Вообще, суетливость злоумышленников сыграла с ними злую шутку. Ведь если бы не злополучный штепсель, выдернутый кем-то впопыхах, всё могло пойти совсем по иному сценарию. В комнату, где Юсупов ранил «старца», через считанные секунды врывается разъярённая группа людей. Увидев карабкающегося по ступенькам Распутина, они непременно набросились бы на него и, надо думать, тут же прикончили. По-тихому, не разбудив всю округу и не встревожив караульных полицейских.
Свет! Из-за вырванного штепселя погас электрический светильник, и всё погрузилось во тьму. Кто-то в темноте едва не сбил с ног Юсупова. Пока разбирались что да где, потеряли не менее минуты. Минута, едва не ставшая для «старца» спасительной! По крайней мере, её хватило, чтобы выкарабкаться из ловушки во двор. Когда появился свет, злоумышленники… обомлели: Распутин исчез! Нет, «старец» не лежал ни на какой шкуре белого медведя – это выдумки. Он сбежал!
Тогда-то в погоню и кинулись двое. Великий князь, конечно, мог подбежать к Юсупову… мог вырвать у него свой браунинг… мог проверить его боеготовность… мог взвести на боевой… Мог, мог, мог… Но всё это – время! А его-то как раз и не было. Так что бежали двое. Кто – мы уже знаем.
Остальным оставалось единственное: созерцать.
Обстоятельство № 15.
План «Б».
1) Огласка. Злоумышленники заметают следы.
План «Б», о котором ранее даже не помышляли, навязал себя сам. Главная цель – убийство Распутина – была достигнута. Но всё остальное оказалось безнадёжно провалено.
Во-первых, со скрытностью операции можно было попрощаться. Громкие хлопки нескольких выстрелов не могли не привлечь полицейских, чьи будки были расставлены вокруг дворца практически по периметру. И через каких-нибудь 20–30 минут, понимали злоумышленники, сюда нагрянет уйма легавых. Именно поэтому всё, что так тщательно планировалось – переодевание в распутинскую доху, уезд к чёрту на кулички, дабы сжечь одежду «старца» и пригнать большой автомобиль для транспортировки трупа, – теперь всё это летело коту под хвост!
Во-вторых (да уж, это «во-вторых»!): следовало что-то делать с телом! От трупа Распутина следовало избавляться, желательно побыстрее…
Перво-наперво – оттащить окровавленное тело со двора. Этот растреклятый двор на виду любого, прохаживающегося вдоль Мойки. Не ровен час, окровавленный труп заметит какой-нибудь постовой или дворник. Не убивать же и их!.. Благо есть помощники – те же солдаты из охраны дворца и конечно – прислуга князя. Хоть кто-то… По крайней мере, слуги все свои, они будут молчать.
Но – кровь?! Этот серпантин чёрной распутинской крови – как быть с ним?! Ведь бурые пятна буквально посюду во дворце – на дверных ручках, косяках и стенах… Быстро не замоешь, не затрёшь… Зачистить, соскоблить?.. Ремонт! Только ремонт во дворце, в ходе которого всё зачистится, закрасится, забелится… Мысль о ремонте кто-то подскажет Юсупову потом, когда эта ужасная ночь окажется позади.
Но сейчас – тело! Что с ним – куда?!! Главное – как?! То есть – чем вывезти?..
План «А» разрабатывался целый месяц: думали, болтали, корчили умные рожи, пили кофей и вино… А в результате – всё по плану «Б»: здесь и сейчас, немедленно!
Если, конечно, вернуться к изначальному, то вот он, труп Распутина! Маскируйся, сжигай шубу, меняй автомобили… Этакий маскарад наяву.
Но нет, всё в трубу. Огласка. Громкие выстрелы превратили старания заговорщиков в пыль. Теперь не отвертеться, не отболтаться… И как быть… сдаваться?! Кто-то негромко предложит и это. Пискнул и затих. Нервы на пределе у каждого: за такое можно и кулаком по носу. Поэтому – лучше молчать. Молчать и действовать. И делать всё слаженно, сообща, обдуманно. Но кто сказал, что на размышление есть время?! Всё время в минусе! Его просто нет, каждая минута – против. Ещё одна… и ещё… Хорошо, что под рукой – солдаты…
В. Пуришкевич:
«Я обнял и поцеловал того и другого и попросил их немедленно оттащить труп Распутина от решетки во дворе и втянуть его в маленькую переднюю, что находилась у лестницы перед входом в столовую.
Распорядившись этим и узнав, куда прошел Юсупов, я направился к нему, чтобы его успокоить».
Когда солдаты внесли убитого Распутина на лестницу, у Феликса возникла мысль: нужно, чтобы обнаруженный труп «старца» было трудно узнать. Эту ненавистную, бородатую физиономию следует изувечить! Именно тогда князь вспомнил о маклаковской резиновой гире, лежавшей у него в кабинете.
Ф. Юсупов:
«…Пришел камердинер сказать, что тело Распутина перенесли к лестнице. Мне по-прежнему было плохо. Голова кружилась, ноги дрожали. Я с трудом встал, машинально взял резиновую гирю и вышел из кабинета.
Сходя с лестницы, у нижней ступеньки увидел я тело Распутина. Оно походило на кровавую кашу. Сверху светила лампа, и обезображенное лицо видно было четко. Зрелище омерзительное.
Хотелось закрыть глаза, убежать, забыть кошмар, хоть на миг. Однако к мертвецу меня тянуло, точно магнитом. В голове все спуталось. Я вдруг точно помешался. Подбежал и стал неистово бить его гирею. В тот миг не помнил я ни Божьего закона, ни человеческого…»
В. Пуришкевич:
«Мы проходили через тамбур как раз в то время, когда солдаты Юсупова втаскивали труп в переднюю там, у лестницы, внизу.
Юсупов, увидев, над кем они возятся, выскользнул от меня, бросился в кабинет, схватил с письменного стола резиновую гирю, данную ему Маклаковым, и, повернувшись обратно, бросился вниз по лестнице к трупу Распутина. Он, отравлявший его и видевший, что яд не действует, стрелявший в него и увидевший, что его и пуля не взяла, – очевидно, не хотел верить в то, что Распутин уже мертвое тело, и, подбежав к нему, стал изо всей силы бить его двухфунтовой резиной по виску, с каким-то диким остервенением и в совершенно неестественном возбуждении».
Ну да, Феликс несколько «перевозбудился». Но отнюдь не оттого, что якобы впал в некое проявление психоза: он дубасил мёртвое лицо с одной-единственной целью: сделать его неузнаваемым. Конечно, его слегка мутило, поташнивало – даже, может, выворачивало. Но всё, что князь в тот миг делал, совершалось им вполне осознанно.
То был настоящий бой. А в бою либо ты, либо – тебя!
Тем более что враг уже у ворот.
В. Пуришкевич:
«Один из них [солдат] принялся за исполнение моего приказания, а другого я позвал через несколько минут наверх и, услышав от него, что стоявший на посту, на углу Прачешного и Максимилиановского переулков, городовой, приходивший осведомляться о том, почему здесь стрельба, через полчаса будет сменен другим и должен будет доложить своему начальству обо всем произошедшем в его районе во время его дежурства, приказал позвать его к себе.
Через десять минут городовой был введен солдатом в кабинет»[315].
Зайди этот полицейский с подозрительным взглядом во двор соседнего дома № 92 да как следует там пошуруди – вот тебе, голубчик, и ответ: здесь сотворилось убийство. Кровищи – как после раненного лося. По всему двору стелется цепочкой – сразу всё не утопчешь, не засыплешь.
Вновь чья-то мысль: собака! Какая собака?! Любая. Убить – далее кровью пройтись по всему двору… да и по дому – с нею же. Ну да, собака… Но всё это – следы, кровь, собака – потом, потом! Главное сейчас – труп! Он ещё здесь, во дворце. Что с ним, как и куда?!
А туда же, куда планировали изначально – в прорубь Малой Невки, скинув в Большого Петровского моста. Там спасительное быстрое течение, которое этот изуродованный до неузнаваемости труп унесёт куда Макар телят не гонял.
– И концы в воду! – усмехнулся, довольный собой, задолго до этого при одобрении плана депутат Пуришкевич. – А не будет тела – не будет и дела! Важнее всего, что не будет самого Распутина!..
Но пока этот труп всё ещё рядом. И это при том, что у ворот уже шнырял городовой. По-тихому не удастся. Ни так, ни сяк. Никак. Спасёт всех единственное – отсутствие трупа. Прав Пуришкевич: нет тела – нет дела! Аксиома от г-на Пуришкевича. Как там у Пушкина: ай да Пуришкевич – ай да сукин сын!
От трупа следовало немедленно избавляться. Наряжаться в шубу и топать, как паяцы, к автомобилю Пуришкевича, потом сжигать эту паршивую шубу, чтобы затем… Забыть! Смешалось… Всё смешалось в доме Юсупова… Тело! Мёртвое тело Распутина. Звучит благозвучно, но смертельно опасно. И нужно, чтобы эта грузная туша из мяса и костей срочно оказалась в проруби…
В. Пуришкевич: «Я приказал солдатам поскорее достать где-нибудь материи, обернуть ею плотнее труп с головы до ног и туго связать его, спеленатого, веревкой»[316].
Болтающиеся ноги связали первым, что оказалось под рукой: столовой скатертью. Труп сбросят с высоты моста: если будет болтаться-мельтешить, однозначно где-нибудь зацепится и застрянет. Тело должно быть спелёнуто, как кокон. Плюс гири… Лишь тогда труп уйдёт под воду торпедой…
Дамокловым мечом по-прежнему висел насущный вопрос: кто повезёт труп? И сразу же – другой: на чём?
Обстоятельство № 16.
План «Б».
2) Кто и на чём увозил труп.
Исследователями немало времени уделено автомобилям – всем этим «Роллс-Ройсам», «Делоне-Бельвилям» и прочим «Руссо-Балтам»: кому и как долго принадлежали, их цвет, вкус и запах… Пустое. Главное – в другом: при совершении преступления вокруг Распутина «кружило» пятеро злоумышленников. Это были те самые, кто убил «старца». А все нюансы с вариациями мы уже обсудили. Конечно, многое осталось за рамками нашего расследования; но и сказано, согласитесь, немало.
Тем не менее, если есть желание, можно поговорить и об автомобилях. Ведь кое-что стоит обсудить особо.
Великий князь Дмитрий Павлович прибыл в Юсуповский дворец на своём автомобиле – на известном всему Петрограду бельгийском дубль-фаэтоне «Металлуржик» (Metallurgique 15/3 °CV), за рулём которого был неоднократно заснят как на любительских, так и на знаменитых фотографиях Карла Буллы. Он заявился самым первым. По крайней мере, об этом на допросе свидетельствовал Феликс Юсупов: