Словно возвратился я к любимым
От пустых безлюдных берегов.
Возвратился к близким и приятелям,
И к ученикам, учителям,
Возвратился в теплые объятия
К радостным, веселым, добрым дням.
Возвратился к родине и матери,
Вновь увидел я парящих птичек,
Тихий лес, раскинувшийся скатертью,
И луны сияющее личико.
Вновь увидел в алом небе горы,
Снова взял излюбленные кисти
Идеальные писать узоры.
Сердца цвет, как цвет зеленых листьев,
Будет пробуждать сердца в печали —
В мрачно-серых мыслях и тонах,
Чтобы все мои холсты сказали,
Пробуждая мир наш ото сна:
«Наша жизнь прекрасна и бесценна.
Жизнь и идеалы полюби —
Станет жизни путь твой совершенней,
Заискрится светом, заблестит».
Рождественская мечта
В снеге клубящемся – бабочек стая,
Колокол скоро во мгле зазвенит,
Вот и телега с волхвами простая
Прибыла к нам, за дверями стоит.
Ночь Рождества[7] принесла апельсины,
Жареный гусь преподнес аромат,
Детям подарят конфеты, и синий
Ленточек цвет воцарит в волосах.
Бедные люди лелеют надежды,
Это богатым понять не с руки,
Только порою раскрыты их вежды
На безработных лихие деньки.
Но многоножка грустит о подарке —
Будет он прост, но ей необходим,
Скоро ботфорты наденет на лапки,
В ночь Рождества свет звезды нетаим.
Ночь глубока и мерцают снежинки,
Голые ножки тоскующе в ряд
Выстроились, и мечты невидимки
Там, под окном, ждут небесных наград.
Свет фонаря, мать кроит для обувки,
Для многоножки… нарезала сто
Пар из сафьяна – сапог заготовки,
А от иголки стигматы за то.
Мама детишкам и многоножке
Праздник готовит с подарком для ног,
Чтобы волхвы передали сапожки —
Множество пар, так порадовал Бог.
Песня моросящего дождя
Дождь, утихая, моросит,
До блеска вымыл витражи.
Кукушка в чаше ворожит,
Ее о счастье попроси.
Омыл он небо как фольгу,
Сияют кроны в облаках,
Омыл он зелень на бегу
И между скал крутой овраг.
Омыл вершины синих гор
И разноцветья дол,
Дин-дон! – струится перезвон,
Мелодия средь сел.
Так пальцы мамины нежны,
Считают пульс земли,
Дождинки увлажняют сны
Все, что мы обрели.
Так пальцы мамы гладят нас,
Даря тепло и свет,
Дождю подобен их рассказ,
Спасения завет.
Цикл стихов. Непреходящая тоска по родине
Глиняная река
Глиняная речка нас взрастила,
Словно травы, яблони, люцерну
Прибережные. Нас одарила
Теплотой бесхитростной, безмерною.
Глиняная речка всем ребятам
Как река-родитель. Круглый год
В ней печаль, надежда и отрада,
В ней двенадцать месяцев забот.
Нашему веселью и взрослению,
Детству, что играет на песке,
Преподносит и дарует пение
Вод своих. На глиняной реке
Мы живем и песни созидаем.
И она для нас важна, как кровь.
Пусть сто раз мы с нею попрощаемся,
Но сто раз сюда вернемся вновь.
Глиняная речка всем ребятам
Как река-родитель и отрада.
Непреходящая тоска по родине
Глубока моя по родине тоска,
Возвращаюсь к очагу моих отцов,
Новой жизни выберу века,
Хор из деревенских голосов.
Города тщеславные отринь,
Мамина мелодия, кружа,
К дедушке среди его святынь
Отправляет правнука-стрижа.
Я вернулся в горы Дациншань,
Где в избушке музыкальный инструмент —
Флейту из бамбука – завещал
Мне мой пращур – искренний поэт.
Флейту цвета меди развяжи,
Вспомни же веселые деньки.
Лунных стекол выдувает витражи
Чей-то дедушка, и слышен гул реки.
Старая мельница
Старую мельницу сносят они.
Как? Почему? И зачем в эти дни
Старую мельницу сносят они?
Тихо стоим у далекой стены,
Новую мельницу строя в мечтах,
В воспоминаниях, детских сердцах.
Помню: зимой, вечерней порой
Мама частенько звала нас домой,
Чтобы теплее оделись с тобой.
Помню я многие бедные ночи.
Помню приятелей, связь с ними прочную.
Дружной гурьбою вкруг здесь мы садились,
Снедью, что мама дала нам, делились.
Любовь к родине
Дым очага знаменовал к отчизне
Любовь, когда с горы на взгорье
Перелетали дымы шумной жизни,
Мы шли тропою, где луна над морем,
И мама замерла от чувства, как на тризне.
Мы выросли, и песни что гроза,
Так родине в любви признались боги,
Из мира грез блестит судьбы слеза.
При встрече на проселочной дороге
Слезиться станут звезды, как глаза.
Метель
Двенадцать лет назад по пустоши немилой
В страданиях ушла, чтоб больше не прийти.
В тот час ее глаза беспомощно молили
Недолго с ней пройтись, немного провести.
Но молод был тогда, не понимал по взгляду
Всей глубины тоски. Произошла беда.
«Таких простых вещей, случающихся кряду,
Немало! Пустяки!» – подумал я тогда.
Двенадцать лет прошло. Я вспомнил с горькой болью
Тот миг. Она ушла куда-то далеко
Морозною зимою, когда был лютый холод,
Равнины покрывал могучий слой снегов.
В тот день читали мы с товарищами песню,
В классе обсуждая, «О буревестнике»[8].
Дедушкина зима
Зима – молчаливый сезон.
Дед молчаливо сидит
Один у закрытых окон,
А солнечный свет все глядит
И гладит опять и опять
Лоб старческий нежной рукой,
Как добрая, чуткая мать
Дитя охраняет покой.
Зима – это время снегов.
Снега мотыльками парят.
Из дальних небесных краев
На землю летит снегопад.
А дед говорит тихо нам,
Как в детские жил времена.
Наполнен бескрайним теплом,
Как будто ребенок он рад,
Как будто тоскливо кругом,
Но вспомнил весенний он сад.
Дед думает зимней порой,
Но никто не расскажет, о чем.
Я понял: давно за спиной
Оставил он детство и дом.
Я прилетела из-за гор
Я – птичка вешняя, зеленый лист
Несу и свет весенней песни людям.
И аромат цветов, и птичий свист
Разносятся по весям бренных буден.
Дарю я песню небу и земле,
И детям на бычачьих нервных спинах,
Чтоб в их сердцах надежда на земле
Цвела, не погребенная в лавинах.
Чтоб девушки удачу обрели,
Ты лунным светом на краю деревни,
Мелодия, их робость исцели,
Чтоб матери в тоске не стыли древней.
Хочу, чтоб всюду оставляла песнь
Круги, подобные кругам на влаге:
Моей сестре, встающей ровно в шесть,
Парням на тракторе, тому бродяге,
Чтоб младший брат, пасущий скот, учил
Уроки в белой непорочной школе,
Старик на тропке поля и могил
Хранил надежду для души юдоли.
Летящей песни душам в унисон
Приносит ветер странствий и познанья.
Я в клюве донесу о счастье сон
И воздух мартовский в любви признанья.
Великая Китайская стена!
Экскурсии в Сучжоу и Ханчжоу,
На корточках крестьяне имена
Правителей возносят к небу снова.
А молодежь не только о цветах
Имеет мнение, но и азиатских
Спортивных играх, и светлы в очах
Пейзажи зим и вёсен красок ткацких.
«Отец» картину[9] ценят от души,
О модном исполнителей дуэте
Поющих Се Лисы и Ван Цзяши[10]
Толкуют даже горных станов дети.
Та девушка по имени Хайди
И Альпы, что доносит телевизор[11],
Перетекают песней из груди,
И вера прогоняет все капризы.
И птицы золотые древних бухт
Разносят в мир китайское наречье,
Летите! Постигает море слух,
Оно гласит о тайне человечьей.
Какое время года на дворе?
В сердца переливает силы ветер,