«Тёмные силы». И это тоже неспроста. Ведь откуда-нибудь из Лондона Российская империя виделась этаким «монстром на глиняных ногах», буквально нашпигованная этими самыми «тёмными силами». Целая глава посвящена описанию «врагов» Британской империи и «чудовищ» в человеческом обличье, с которыми доблестным британским «джеймсбондам» и предстояло сразиться.
Если верить м-ру Куку, русские сановники «вместе с Государыней Александрой Фёдоровной работали над подготовкой сепаратного мира». Далее он продолжает: «Задачей этой группы, поставленной германским Генштабом, было убедить Распутина возглавить вместе с Царицей борьбу за скорейшее подписание мира. …Николай Второй… должен был бы отречься от престола шестого декабря (в день своего Святого) в пользу наследника Алексея. Это позволило бы Александре как регентше при малолетнем сыне подписать мирный договор…»
Далее – про Манифест с реформами, о раздаче земли крестьянам и прочее.
Да, Распутин действительно был против войны и всячески ратовал за её прекращение. А вот насчёт «группы, поставленной германским Генштабом», «отречения от престола шестого декабря», а также об «Александре-регентше» – всё это, безусловно, бредятина, не подтверждённая фактами. Дабы подкрепить её (бредятину), мистер Кук даже не поленился сослаться на некоего фон Хокен Эстена, якобы утверждавшего, что «Распутин был среди вдохновителей манифеста»[266].
Напомню: Распутин не мог быть «вдохновителем манифеста» по определению: он был неграмотен. Только об этом все эти «сэры», «пэры» и прочие «фоны» почему-то постоянно забывали. Любой мало-мальски значимый манифест – он манифест и есть: юридически выверенный документ, который ещё нужно суметь составить. Но никак не смятая записка из одного предложения с десятком ошибок и непонятных фраз… Конечно, «вдохновителю» совсем не обязательно корпеть над составлением «чего-то заумного». Но опять же повторюсь: в дурной головушке не сидеть хорошей мыслёнушке. Распутин и Манифест. Это что-то совсем уж из ряда вон выходящее!
Поэтому говорю как специалист: бред неизлечим; если же степень обострения зашкаливает – это настоящая беда. Пояснять что-либо глубже, думаю, не имеет смысла. А данный фейк – пусть будет FAKE № 6.
Министр внутренних дел Российской империи Александр Протопопов на страницах Эндрю Кука предстаёт заклятым врагом. Это и понятно, ведь он, не будучи под влиянием союзников, занял кресло «лояльного» британцам Александра Хвостова. Так что в глазах мистера Кука новый министр – участник «дичайших и разнузданных оргий», да и вообще – сифилитик:
«…Александр Дмитриевич уже давно тайно снюхался с Распутиным. Они встретились в 1915 году у их общего друга Петра Бадмаева, сибирского доктора, освоившего методы тибетской медицины. Запущенное венерическое заболевание, приобретённое за много лет участия в дичайших и разнузданных оргиях, довело Протопопова до такого состояния, что его единственной надеждой стали сомнительные лекарства Бадмаева. По всем клиническим признакам у него начинался прогрессивный паралич как следствие третичного сифилиса»[267].
Вся эта история, уточняет автор, описана у некоего Фрица Варбурга, с которым Протопопов, будучи тогда товарищем председателя Государственной думы, якобы тайно встречался в Стокгольме для обсуждения условий сепаратного мира[268].
Опять же как специалист пытаюсь найти взаимосвязь третичного люэса с сепаратным миром. А также определить «преступную» цепочку, связывающую «сибирского доктора» Бадмаева с немцами. К сожалению, мне никак не удаётся соединить воедино винегрет в головах британцев с действительным положением вещей…
Одним словом, FAKE № 7.
Не забыл Эндрю Кук и про евреев.
«Российские евреи, – пишет он, – вообще в массе своей придерживались пронемецких взглядов, от души желая Германии победы. Как отмечал сэр Бернард Пэрис в записке, адресованной Министерству иностранных дел, «было бы трудно обвинять их за это» ввиду жесточайших погромов и повседневных бытовых оскорблений»[269].
Сэр Бернард Пэрс (Пэрес) в начале века считался чуть ли не лучшим знатоком царской России, тем более что какое-то время даже работал здесь, а по возвращении домой преподавал русскую историю в Ливерпульском университете. В годы Первой мировой войны был корреспондентом The Daily Telegraph на русском фронте. Видимо, именно поэтому мистеру Куку вдруг подумалось, что сэру Пэрсу можно доверять окончательно и бесповоротно, запамятовав, что тот также был неизлечимым русофобом.
А вот знать простую истину, что погромы в Европе случались повсеместно, а не только в России (в основном, в Польше и на Украине), британцу, видимо, оказалось не по силам. Хотя, прежде чем писать о российских евреях, «мечтавших» жить при немцах, мог бы пролистать старые западные газеты. Уже в те годы уровень антисемитизма в германской среде был достаточно высок. А ещё через двадцать лет эти самые немцы покажут истинную гримасу своего отношения и к евреям, и ко всему человечеству в целом. Такие вот британские эксперты.
Меня же до слёз пробрало куковское «…придерживались пронемецких взглядов, от души желая Германии победы». Подумалось: это издёвка такая? Хотя – нет: FAKE № 8.
Ну и конечно о лорде Китченере, который, если верить Куку, [270]«серьёзно интересовался российскими делами и… задолго предвидел катастрофу».
Итак, о Китченере – это FAKE № 9.
«Он [Китченер] несколько раз в течение весны 1916 года выступал в кабинете министров с предупреждениями относительно тёмных сил в России, – пишет Э. Кук. – В итоге секретных дипломатических увертюр, Царь согласился принять делегацию с лордом во главе… Наряду с переговорами о поставках боеприпасов Китченер собирался убедить Царя в разрушительном влиянии Распутина на англо-русские отношения и в настоятельной необходимости назначения истинно патриотического правительства…
Хотя Ллойд-Джордж и Китченер, конечно, расходились во взглядах перспективы российской императорской системы и на достоинство Русской армии, они были абсолютно едины в одном – в вопросе о Распутине»[271][272].
Немая сцена. Я понимаю мистера Кука: тяжело писать о стране, в которой ты не жил, а знал лишь понаслышке из времён «холодной войны»: «правь, Британия!» – и всё в этом духе. Поэтому повторяю: в этом чтиве сильно не хватает медвежат…
В данном утверждении м-ра Кука правдивой является лишь одна строчка: «Царь согласился принять делегацию с лордом во главе…». Всё остальное – за гранью.
В 1916 году положение Романовых, как уже говорилось, было прочно. По крайней мере, российский Трон казался незыблемым, несмотря на серьёзную Фронду со стороны великих князей и думской оппозиции. Император, взяв на себя роль этакого локомотива, единолично возглавил управление огромной Империей и истекающей кровью воюющей армией. Так что Николаю было не до интриг: находясь в Ставке в Могилёве, ни о каком сепаратном мире, как уверяют нас британцы, он даже не помышлял. Интриги союзников, конечно, раздражали, до было не до них; тем более что «союзнички», как всегда, заботились исключительно о своих интересах.
Читая мемуары британских и французских деятелей, не устаёшь удивляться, как они навязывают своё видение событий, рассказывая о свободном общении с царём. Стоит напомнить, что все эти воспоминания (того же сэра Бьюкенена) были написаны уже после известных событий 1916–1917 годов. Поэтому после расстрела Царской семьи можно было писать что угодно: бумага стерпит! И о «доверительном» общении с Николаем II, и о «возмущении» союзников Распутиным, якобы высказываемом ими царю наедине. Так вот, не было этого! Потому что существовали тонкости придворного регламента и этикета, а также строгий протокол.
Николай Александрович Романов никогда не был с кем-то запанибрата – тем более с союзниками. Разве что им (союзникам) это, highly likely, всего лишь показалось. Так вот, достоверно известно, что когда в 1916 году м-р Бьюкенен (напомню: сэр Джордж Бьюкенен являлся чрезвычайным и полномочным послом Соединённого Королевства в Санкт-Петербурге) осмелился было открыто поставить перед Николаем II вопрос о создании так называемого «министерства доверия», после этого ход к царю британцу, по сути, был закрыт: Бьюкенена монарх перестал принимать. Ибо наглый иностранец, ничтоже сумняшеся, много на себя взял: он полез в дела суверенной страны – огромной Российской Империи! И это следовало понимать. Отсюда и нескрываемое неудовольствие императора.
Теперь представьте, что в Петербург плывёт лорд Китченер для серьёзной встречи с российским монархом, на которой британец, как уверяет нас автор книги, «собирался убедить Царя в разрушительном влиянии Распутина на англо-русские отношения и в настоятельной необходимости назначения истинно патриотического правительства». И это при том, что «Царь согласился принять делегацию с лордом во главе…». То есть Николая II британская миссия вообще не вдохновляла, а уж о каком-то разговоре о Распутине! и вовсе не могло быть речи.
Вообще, тема Распутина во время аудиенций с российским императором была закрыта для всех. Табу! Не удивлюсь, что Бьюкенен, осмелев, как раз и нарушил этот запрет, за что и поплатился. И вряд ли бы английский военный министр, окажись он в Петербурге, поднял этот вопрос. Нонсенс! Это было личным делом Августейшей семьи. Всё остальное – слухи, не стоящие ничего. Как, скажем, слухи об очередной любовнице лорда Китченера, которые конечно же никто никогда не стал бы обсуждать.