Было над чем призадуматься Распутину. Вот она, Царская милость! Другом называют, совета спрашивают, он за Их благополучие денно и нощно молится, и что? Единственного сына от солдатчины отец защитить не может. Да скажи Государь хоть одно слово за него, никто бы не посмел тронуть! Но Царь не вмешивался.
В середине сентября 1915 года тема помощи Другу опять всплывает в переписке, и Императрица довольно меланхолично по этому поводу замечает: «Григорий прислал отчаянные телеграммы о своем сыне, просит принять его в Сводный полк (военное подразделение, составленное из представителей всех полков гвардии и предназначенное для охраны Царя. — А.Б.). Мы сказали, что это невозможно. А. (Вырубова. — А.Б.) просила Воейкова что-нибудь для него сделать, как он уже прежде обещал, а он ответил, что не может. Я понимаю, что мальчик должен быть призван, но он мог бы устроить его санитаром в поезде или чем-нибудь вроде этого. Он всегда ходил за лошадьми в деревне; он единственный сын, конечно, это ужасно тяжело. Хочется помочь и отцу и сыну. Какие чудные телеграммы Он опять прислал».
В конце концов распутинского отпрыска все-таки «забрили», и единственное Монаршее благодеяние состояло в том, что Дмитрия Распутина определили в санитарный поезд Императрицы, доставлявшей с передовой раненых в Царскосельские госпитали. Вся эта история разворачивалась тогда, когда в обществе уже уверенно говорили «о всемогуществе временщика».
Совсем не так все было, как о том сплетничали, и при назначениях. «Дорогой Григорий» иногда пытался воздействовать на мнение Императрицы о некоторых лицах. Но чтобы в силу этого «избранник» сразу же вознесся бы на самые верхи сановной иерархии, такого, вопреки безапелляционным утверждениям, никогда не случалось. Документально можно констатировать следующее.
Содействию Распутина в общей сложности могли быть обязаны своей карьерой в той или иной степени одиннадцать человек. Притом что число назначений, перемещений, увольнений на вершине российского иерархического Олимпа во много раз превышало этот показатель. (Вершина — это на местном уровне — не ниже губернатора, а на центральном — не ниже товарища Министра.)
Приведем полный список этих «облагодетельствованных» с указанием должностей в период так называемого «самовластья Распутина».
Белецкий С.П. - директор Департамента полиции (1912–1914) с сентября 1915-го по февраль 1916 года — товарищ Министра внутренних дел.
Волжин А.Н. - бывший Седлецкий, а затем Холмский губернатор, в июле 1914 года стал директором Департамента общих дел Министерства внутренних дел (МВД), а с сентября 1915-го по август 1916 года — обер-прокурор Святейшего Синода.
Добровольский H.A. - бывший Гродненский губернатор, с 20 декабря 1916 года — последний Министр юстиции.
Князь Жевахов Н.Д. - помощник статс-секретаря Государственного Совета, с 15 сентября 1916 года — товарищ обер-прокурора Синода.
Ордовский-Танаевский H.A. - бывший управляющий Пермской казенной палатой, с 13 ноября 1915 года — Тобольский губернатор.
Питирим (Окнов), бывший экзарх Грузии, с 1915 года — митрополит Петроградский и Ладожский.
Протопопов А.Д. - товарищ председателя Государственной Думы, с сентября 1916 года — Министр внутренних дел.
Раев Н.П. - бывший член Совета Министров народного просвещения, директор Высших женских историко-литературных и юридических курсов, с 1916 года — обер-прокурор Синода.
Хвостов А.Н. - бывший Вологодский и Нижегородский губернатор, член IV Государственной Думы, с ноября 1915-го по март 1916 года — Министр внутренних дел.
Князь Шаховской В.Н. - бывший начальник Управления внутренних водных путей и шоссейных дорог Министерства внутренних дел, с мая 1915 года — управляющий Министерством торговли и промышленности.
Штюрмер Б.В., бывший Новгородский и Ярославский губернатор, член Государственного Совета, с 20 января по 10 ноября 1916 года председатель Совета Министров и одновременно, с 3 марта по 7 июля — Министр внутренних дел, ас 7 июля по 10 ноября и Министр иностранных дел.
Перечисленные лица имели большую служебную биографию, высокие служебные чины, и все, может быть лишь за исключением Раева, не могут быть названы «случайными» людьми.
Эти фигуры действительно поддерживал «отец Григорий», и большинство из них с ним лично общались. Однако Распутин лишь помогал и содействовал, но никогда не определял выбор. Император назначал их на пост непременно с учетом предыдущей деятельности и лишь тогда, когда получал о них благожелательные отзывы от компетентных должностных лиц.
Только одного их числа записных «распутинских ставленников», да ито с оговорками, можно считать таковым. Это H.A. Ордовский-Танаевский, бывший управляющий Тобольской и Пермской казенными палатами (налоговой службой), ставший в ноябре 1915 года губернатором Тобольской губернии. Об этом назначении Распутин чуть не слезно просил Венценосцев.
Вкратце суть этой истории такова. После ряда скандальных столкновений летом 1915 года между «старцем» и местной администрацией Распутин убедил Александру Федоровну, что на высшем посту в губернии должен находиться человек, преданный Царской власти, который не будет Друга Царской Семьи хаять и строить ему неудобства.
Григорием же была названа и кандидатура желаемого губернатора, которого он лично знал более десяти лет, — H.A. Ордовского-Танаевского, исполнявшего должность управляющего налоговой службой в Перми. Претендент давно симпатизировал Григорию, который не раз бывал у него дома в гостях, где его всегда принимали с радостью.
Императрица согласилась с выбором и 25 августа написала Царю: «Наш Друг желает, чтобы Ордовский был назначен губернатором. Он теперь председатель казенной палаты в Перми. Помнишь, он поднес тебе книгу, написанную им про Чердынь, где похоронен один из Романовых, которого почитают как святого?»
Николаю II надоели бесконечные жалобы и доносы тобольских властей на их Друга, и Он решил уважить просьбу. В середине ноября 1915 года распутинский кандидат получил губернаторскую должность. Это самый яркий и наиболее очевидный случай непосредственного вмешательства Распутина в систему должностного производства.
С остальными десятью фигурами ситуация выглядела иначе. Карьера любого чиновника, вне зависимости от высоты положения, непосредственно зависела от воли, настроения и симпатий Правителя. Тот, кто хотел сохранить свое положение, или тем более подняться выше, обязан был добиваться расположения Монарха и близких к нему людей. Один из самых распространенных путей к этому — изыскание возможности получить рекомендацию. Кто-то должен был «замолвить словечко», похвалить, отметить заслуги, устроить встречу.
Даже сановникам, занимавшим крупные государственные посты, не всегда было легко встретиться с Государем, а уж тем более удостоиться беседы с Ним. Нужен был «верный ход», и Распутин давал шанс. Симпатии и антипатии к нему определяющего значения не имели. Таковы были правила игры в мире чиновной бюрократии: малопривлекательные средства — тоже средства.
Характерный в этом смысле разговор со своим шурином А.Ф. Треповым описал генерал А.А. Мосолов. Дело происходило в ноябре 1916 года, сразу же после назначения А.Ф. Трепова премьером. Новый глава кабинета Распутина терпеть не мог, но после всестороннего обсуждения политической ситуации родственники пришли к заключению, что «с ним нужно считаться».
Вот это — «нужно считаться» — в большинстве случаев и определяло интерес к «грязному мужику» высокопоставленных лиц, в том числе и тех, которые никаких добрых чувств к нему не питали, стремясь лишь использовать влияние Распутина. Перед Распутиным заискивали, его расположения добивались, а в душе часто ненавидели и презирали.
Показательная в этом смысле была история отношений С.П. Белецкого и А.Н. Хвостова с одной стороны, и Друга Царской Семьи — с другой. В большой карьерной игре двух первых Распутину отводилось центральное место.
В 1915 году эти два сановника объединили свои усилия для достижения вполне определенных целей. А.Н. Хвостов мечтал получить пост премьера, а С.П. Белецкий грезил о должности Министра внутренних дел. Им казалось, что «этого мужика» можно довольно просто одурачить, сделав его орудием своих устремлений.
В этих видах они разработали целую программу «штурма высот». Встречались и очаровывали А.А. Вырубову, которая их принимала, выказывала расположение. Это не осталось незамеченным Императрицей, сообщавшей 3 ноября 1915 года Супругу: «Хвостов и Белецкий обедают у А. Это, по-моему, напрасно, — похоже, что она хочет играть роль в политике. Она так горда и самоуверенна и недостаточно осторожна». Александра Федоровна оказалась права.
Конечно же сама по себе А.А. Вырубова этих прожженных интриганов не интересовала. Им нужна была узда для Распутина, а через него и «верная дорога» к Монарху. В интересах «дела» необходимо было завязать с Распутиным близкие, но конфиденциальные отношения.
Естественно, что ни Хвостов, ни Белецкий никаких распутинских чар на себе не испытывали, хотя последний, например, чтобы угодить Григорию, неоднократно посещал «благочестивые обеды» на Гороховой, 64, где по воскресеньям на распутинскую уху собирались почитатели и почитательницы. В общем, Белецкий изображал сторонника «старца», хотя еще совсем недавно, возглавляя Департамент полиции, как мы помним, снабжал антираспутинской информацией его врагов.
Назначение осенью 1915 года Хвостова Министром внутренних дел, а Белецкого его заместителем происходило в отсутствие Распутина в столице. Когда он вернулся, то оба сановника сочли необходимым организовать встречу для завязывания близких контактов. Конспиративная трапеза сняла все «шероховатости» в отношениях. Белецкий позднее вспоминал: «Из разговоров за столом мне стало ясно, что наши назначения Распутину были известны и что он против нас ничего теперь не имеет, но что он, видимо, хотел, чтобы мы получили назначение как бы из его рук».
Успех встречи решено было закрепить дальнейшей деятельностью по «приручению» Распутина. Руководители МВД решили начать выплачивать ему солидную ежемесячную субсидию (1500 рублей). Белецкий подыгрывал А.Н. Хвостову, стремившемуся провести на должность обер-прокурора Синода своего родственника А.Н. Волжина, который, не отказываясь от содействия Распутина, категорически возражал даже против знакомства с ним. Комбинация блестяще удалась, но, став в конце концов во главе Синода, новый обер-прокурор занял резкую антираспутинскую позицию.