Немалое число высших военных чинов Империи в последний период ее существования разделяли не только «скептическое» отношение к власти. В их среде были и «либералы», и даже «республиканцы», которые отреклись от клятвенной верности Царю, изменили присяге задолго до того, как Монарх сложил с себя властные прерогативы. И потом соответствующим образом себя и зарекомендовали. Служили на командных должностях кто в Красной армии, а кто в иных органах «славной рабочекрестьянской власти».
Имя генерала М.А. Зайончковского ранее уже упоминалось. Вот еще несколько громких имен, носивших ранее «царские вензеля на погонах», но служивших потом красным. Генерал-лейтенант, генерал от кавалерии, Главнокомандующий (с марта 1916 года) армиями Юго-Западного фронта А.А. Брусилов (1853–1926). ПомощникначальникаштабаВерховного главнокомандующего генерал от инфантерии В.Н. Клембовский (1860–1921). Выпускник Пажеского корпуса и военный Министр Временного правительства генерал-майор А.И. Верховский (1886–1936). Генерал от инфантерии, военный Министр (10.09.1915—15.03.1916) и председатель Особого совещания по обороне государства A.A. Поливанов (1855–1920). Флигель-адъютант и генерал-майор Свиты Его Императорского ВеличестваП.А. Лечицкий (1856–1923). Генерал от инфантерии и военный Министр Царя (15.03.1916—03.01.1917) Д.С. Шуваев…
В числе таковых беспринципных «служак» оказался и бывший начальник Корпуса жандармов товарищ (заместитель) Министра внутренних дел флигель-адъютант и генерал-майор Владимир Федорович Джунковский, тесно сотрудничавший затем с ЧК-ГПУ-НКВД [17 — Интересные факты об этом приводятся в работах: Голицын С.М. Записки уцелевшего. М., 1990; Готье Ю.В. Мои заметки. М., 1997.]. В 1915 году Императрица Александра Федоровна назвала Джунковского «нечестным человеком». Таковым он был и тогда, и остался потом.
Хотя его служба у коммунистов и не изобилует подробностями, но сам факт не подлежит сомнению. Именно он разработал для большевистского руководства «законодательство о паспортах», ставшее одной из форм политико-административного закабаления людей в коммунистической России.
Пресмыкательство перед «народной властью», впрочем, не позволило бывшему блестящему офицеру Преображенского полкаумереть в тишине и покое. В феврале 1938 года по решению «тройки» НКВД его расстреляли на Бутовском полигоне под Москвой.
Прожив более полувека из своих семидесяти трех лет при «ужасном царском режиме», Джунковский успел сделать изумительную карьеру, которой могли позавидовать самые удачливые баловни судьбы. Владимир Федорович окончил Пажеский корпус, затем служил в Лейб-гвардии Преображенском полку, ас 1891 года выполнял обязанности адъютанта при Московском генерал-губернаторе Великом князе Сергее Александровиче. Близость к дяде Царя, аккуратность, воспитанность и распорядительность сделали имя Джунковского известным при Дворе.
Это был по-светски безукоризненный господин, украшение балов и приемов, великолепный бальный кавалер, да и вообще образованный, с широким кругозором человек, живо интересовавшийся не только салонными новостями, но имевший неподдельную тягу к театру и литературе. Вся театрально-богемная Москва знала и уважала «милого Владимира Федоровича». Эта известность однажды спасла ему жизнь.
Когда в 1918 году большевики развернули красный террор, то среди прочих был схвачен и подлежал расстрелу и Джунковский. Однако до этого в тот раз дело не дошло. В Совнарком поступило письмо в защиту Джунковского, под которым стояли имена, не нуждавшиеся ни в каких рекомендациях: A.B. Нежданова, М.Н. Ермолова, О.Л. Книппер-Чехова, В.И. Немирович-Данченко. «Подписанты» умоляли отпустить Джунковского, который «был лояльным советской власти». Голос был услышан; Джунковского отпустили.
Государственная карьера Джунковского началась в 1905 году, после убийства Великого князя Сергея Александровича. В июле того года он получает пост Московского вице-губернатора, а в ноябре становится Московским губернатором. В 1908 году Джунковский получает звание генерал-майора. В 1905 году Царь делает его флигель-адъютантом, то есть включает в состав Императорской Свиты. В январе 1913 года сорокавосьмилетний генерал принимает должность товарища Министра внутренних дел и командира Корпуса жандармов.
Назначение на пост заместителя Министра внутренних дел потребовало от Джунковского переезда в Петербург, где он и обосновывается в начале 1913 года. С этого времени и начинается его борьба «с темными силами».
В своих обширных воспоминаниях, написанных уже после обвала 1917 года, Джунковский немало места уделяет Распутину и своей борьбе с ним. «До назначения моего товарищем Министра я никакого отношения до Распутина и его поведения не имел, но в душе у меня, благодаря доходившим до меня слухам, которые, к сожалению, оказались хотя и преувеличенными, но верными, составилось о Распутине совершенно определенное мнение, и относительно него у меня составилась такая же определенная тактика моего поведения без всяких компромиссов, если бы он решил когда-нибудь явиться ко мне».
Итак, слухи сформировали образ, и хотя они, «слухи», оказались «преувеличенными», но почему-то «верными». Что происходило на самом деле в душе Джунковского, мы уже никогда не узнаем.
Директор Департамента полиции С.П. Белецкий свидетельствовал, что Джунковский с самого начала своей петербургской карьеры относился к Распутину «резко отрицательно». Никогда лично с Григорием Распутиным не встречавшись, ничего доподлинно о нем не зная, генерал уже был «готов к битве». Наверное, Софи Тютчева «просветила», она много лет была его задушевной подругой.
Можно уверенно говорить о том, что этот генерал Царской Свиты состоял в одной из масонских лож. Русская писательница и публицистка Нина Берберова, которой в эмиграции стали доступны закрытые архивы масонских лож, называет его в числе наиболее видных деятелей русских «вольных каменщиков» [18 — Берберова H.H. Люди и ложи. Харьков — Москва, 1997.]. Эту же точку зрения разделяют и многие другие. Сам этот факт полностью опровергает все заверения Джунковского о его «преданности Государю» и монархическому строю, которые он делал много раз. Подобный симбиоз «симпатий» просто был невозможен.
Неизвестно, получал ли Джунковский какие-либо «рекомендации» от своих «братьев» по тактике борьбы с «распутинской кликой», а проще говоря — с Царской властью, но не подлежит никакому сомнению, что его деятельность нанесла огромный вред престижу Монархии.
Стараниями генерала общественные деятели и столичная публика получили целый ворох «улик» и «фактов», которые при ближайшем рассмотрении — всего только фальшивки. Свитский генерал действительно являлся не только, как бы теперь сказали, «промоутером» увлекательного распутинского детектива, но и одним из создателей его «фабулы».
Понадобились многие годы, прежде чем «шедевры Джунковского» начали вызывать сначала скептическое, а затем и критическое отношение. В период же его «бескомпромиссной борьбы» в атмосфере общественного психоза о критическом восприятии таких поделок речи вообще не возникало. Все это воспринималось как «непреложные истины». Остановимся на двух главных «документах», до сих пор остающихся «краеугольными камнями» «Распутиниады».
Во-первых, это так называемые «полицейские донесения» о жизнедеятельности Распутина. Они охватывают несколько лет, и об их происхождении и характере подробно речь пойдет дальше. Второй документ относился к частному эпизоду жизни Распутина, но его воздействие на современников и всю последующую историографию оказалось просто каким-то демоническим. Речь идет о случае в ресторане 26 марта 1915 года. На этом «эпохальном событии» пока и остановимся.
Вечером того дня в известный московский ресторан «Яр» прибыла небольшая компания, которая сняла отдельный кабинет, заказала себе ужин и после некоторого времени отбыла восвояси. Об этом событии никто никогда бы не узнал, если бы не два обстоятельства. Первое — среди ужинавших в ресторане находился Григорий Распутин. Второе, еще более важное, — эту историю решил лично расследовать всесильный тогда шеф Корпуса жандармов.
Здесь самое время пояснить один момент: в это время к Распутину были приставлены полицейские чины, которым вменялось в обязанность две функции: охранять подопечного и регулярно сообщать начальству о его встречах, поездках и вообще о его времяпрепровождении. Эта информация напрямую поступала к Джунковскому, и он ее внимательно анализировал. По прошествии нескольких недель после того ужина у шефа жандармов при чтении этих сводок «вдруг возникло» желание подробно разобраться в ресторанном событии.
Есть основания предполагать, что в этот период Джунковский готовил досье с компроматом на Друга Царской Семьи. С этой целью еще 11 апреля 1915 года полиция совершила налет на квартиру издателя и публициста А.Ф. Филиппова, входившего в число близких знакомых Григория Распутина. Эта акция была санкционирована командиром Корпуса жандармов, получившим «неофициальную информацию» о том, что у названного лица имеется дома грампластинка (!) с записью разговора Распутина о посещениях Царской Семьи. Полицейский налет результатов не принес, и вот тогда-то обескураженный Джунковский и решил разыграть «ресторанную карту».
Он потребовал от Московского градоначальника (шефа полиции) A.A. Адрианова сделать ему подробное донесение. Тот прибыл в Петроград и предстал перед заместителем Министра лично, так как, по словам Джунковского, ресторанную историю не решился «изложить письменно». Однако именно такое требование он и получил.
Прошло еще некоторое время, но донесения не поступало. Тогда Джунковский послал в Москву «особое лицо с письмом, с тем, чтобы градоначальник препроводил мне свой ответ с этим лицом». Подобное рвение просто восхитительно! В стране столько всего происходило, а глава жандармов обеспокоен лишь одним: получить подробности о поведении Распутина в ресторане через два месяца после события! Нераспорядительность подчиненных Джунковский объяснял тем, что все боялись «возбудить против себя неудовольствие этого проходимца и шарлатана».