерили в возрасти четырех дней Рон и Алма Бейкер, приятная пара из Вудбриджа, Вирджиния, которые решили не заводить собственных детей после того, как генетик исследовал их геномы и обнаружил, что они кишат рецессивными кошмарами. Что было, вероятно, следствием происхождения: Рон и Алма были из одного маленького вирджинского городка, населенного потомками четырех семей, которые скрещивались и размножались почти без посторонних примесей в течение нескольких столетий, снова и снова закрепляя нежелательные генетические признаки. Геномы Рона и Алмы, формально не являвшихся родственниками, были похожи чуть больше, чем у кузенов и чуть меньше, чем у сводных брата и сестры. Генетик настоятельно советовал им не делать детей старомодным способом.
Рон и Алма восприняли новости довольно спокойно – они и родной город покинули как раз из-за изобилия в нем причудливых результатов инбридинга. Из того, что они сами не были уродами, не следовало, что уродов не окажется среди их потомства. Поэтому они не торопились слить воедино сперматозоид и яйцеклетку. Детей они, однако, любили и были прирожденными воспитателями. Все это привело к тому, что они подписали с округом Принс-Уильям договор и стали приемными родителями. Так у них появилась Робин.
Представители службы защиты детей округа Принс-Уильям рассказали Бейкерам, что девочка – единственный ребенок умственно неполноценной женщины, которую заставляли заниматься проституцией и которая умерла родами. Рон и Алма, удовлетворенные заверениями, что дитя совершенно здорово физически и ментально, полюбили ее с первого взгляда, назвали в честь любимой тетушки Алмы и немедленно запустили процесс удочерения. Затем они обеспечили своей новой дочери чрезвычайно приятное и ничем не примечательное детство. Если не считать перелома руки, полученного в пятом классе при падении с дерева, никаких физических проблем у Робин не было. В старших классах и колледже Робин училась хорошо, но не блистала, получив в свой срок степень бакалавра менеджемента и биологии в Университете Джорджа Мейсона; она тут же применила все полученные знание на практике, открыв на предоставленные любящими родителями средства магазин «Питомцы Робин».
Крик нетерпеливо пролистывал сведения о Роне и Алме. Они были замечательными родителями, Робин повезло с ними. Однако приемные родители не могли ничего сообщить о ее геноме. Он зарылся в отчеты шерифа округа Принс-Уильям в поисках умственно неполноценных проституток и их сутенеров. Он нашел рапорт, соответствующий этим критериям, раскрыл его и увидел фотографии биологической матери Робин.
– Иисусе Христе, – произнес он.
Мать Робин была запечетлена голой анфас и в профиль. Груди у нее были большие и налитые, как и живот. Она была явно беременна; Крик прикинул, что на седьмом-восьмом месяце. Ее конечности оканчивались не кистями и ступнями, а копытами, явно не предназначенными для перемещения на двух ногах. На снимке анфас в вертикальном положении ее поддерживали двое полицейских. На снимке в профиль она стояла на всех четырех. Передние и задние конечности, длиной соответствующие человеческим, кое-как позволяли ей стоять. Любое движение – на двух или на четырех ногах – явно давалось ей непросто. Спереди кожа у нее была гладкой – или от природы, или в результате эпиляции. Спину покрывал густой мех цвета голубой электрик. На человеческой шее сидела овечья голова. Она смотрела в камеру спокойно и покорно.
Полицейский отчет содержал все детали. Мать Робин обнаружили в зверинце гибридов, принадлежащим Артуру Монтгомери, председателю совета директоров компании «Зооген» – второго по величине поставщика генетически модифицированных домашних животных в Северной Америке. В поместье Монтгомери располагалась небольшая, но полностью оборудованная лаборатория-фабрика, на которой Монтгомери лично разрабатывал гибридов, используя домашний скот и генетические образцы, полученные, как выяснилось позже, у членов совета директоров «Зооген», говоря точнее – тех из них, кто представлял акционеров и обычно голосовал против Монтгомери и его союзников. Помимо несчастной женщины, там обнаружились гибриды человека с коровами (гернсейской породы), лошадьми (иорданскими – зоогеновской вариации арабских) и ламами. Гибридов отличало наличие множества физических черт человека при полном отсутствии разума.
На ум приходило естественное предположение, что Монтгомери создал этот зоопарк для собственного удовольствия, но это предположение оказалось неверным. Монтгомери был непоколебимо гетеросексуален и удовлетворял свои нужды во время вторничных и четверговых выездных встреч с представительницами ведущих эскортных агентств округа Колумбия. Он играл в более тонкую игру. Работая в сфере генной модификации животных, равно или поздно осознаешь, как много, оказывается, вокруг зоофилов. Их число не ограничивалось деревенскими пареньками с доступом к алкоголю и стаду овец; среди них можно было обнаружить бизнесменов, законодателей и знаменитостей, одержимых разного рода причудами – от безобидных фурри-игр до баловства с собаками вдали от посторонних глаз. Многие годы личная сеть информаторов в корпоративных и правительственных кругах поставляла Монтгомери списки этих причуд с именами практикующих их людей.