Черноглазая красавица плюнула на землю, отдала Фаргнорту еду и питье, и скрылась в юрте.
Сбежать Сын Вождя не мог, его стерегли пятеро юношей с автоматами. Ему было очень плохо и страшно, ведь он подвел отца и теперь умрет жуткой смертью. Еще ему было холодно, и он съел козлятину и выпил айран, чтобы немного согреться.
Вскоре небо над горным селением из черного стало синим, звезды подернулись дымкой.
— Пора, — сказал старейшина, надевая дорожную шапку из шерсти солярного барса.
Фаргнорта связали и посадили на коня.
Вместе с приговоренным стать пищей для Рхо в путь отправились верхом еще десяток стариков, включая самого старейшину селения. Фаргнорт бы победил любого из них в бою на саблях, но ведь он был связан, а старики держали в руках автоматы. Замыкавший процессию всадников старик вообще был вооружен гранатометом. Сын Вождя слышал, что Горные жители выменяли этот гранатомет у русских на шкуры солярных барсов и теперь использовали его для охоты на туров. Туров загоняли в ущелье, а потом взрывали скалы над ущельем из гранатомета, и камни засыпали несчастных животных. Таким образом горные жители добывали до сотни голов за одну охоту.
Отец Фаргнорта много раз говорил ему, что это еще один явный знак нечестия Горных кланов. Если они продолжат так охотиться — то туры через пару лунных лет вообще перестанут существовать, и тогда наступит голод.
Веревка, которой крепко связали Сына Вождя, резала кожу Фаргнорта, все тело у него затекло.
Всадники поднимались все выше в горы, по узким каменистым тайным тропам они направлялись к запретным вершинам Горных кланов. Фаргнорт никогда раньше здесь не бывал, любого чужака Горные жители убивали даже за попытку проникнуть сюда.
Воздух наверху был совсем холодным и тяжелым, Сыну Вождя стало трудно дышать. Здесь дули ледяные ветры, завывая подобно тварям из страшных и древних сказаний. На скалах рядом с тропой рос лишь разноцветный мох, ничего другое выжить здесь не могло. Но процессия всадников поднималась все выше и выше, прямо к рассветным небесам, уже порозовевшим на востоке.
Здесь уже не было даже мха, только серый камень, забросанный снегом. Всадники переехали по каменному естественному мосту через глубокую пропасть, дна которой не было видно, и проехали мимо древней башни. С вершины выщербленной каменной башни в небеса бил прямой ярко-фиолетовый луч.
За следующим поворотом заснеженной тропы открылась широкая площадка. Площадку окружали острые скалы, но гор выше нее не было. Все горы, казавшиеся такими громадными из Степи, теперь стали маленькими и остались далеко внизу. Сын Вождя с ужасом подумал, что они теперь на самой вершине мира, под небесами, даже выше, чем летают орлы.
Площадка была засыпана снегом по колено, от ледяного воздуха сводило и жгло легкие. Ветер сбивал коней с ног, он оглушительно свистел и завывал, входя в длинную узкую вертикальную щель в скале. Щель была вся выщербленной, она казалась зубастой и голодной и была достаточно велика, чтобы протолкнуть в нее человека.
Сын Вождя не знал, похожа ли действительно эта жуткая пещера на женское лоно, ведь он так и не смог добыть себе жену и ни разу не видел женского лона. Фаргнорт уже ничего не соображал от холода и ужаса. Старики стащили его с коня, а старейшина произнес:
— Прими этого храброго воина в жертву, великая Рхо! Поглоти его, чтобы Лоно, осемененное Ветром, родило новую высшую и лучшую расу людей, когда наш срок подойдет к концу и настанет время обновления человечества!
В щели зашевелилось что-то черное. Потом в темноте пещеры загорелись девять огромных зеленых глаз.
Сын Вождя II
Ветер вдруг донес до собравшихся для жертвоприношения неясные крики, через несколько мгновений на площадку перед пещерой со стороны горной тропы ворвалась шаманка на взмыленном черном коне.
Шаманка была одета в сшитые белоснежные шкуры на голое тело, ее одеяние было все увешано рогами туров, клыками барсов и круглыми серебряными дисками, покрытыми магическими знаками. От порывов штормового ветра эти украшения оглушительно дребезжали и звенели, ветер выл в полых рогах тура, подвешенных к шкурам, как будто играл бешеную мелодию на костяной флейте. Длинные черные волосы шаманки были распущены и развевались на ветру, как плащ.
— Что вы делаете? — закричала всадница, — Я вижу, что ваши головы убелены сединами, но это не прибавило вам ума!
Старики замешкались и переглянулись.
— Разве вы не знаете, не помните, какой сегодня день? Глупцы, остановитесь. Разве у тебя нет юноши-внука, Ромор? А у тебя, Ллодене, их трое. А у тебя, старейшина, их вообще шестеро, и еще одиннадцать правнуков. Что вы делаете? Бдительность покинула вас. Рхо не желает жертвы от глупцов!
— Да о чем толкует эта стерва? — спросил кто-то из стариков.
Старейшина медленно кивнул:
— Я понял. Ты говоришь о Русском, шаманка. Сегодня приедет Русский и заберет ежегодную дань мужчинами. Он как всегда возьмет самых лучших юношей-охотников. Он приходит каждый год в этот день и берет наших юношей.
— А ведь мы могли отдать Русскому этих трех пленников, которых вы схватили сегодня ночью, — сказала шаманка, — В этом году Русский заберет как раз трех мужчин, он сам говорил мне об этом год назад. Но двух из них вы изрубили на куски, в таком виде Русский их уже не примет. А этого, последнего, вы собираетесь принести в жертву Рхо.
Но примет ли Рхо вашу жертву? Ведь Русский теперь заберет наших мужчин, твоего внука, Ллодене, или твоего правнука, старейшина. И у нас станет меньше храбрых охотников, наш клан станет уязвимым и слабым. Степняки прознают об этом и нападут, они всегда нападают, когда мы слабы.
По вашему Рхо хочет, чтобы мы были слабыми? По-вашему Рхо зложелательна? О, нет. Рхо не зложелательна, она любит наш клан. Но вы своей сегодняшней жертвой поставили под угрозу наше племя, и таким образом все теперь выглядит так, как будто Рхо зложелательна. Как будто Рхо хочет жертвы, ослабляющей наш клан.
Но это не так. Она не хочет. Лишь вы хотите этой жертвы, глупцы! Или уже не хотите? Я вижу, что вы качаете своими седыми головами, в которых годы и опыт совсем не прибавили ума! Что мне теперь делать с вами? Чьих внуков мне отдать сегодня Русскому?
Старики переглядывались и молчали. Наконец старейшина сдернул с головы шапку и бросил ее к ногам коня шаманки:
— Ты тысячу раз права, женщина. Мы конченые мудаки. Но что же нам теперь делать? Ведь Рхо уже ждет и жаждет, мы разбудили ее и теперь она хочет жертвы. Мне... Может быть, мне самому войти в пещеру... Тогда я расплачусь за свою глупость. Но ведь я бесполезный старик, Рхо не любит такие жертвы, она принимает лишь юношей. И что нам делать с Русским? Ведь даже если мы не будем приносить в жертву этого знатного степняка и отдадим его Русскому, то Русский потребует еще двух. Двоим из нас все равно придется отдать Русскому своих внуков. Может быть нам бросить жребий, чей внук или правнук станет данью для Русского?
— Жребий? — закричала шаманка, заглушая бешено завывавший ветер, — Я сделала тебя старейшиной, и круг старцев избрал тебя. Но это было ошибкой, я вижу, что ты так и не поумнел. Ты полагаешься на судьбу там, где нужно принимать решение самому. Но ты не способен на это, никто из вас не способен. Поэтому вы будете слушать меня. Я принесу жертву! Я накормлю разбуженную и алчущую Рхо.
— Как? — в ужасе произнес старейшина, — Ведь Рхо не принимает в жертву женщин. И если наше селение останется без шаманки...
— Я не собираюсь приносить в жертву себя, дурень, — перебила шаманка, — Я отдам Рхо своего черного коня.
Лица стариков помрачнели, кто-то со страхом воскликнул:
— Но ведь Летящий-Сквозь-Ночь лучший конь в нашем селении. Он знает все горные тропы, он быстрее и умнее любого другого коня во всех Горах и во всей Степи. Мы выменяли его у степняков на целое стадо туров. Мы подарили его тебе в знак глубочайшего уважения, шаманка.
— Я знаю, — шаманка легко спрыгнула с Летящего-Сквозь-Ночь, — А теперь выбирайте. Или мы отдадим коня Рхо, а вашего пленника — Русскому. Или мы принесем в жертву Рхо этого пленника, но тогда Русский заберет вашего родича. Выбирайте!
Вместо ответа старики расступились, освобождая шаманке путь к пещере.
Там в темноте все еще горели девять зеленых жадных глаз, и шевелилось что-то большое, черное и бесформенное. Глаза Рхо смотрели прямо на Сына Вождя, но шаманка подвела к пещере коня, и неведомая тварь, оторвав взгляд от Фаргнорта, уставилась на новую жертву.
Шаманка заговорила, но Сын Вождя не понял ни слова. Она говорила на мертвом языке древних кланов, который сегодня помнят только женщины Горного народа. Шаманка читала заклинание, обращаясь к чудовищу в пещере.
Конь тревожно заржал, попытался вырваться, но шаманка толкнула его в скальную щель. Нечто темное выступило бесформенной массой из щели в скале, схватило коня и всосало его в пещеру. Раздался оглушительный гул, старики повалились на колени.
Потом на несколько мгновений наступила абсолютная всепоглощающая тишина, даже ветер перестал выть. В глубине скальной щели мелькнули четыре короткие ослепительные и беззвучные зеленые вспышки. Во время последней вспышки зеленые глаза твари погасли, пещера погрузилась в темноту.
Из скальной щели вырвалась волна крови, она ударила в лицо шаманку, все еще стоявшую у входа в пещеру. Кровь разлилась по площадке перед щелью, окрасив снег на много шагов ярко-красным. Шаманка тоже была вся в крови, как будто только что с головой погрузилась в озеро красной охряной краски. Кровь стекала по лицу, черным волосам и одежде девушки.
— Смотрите, — сказала шаманка, — Кровотечение Лона, осемененного Ветром. Рхо довольна. Но это еще не вся жертва, ведь Рхо ждала от нас юношу. Мы сами предложили ей этого юношу, конь — неравноценная замена. Поэтому в дополнение к коню, я принесу еще одну малую жертву — я вернусь назад в селение пешей и босой, прямо по ледяным и скользким тропам Гор, прямо по острым и ранящим камням.