– Это смехотворно, – сказал Хеффер. – Ни один суд не признает разумное существо чьей бы то ни было собственностью. Вы можете сколько угодно называеть ее «оно», господин посол, но не может быть никаких сомнений в том, что она – разумное существо.
– Вовсе никаких, господин министр, – сказал Нарф-вин-Гетаг. – Однако вы снова – я прошу прощения – исходите из неверных посылок. Земляне – сравнительно недавний член Конфедеративного Сообщества, которое существовало уже тогда, когда ваши предки выцарапывали бизонов на стенах пещер. Столько же существует суд Конфедеративного Сообщества. И хотя вам о том неведомо, решения, могущие быть истолкованными в нашу пользу, им уже принимались. Я говорю о деле «Агнах Агнах-у против корпорации Ар-Танег» от 4-3325 года от основания КС. Думаю, оно рассматривалось примерно в то же время, когда ваш Хаммурапи сочинял свой кодекс.
– Бен? – Хеффер повернулся в Джавне.
– Я помню это дело по курсу юриспруденции, – сказал Джавна. – Каноническое дело об интеллектуальной собственности. Если я не ошибаюсь, Агнах-у был программистом и разработал программу, которую объявил разумной. Корпорация «Ар-Танег» была его нанимателем и предъявила права на эту программу, но Агнах-у настаивал, что раз программа разумна, «Ар-Танег» не может ею владеть. Суд встал на сторону корпорации. Но я не понимаю, при чем тут это. В том деле собственностью была программа, а не генетический материал, а согласие по поводу того, являлась ли эта программа и в самом деле разумной, так не было достигнуто. Какие-то тесты она прошла, а какие-то нет. В качестве прецедента – это натяжка. Очень большая натяжка.
– Не такая уж и большая, как полагает ваш помощник, господин министр, – сказал Нарф-вин-Гетаг. – В решении не затрагивается вопрос природы собственности. Не имеет значение, чем это собственность является, важно лишь то, что это – собственность. Решение было принято в пользу «Ар-Танег» на том основании, что собственность, на которой была создана программа, принадлежала исключительно «Ар-Танег» и Агнах-у вообще не имел права подавать иск.
– Иными словами, «Ар-Танег» выиграла дело исключительно по формальным причинам, – сказал Джавна.
– Именно так, – сказал Нарф-вин-Гетаг. – Но для Ниду эти формальности чрезвычайно полезны, поскольку совершенно ясно, что ДНК принадлежит нам.
– Возникает проблема человеческой ДНК, которая вам не принадлежит, – сказал Хеффер.
– Как я уже упоминал, договор между Ниду и Землей не оговаривает способов использования ДНК, он лишь утверждает, что ДНК является неотъемлемой собственностью моего правительства. Заверяю вас, господин министр, что если вы ищышете способ отделения человеческой компоненты существа от целого, то смело сможете оставить ее себе.
– Твой вексель не дает ни капли крови; слова точны и ясны в нем: фунт мяса. Бери ж свой долг, бери же свой фунт мяса; но, вырезая, если ты прольешь одну хоть каплю христианской крови, твое добро и земли по закону к республике отходят, – сказал Хеффер.
– Прошу прощения, господин министр? – переспросил Нарф-вин-Гетаг.
– «Венецианский купец», – объяснил Хеффер. – Пьеса Шекспира. Один из персонажей, Шейлок, заключает сделку, чтобы получить фунт плоти другого человека, но если он прольет при этом хоть каплю крови, то все потеряет. Это история еще одного кризиса, вызванного спорами вокруг контракта, господин посол.
– Любопытно, – сказал Нарф-вин-Гетаг. – Надо бы как-нибудь посмотреть ее. Но я должен подчеркнуть, господин министр, что это действительно кризис. Соглашение об овце является частью более крупного и более важного договора между нашими народами, договора, который является краеугольным камнем наших отношений и самим сердцем дружбы между нашими нациями. Если суд примет сторону Ниду, а вы не сможете предоставить нам указанное существо, то ОНЗ нарушит договор. Правительство Ниду получит право объявить все соглашения, входящие в этот договор, ничтожными, и потребовать их перезаключения. Ниду является крупнейшим торговым партнером и военным союзником Земли, господин министр. Мне не нужно рассказывать вам, какой эффект новые переговоры окажут на экономику вашей планеты и ее положение в Конфедеративном Сообществе. И боюсь даже предположить, каковы будут последствия непосредственно для вашей администрации.
– Господин посол, – произнес Хеффер. – Известно ли вам, что сегодня утром шесть крейсеров Ниду практически одновременно ушли в нуль-пространство?
– В самом деле? – вежливо спросил Нарф-вин-Гетаг.
– Это необычное происшествие. И момент для него выбран весьма провокационный, учитывая поданный вами иск, – сказал Хеффер. – Разрушение многолетней дружбы между нашими народами из-за одного лица представляется мне действием, несообразным причине, господин посол.
– Не могу выразить всю радость, которые вызывают во мне эти ваши слова, господин министр, – сказал Нарф-вин-Гетаг, поднимаясь. – Надеюсь, что испытываемые вами чувства означают в конечном итоге решимость вернуть нам нашу заблудшую овечка, чтобы мы могли двигаться дальше, не подвергая опасности нашу долгую и близкую дружбу. Тем временем, впрочем, и исключительно в виде предосторожности, наши иски будут оставаться в силе. Учитывая крайнюю важность вопроса времени, я полагаю, что слушания начнутся... собственно, не удивлюсь, если предварительное слушание состоится менее, чем через сутки. Таким образом, я оставлю вас, чтобы вы могли к нему подготовиться. Господин министр, мистер Джавна. Доброго дня.
– «Венецианский купец»? – спросил Джавна, когда Нарф-вин-Гетаг покинул кабинет.
– Слушал курс драматургии в колледже, – сказал Хеффер. – Можешь меня засудить. И скажи мне, что ты знаешь, где эта женщина.
– Я знаю, что она была с Гарри в «Арлингтон Молле» вчера вечером, – сказал Джавна.
– Ах да, «Арлингтон Молл», – сказал Хеффер. – Как раз вспомнил, что собирался поделиться с тобой восторгом, который испытываешь, когда в твои двери принимаются ломиться полиция округа Арлингтон, ФБР США, ФБР ОНЗ и Агентство Безопасности аэропорта округа Колумбия, желая узнать, почему сотрудник МИДа участвовал в перестрелке в общественном месте. Это если не упоминать все средства массовой информации от Бостона до Майами.
– Уверен, что ее начали другие парни, – сказал Джавна.
– Это не смешно, Бен, – сказал Хеффер. – И с каждой минутой становится все менее смешно. Ты сказал, что этот Крик сможет провернуть все по-тихому. Стрельба в "Арлингтон Молле" с трупами – это не по-тихому.
– Все свидетели подтверждают, что Гарри не начинал стрельбы, – сказал Джавна. – Что бы там не произошло, он защищал Робин Бейкер. Он работал по-тихому. Во всем виноваты те, кто действуют против нас.
– Ты понятия не имеешь, где он сейчас. Где сейчас они, – сказал Хеффер.
– Нет, – сказал Джавна. – Я написал ему вчера, что он должен залечь на дно и не шевелиться, пока я за ним не пришлю.
– Что ж, попытайся найти его прямо сейчас, если у тебя нет более важных дел, – сказал Хеффер.
Джавна достал коммуникатор и попытался дозвониться.
– Ничего не выходит. Система говорит, что его коммуникатор вне зоны доступа, а домашний номер не отвечает. Не исключено, что все его оборудование конфисковано полицией.
– Никаких сообщений? – спросил Хеффер.
– Я проверю, – сказал Джавна.
Секретарша Хеффера вошла в комнату с голубым листком в руке и вручила его министру.
– Повестка в суд, – сказал Хеффер. – С утреца, по росе, в восемь сорок пять. Я хочу, чтобы этим занялся ты, Бен. Пора тебе размять свои юридические мышцы. Накопай все, что сможешь, по этому прецеденту, а потом зарой в нем ящерицу. «Хаммурапи», мать его.
– Странно, – сказал Джавна, глядя на коммуникатор.
– Что такое?
– Только что пришло текстовое сообщение от Дейва Фиппса из Министерства обороны, – сказал Джавна. – Он хочет пообедать вместе и поболтать «о нашем общем друге».
– А у вас нет общих друзей? – спросил Хеффер.
– Я стараюсь не иметь общих друзей с такими, как он, – сказал Джавна.
– Тебе следует с ним пообедать, – сказал Хеффер.
– Да, следует, – согласился Джавна. – И запастись средством от изжоги.
* * * * *
– Вот, пожалуйста, – сказал Дейв Фиппс и передал Джавне его хот-дог.
– Спасибо, – сказал Джавна. – Ты знаешь, Дейв, Министерство обороны закупает молотки и сиденья для унитазов на сотни тысяч. Казалось бы, ты мог бы себе позволить нечто большее, чем хот-дог с лотка на Молле.
– Да ну что ты, – сказал Фиппс. – Все деньги уходят на сидушки и молотки. И вообще это не Пентагон угощает тебя сегодня обедом, а я.
– Что ж, в таком случае, это угощение достойно короля, – сказал Джавна.
– Чертовски верно, – сказал Фиппс, забирая свой хот-дог у лоточника и расплачиваясь наличными. – Ты вкушаешь хот-дог из «Бизонокабана Кингстона», Джавна. Никаких рубленных свиных сфинктеров! И любые приправы, какие пожелаешь. Я даже газировку тебе возьму.
– Охренеть, Дейв, – сказал Джавна. – Продолжай в том же духе, и пойдут слухи, что мы влюблены.
– Это вряд ли, – сказал Фиппс, забирая сдачу и прихватывая две «Коки». – Пойдем присядем. Они сели на скамью и некоторые время ели в молчании, глядя на бегунов, трусящих по Моллу.
– Отличная собачатина, – произес Фиппс через минуту.
– Никаких сфинктеров, – согласился Джавна.
– Слышал прикольную историю про бизонокабана, – сказал Фиппс. – Мне ее рассказывал один из кингстонских поставщиков Пентагона. Он говорил, что когда «Бизонокабан» вышел на рынок, имели место раввинистические дебаты, могут ли его есть евреи.
– Это же свинина, – сказал Джавна. – По крайней мере, частично. Разве не так?
– В этом и заключался вопрос. Тора запрещает есть мясо животных с раздвоенными копытами, но кто-то заметил, что с чисто технической точки зрения бизонокабанятина не является мясом животного с копытами, и более того – вообще не является мясом животного. Это мясо получено путем сплайсинга и секвенирования ДНК, подкрученной так, чтобы производить мускульную ткань в баках. Одна часть этого ДНК принадлежала животному с раздвоенными копытами, другая – нет, и поскольку такого животного, как бизонокабан, никогда не существовало, никто не может знать наверняка, раздвоенные у него копыта или нет.