- Сейчас он подъедет, мы зададим вам еще пару вопросов, и - считайте, что вы приняты на работу.
Выпили по чашке крепкого и ароматного колумбийского кофе.
- Кстати, в Колумбии не бывали? - спросил Моров, пристально глядя в глаза Князю.
"Про мою поездку в Колумбию знал только полковник Скорополетов. А он и под пытками лишнего не скажет", - подумал Князь и ответил:
- Никогда не бывал.
- А хотелось бы? - спросил Моров.
- Хотелось бы, - признался Князь.
- Почему? Интересовались когда-нибудь наркотиками? Я имею в виду, профессионально...
- Нет. Профессионально меня интересовали колумбийские изумруды.
- Тоже небезинтересно. Возможно, мы пошлем вас в командировку и в Колумбию. Вообще, знание испанского и португальского вам пригодится на новой службе. Но не сразу, не сразу. Поначалу - работа здесь. У меня был неплохой начальник группы охраны и специальных операций.
Тут Моров пристально посмотрел на Князя, и Кянзь вдруг почувствовал непреодолимое желание доверительно рассказать этому симпатичному профессору все. И в первую очередь о Биче, его плане мести Морову. И услышать в ответ, что все это чепуха и смешные бредни усталого неудачника.
Князь открыл было рот, но тут зазвонил телефон. Князь тряхнул головой и сбросил с себя этот странный морок, остался только шум в висках и легкое головокружение, металлический вкус на губах.
- Что это было? Попытка гипнотического воздействия? Действие каких-нибудь лучей, полей на его психику и подсознание? Во всяком случае, телефонный звонок раздался как нельзя кстати. Он успел прийти в себя и настроится на внутреннее противодействие гипнотическому воздействию Морова. Когда его отбирали в спецподразделение, его проверяли и на внушаемость, на способность к сопротивлению гипнозу. Он продемонстрировал тогда хорошую сопротивляемость. Но тогда против него была молодая докторша из Института имени Сербского. А тут был не просто владевший приемами гипноза доктор, тут был человек, обладавший бесспорно очень сильным биополем, огромным внутренним потенциалом воздействия на других людей, тут потребуется вся его внутренняя убежденность в том, что он делает важное и нужное дело.
Князь попытался вызвать в душе ненависть к профессору Морову, но у него ничего не получилось. Моров с его умными, спокойными глазами и ироничной усмешкой узких губ вызывал против его воли все большие симпатию и доверие.
Спас звонок.
- Да, да, - раздраженно цедил Моров в трубку, - насмерть? Странно. Первые предположения? Самоубийство? Случайная неосторожность? Нет? А подозрений на убийство? Нет. Кто выехал на место? УГРО и межрайпрокуратура? Проследи, чтобы копии справок судмедэксперта, криминалиста были у меня. И подробный доклад. Все. Свободен. Да, свободны оба. Но свободны от оперативной связи со мной. Не от работы: будьте в прозекторской во время вскрытия трупа. Первые же предположения патологоанатома и судмедэксперта мне. И у криминалистов с задницы не слезайте.
Он повернулся в фас к посетителям и сразу его жесткое лицо, чем-то напоминающее профиль грифа-падальщика, преобразилось и стало милым и умным.
- Все хорошо не бывает, дорогие мои, - развел Моров руками.
- Что случилось? - спросил господин в сером.
- Несчастье с полковником Верестаевым.
- Умер?
- Выпал из окна или с балкона своей квартиры.
- Сам или помогли?
- Сейчас наши люди это пытаются выяснить. Одно ясно - досье он сегодня не привезет, так что проверку вашу, господин Князев... Или вам больше нравится товарищ Князев?
- Господин. В ГРУ мы, в отличие от Службы внешней разведки, не занимались политическими сюжетами...
- А на Кубе и в Никарагуа?
- Тоже... Это были чисто военно-разведывательные операции: проверка новейшего оружия в военных условиях, определение масштабов поставок, вскрытие утечек партий оружия и закрытой информации о поставках...
- Ну-ну... Приходится верить.
- Он правду говорит, - кивнул человек в сером.
- Вы, поэты, люди тонкие, - заметил Моров. И не ясно было, что он имел в виду.
- Ладно. Итак, господин Князев, проверку предварительную - будем считать законченной. Я беру вас на вакантное место начальника службы охраны и специальных операций.
- А что имеется в виду под "специальными операциями"?
- Специальные операции, - расхохотался Моров. - Завтра получите первое задание. Тогда и объясню. А пока отдыхайте. Да. Вы сказали, что у вас нет девушки?
- Увы...
- Не огорчайтесь. У меня очень душевные ординаторы. Я попрошу до завтрашнего дня побыть с вами одну из моих молодых учениц.
Он нажал на кнопку. В кабинет через мгновение вошла очень красивая молодая женщина. Именно - не девушка, а женщина. В каждом ее шаге, в каждом движении чувствовалась опытная жрица любви. По тому, как на нее глянул Моров, Князь понял, что обаяние дамы на него уже не действует и что ее визит сюда был заранее спланирован.
По тому, как посмотрела на профессора дама-ординатор, Князь понял, что на смену любви и здесь пришло иное чувство, но чувство не менее сильное.
"Она его ненавидит, - подумал Князь, - или я ни хрена не понимаю в женщинах".
- Слушаю вас, профессор, - холодно сказала дама.
- До завтрашнего вечера вручаю вам нашего нового сотрудника.
- Юра, - представился, чуть растерявшись перед большими небесно-голубыми, полными любви глазами, Князь.
- Люда, - ответила дама.
Только тут до Князя дошло, что дама - неплохая актриса и что любовь в глазах - часть ее профессионального имиджа, а вот ненависть, что мелькнула на мгновение в ее глазах-озерах, когда она смотрела на профессора, была естественной, но как бы случайно вырвавшейся наружу.
"Cтоп, майор, - остановил себя Князь. - Сделай поправку на ветер. А что, если и улыбка влюбленной с первого взгляда, и якобы случайно вырвавшаяся ненависть во взоре - все игра... От меня ждут доверия. А взамен предлагают капкан, ловушку. Надо быть начеку".
- Очень рад был познакомиться, профессор, - сказал на прощание Князь, пожимая сухую, но сильную руку Морова. Он старался быть искренним, зная об умении профессора проникать в мысли собеседника. И он действительно был рад, что первые испытания, кажется, прошли неплохо.
Потом Князь пожал руку господина в сером.
- Нашего полку прибыло, - улыбнулся тот. - Надеюсь, вы не пожалеете о том, что решили себя посвятить нашему делу.
Князь не стал уточнять, что имел в виду бывший коллега под "нашим делом".
- У Людочки машина, - проговорил Моров.
- У меня тоже...
- Людочка могла бы на первых порах приютить вас...
- Я же снял квартиру.
- Ну, тогда она могла бы, по крайней мере, накормить вас чудным домашним обедом. Xоть от этого не отказывайтесь. Она прелестно готовит, кажется, на этот раз воспоминания, которые будила в нем Людочка, были действительно приятными.
- От обеда не откажусь, - ответил Князь и прямо взглянул в глаза молодой женщине.
Она встретила его пронизывающий взгляд вполне достойно. Открыто и искренне. Словно говоря: будет так, как ты захочешь, милый. И ни о чем не беспокойся.
Есть женщины, которые умеют так смотреть. И если они действительно любят мужчину, цены им нет.
"У этой красивой женщины явно была цена, - подумал Князь. - И цена эта была достаточно высокая".
- Дорогая, постарайся, чтобы нашему новому сотруднику у нас понравилось, - словно услышав размышления Князя, попросил Моров.
- Надеюсь, завтра нам будет о чем повспоминать, - словно обращаясь одновременно и к Морову и к мужчине в сером костюме, несколько двусмысленно сказал Князь.
БИЧ. ОПЕРАЦИЯ "ОТКРЫТЫЕ ДВЕРИ
- Надеюсь, завтра нам будет о чем вспомнить, - прошептал Бич на ухо Машеньке.
Роман их развивался бурно.
Бич попросил одного из "шестерят", обслуживающих банду, - Вадика, бывшего студента Архитектурного, подобрать ему "жену" - бедную, как говорится, но честную девушку из студенток, из хорошей семьи, оставшуюся одной в отдельной квартире и готовую за большие деньги рискнуть - дать прописку холостому, бывшему десантнику.
Неудавшийся архитектор поклялся самой страшной клятвой, что подробности жизни Бича не выдаст.
С Машенькой он познакомил Бича в Центральном доме литераторов на "клубном дне". Сидели рядом. Бич поднапрягся и сделал ряд замечаний, свидетельствующих о поверхностной искусствоведческой образованности и остроумии.
Первой страничкой "клубной программы" в ЦДЛ была история Московского Кремля. Вспомнив книгу "История государства Российского", прочитанную во время короткой охранной службы, когда подолгу приходилось ждать объект в машине или в холле офиса, Бич кстати ввернул и имя Фиораванти, и высказал спорную гипотезу о том, что строителей храма Василия Блаженного на самом деле было не два, - храм построил русский воитель по имени Постник и по кличке Барма.
Вторую страничку заняла поэтесса Ирина Ступникова, которая, чуть завывая, поделилась с публикой своими страданиями. Бич к месту прочитал пару строф из Цветаевой и привел фразу Ахматовой "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи". Строчку эту он слышал по какому-то подходящему поводу от своего товарища по спецназу майора Князева, а строфы из Цветаевой запомнились с армии.
Когда он сидел пять суток на гарнизонной гауптвахте за самоволку, там было в ходу всего две зачитанные книги - зеленый третий томик из четырехтомника Сергея Есенина и крохотный, невесть как попавший сюда сувенирный томик Цветаевой. Память у Бича всегда была хорошая. Публика "гауптическая" просила его с выражением читать Есенина, но пару раз он прочитал стихи и из сборника Цветаевой, публика даже не заметила "подставы". А ему стихи Марины понравились. И легли в память.
Машенька убедилась, что претендующий так оперативно на ее руку и сердце добрый молодец не авантюрист какой - образован, держится скромно. И даже проявляет неподдельные признаки симпатии к ней.