— К сожалению, мне нечем порадовать вас, сеньора, — грустно произнес он.
— Как? — тихо ахнула Исабель. — Я не понимаю вас, доктор.
— Сегодня я получил результаты вашего обследования, сеньора Салинос, — продолжал прежним тоном доктор. — Мне нечем вас порадовать. Результаты все те же.
Исабель вздрогнула. В этот момент ей показалось, что земля уходит из-под ее ног.
— Может, вы ошиблись? — все так же тихо проговорила она.
— Ошибки быть не может, сеньора Салинос, — сказал доктор, пряча глаза. — Это не первое исследование, которое мы с вами проводим. У вас не может быть детей.
— Это ваш окончательный приговор? — сухо спросила Исабель.
Доктор развел руками.
— Поверьте, сеньора, я не властен его изменить. Вы бесплодны. К сожалению, вы не способны к зачатию. По крайней мере, на сегодняшний день.
— Что это значит, на сегодняшний день?
— Я хочу сказать…
— Вы полагаете, что может произойти чудо? — перебила его Исабель.
— Чуда я не жду, но в науку верю, — ответил доктор. — Вполне возможно, что в дальнейшем появятся новые методики лечения, которые помогут вам зачать ребенка.
Исабель занервничала и отвела взгляд.
— Давайте не будем обманываться, доктор, — сказала она. — Вот уж десять лет я прохожу тщательные и весьма болезненные обследования и в конце концов убедилась, что мой случай безнадежен.
Доктор недовольно закачал головой.
— И все-таки нужно верить в науку, сеньора.
— Наука… Когда появятся новые средства, я уже буду слишком старой, чтобы рожать.
Доктор опять развел руками и обнадеживающе, как ему показалось, произнес:
— На вашем месте, сеньора, я бы не терял надежду.
— Какая тут может быть надежда, — разочарованно сказала Исабель. — Я уж точно знаю, что мне никогда не родить. Прощайте, доктор!
Исабель встала и направилась к выходу.
— Всего доброго, сеньора, — услышала она и прикрыла за собой дверь. Мир для нее померк, из глаз катились слезы.
Идя к машине, Исабель с болью думала: «Ребенок… Десять лет мы с Фернандо ждем ребенка. И все кончено. Если я не могу иметь детей — значит, так суждено. Будь проклята такая судьба!»
Исабель подошла к машине. Лоренцо, который ожидал ее, открыл дверцу.
— Поедем, — сказала Исабель. — Уедем отсюда.
— Что-нибудь случилось? — спросил Лоренцо.
— Нет. Ничего. Просто мне надоела эта клиника.
— Минутку… — Лоренцо подозвал цветочницу, стоявшую неподалеку. — Сеньора, — сказал он ей, — давайте все ваши розы. Сколько за них?
— Вам я продам подешевле, — сказала цветочница. — За то, что вы дали мне рецепт от ревматизма. Он точно поможет?
— Поможет.
— Дай Бог! Ведь я всю ночь стою в этакой сырости.
— Поможет, вот увидите.
— Зачем ты купил цветы? — спросила Исабель.
— Сеньор Фернандо приказал, — ответил Лоренцо и завел мотор.
Исабель грустно улыбнулась.
— Цветы надо любить, — заметил Лоренцо и, видно, уже обращаясь к самому себе, добавил: — Но не следует с ними очень церемониться.
Медленно двигаясь по узкой мостовой, Лоренцо осторожно маневрировал среди машин. Потом они вырвались на широкое шоссе и через несколько минут были дома.
Исабель стояла у двери во мраке. За плечами у нее струился серебряный свет. Все в ней было тайной и загадкой. Она прислонилась к стене и задумалась.
Когда-то они с Фернандо мечтали, что у них будет много детей, но сегодня эти мечты окончательно развеялись. У них никогда не будет счастья, не будет будущего.
«Как нет на свете Исабель Герреро, — подумала Исабель, — так у меня никогда не будет того, на что я претендую. У человека, который не существует, — не может быть детей».
В глубине дома появился силуэт Бернарды.
— Исабель, ты уже вернулась? — спросила она, подойдя поближе.
Исабель ничего не ответила и отвернулась.
— Что тебе сказали? — опять спросила Бернарда.
— Ты о чем?
Бернарда взяла ее за локоть и подвела ближе к окну.
— Что сказал врач? Как результаты анализов? — спросила она, всматриваясь в лицо Исабель.
— Каких?
— Что с тобой? — изумилась Бернарда. — Ты не знаешь каких? Я спрашиваю, что сказал тебе врач?
Ничего не ответив на ее слова, Исабель медленно поднялась к себе в спальню, заперлась и упала на кровать.
Мерседес стояла у крыльца и провожала взглядом скачущую на лошади по тенистой аллее парка Мануэлу. Глаза у матери были задумчивы и излучали ласковый, нежный свет. Мерседес улыбнулась и помахала вслед Мануэле рукой. Было утро, а для дочери вошло уже в привычку совершать верховые прогулки в это время. Каждое утро Мануэла объезжала парк по периметру несколько раз. С детства она любила лошадей: эта любовь, видно, передалась ей от отца. Мерседес препятствовала поначалу увлечению дочери, но потом сдалась. Верховая езда, конечно же, не женское дело, но Мануэла так прекрасна, так жизнерадостна и беззаботна, когда едет верхом. За десять лет она выросла, стала совсем невестой.
«Мануэла у нас просто прелесть!» — думала счастливая Мерседес. В глазах ее вспыхивали озорные огоньки и тут же гасли. Она вспомнила, как и сама когда-то была молода и красива. Но те времена уже прошли, и теперь у нее осталась единственная забота — дочь.
Мерседес вдруг заметила какое-то движение слева от себя. Она повернулась и воскликнула:
— Руди! Боже мой!
К ней с распростертыми объятиями шел улыбающийся Руди. В его манерах было что-то по-мужски статное и элегантное.
— Тетя Мерседес, я вернулся!
Он подошел поближе, обнял ее за плечи. Руди был на голову выше ее, повзрослевший и возмужавший.
— Руди! Какой сюрприз! А я думала, что ты приедешь только завтра.
Руди вытер платком вспотевший лоб.
— Я решил не откладывать свой приезд на завтра. Я очень соскучился по всем, тетя Мерседес!
— Мы тоже скучали, Руди. Как у тебя дела, успехи?
Мерседес не сводила с него глаз. Руди чуть сконфуженно замялся.
— Я получил диплом и документы, тетя Мерседес. Вы просто не представляете, какое количество бумаг нужно оформить, чтобы уехать учиться в аспирантуру в Италию.
— Но ведь еще рано! — заметила Мерседес.
— Да, тетя, но я решил отправиться туда пораньше.
— Но зачем?
— Я хочу привыкнуть, немного обжиться там, прежде чем начнется учеба.
— Может, ты и прав, — сказала Мерседес. — Италия — прекрасная страна. Скажи мне, как все прошло? Как вручали дипломы, как вы отмечали? Все расскажи.
— Как обычно, — развязным тоном сказал Руди. — Немного музыки, немного слез… Так, ничего особенного.
Мерседес с удивлением посмотрела на него. У нее сложилось впечатление, что Руди не понравился выпускной вечер.
— Глупенький, — сказала она. — Ну почему ты не захотел, чтобы мы приехали? Тогда ты был бы не один.
Руди отвел взгляд.
— Я захотел устроить праздник здесь и только для вас.
— Ты что-то ищешь? — спросила Мерседес, заметив, что Руди завертел головой.
— Нет, что вы? — сконфузился он. — Главное, я хочу чтобы праздник был здесь. Я хочу кое-что вам объявить. — Руди опять замялся. — Я об этом долго думал и… в общем, это имеет отношение к Мануэле… Поймите меня правильно.
Мерседес улыбнулась, и Руди опять отвел глаза.
— Наша Мануэла — шальная девчонка, — сказала Мерседес. — Ты только посмотри на нее!
— Где? — встрепенулся Руди.
— Вон она, скачет верхом. Мануэла!
— Мануэла! — прокричал Руди.
— Иди встречай ее! — сказала Мерседес и толкнула Руди в бок.
— Мануэла! Мануэла! — закричал Руди и побежал ей навстречу.
Мануэла, завидев бегущего Руди, пришпорила коня. Подъехав к нему, она проворно соскочила на землю.
— Мануэла! — воскликнул Руди.
— Руди! Как дела?
— Прекрасно! — ответил улыбающийся Руди.
Мануэла поправила выбившиеся из-под шляпы волосы.
— Как я рада тебя видеть, Руди!
Руди переминался с ноги на ногу. Ему казалось, что в глазах Мануэлы он выглядит чудаком.
— Ты чудесно выглядишь, — сказал робко он.
Мануэла взглянула на него, и в ее глазах Руди заметил усталость.
— Ты тоже прекрасно выглядишь, Руди. — Мануэла похлопала лошадь по крупу. — Узнаешь?
— Это Серафим! — догадался Руди.
— Да, он самый!
— Прекрасная лошадь! Когда я уезжал, он был еще жеребенком.
— Да, — сказала Мануэла. — А сейчас он самый любимый мой скакун.
— Я узнал его сразу, — сказал Руди и восхищенно добавил: — Какая ты красавица, Мануэла! Какая у тебя чудесная шляпа!
Мануэла смутилась, и на щеках ее загорелся румянец.
— Как ты доехал? — желая переменить тему разговора, спросила она.
Руди перешел на развязный тон.
— Я прекрасно доехал. Только очень скучал.
— Правда?
— Да, — ответил Руди. — Путешествие было замечательным! Я должен столько тебе рассказать…
Мануэла недоверчиво покосилась на него. Она заметила, что Руди выглядел несколько подавленно, но старался держаться молодцом. Мануэла отметила, что она не скучала по нему все это время. Руди был для нее вроде брата и не более.
— Мы могли бы устроить прием в честь твоего приезда, — сказала она.
Руди пожал плечами и промолчал. Тем временем они подошли к Мерседес.
— Что случилось? — спросила мать.
— Почему он не предупредил нас? Ведь он должен был сделать это. Правда, мама?
— Верно, — ответила Мерседес. — Но он никогда не предупреждает заранее. — Затем уже дружелюбнее добавила: — Но ничего, я сейчас что-нибудь приготовлю.
Мануэла взяла Руди под руку, и он заулыбался.
— Тетя, сделай бутафроло! — попросил Руди.
— Не беспокойся, — ответила Мерседес. — Я все сделаю наилучшим образом.
— Ты никогда не предупреждаешь нас, — обиженно сказала Мануэла, едва Мерседес ушла.
— Да? — шутливо сказал Руди.
— Хоть бы прислал письмо или голубя с запиской…
Руди рассмеялся.
— Знаешь, Мануэла, я вообще предпочитаю сюрпризы.
— Тебе это нравится?
— Да. Но еще мне нравится, когда голуби летают на воле, а не служат почтальонами.