«Около 11½ часов вечера приехал Великий Князь Дмитрий Павлович с парадного подъезда, а потом съехались и все остальные гости».
Данное признание указывает на то, что великий князь, явившийся в гости на собственном транспорте, был автономен, то есть в ту ночь он мог свободно перемещаться куда ему вздумается. На своём авто. И это очень важно.
Второй автомобильный фигурант – это принадлежавший депутату Пуришкевичу (вернее – его военно-медицинскому поезду) «Руссо-Балт Е 15/35 Торпедо», ходивший под тентом, цвета хаки. Это был тот самый автомобиль, который путешествовал вместе с поездом на железнодорожной платформе. Именно на нём Распутин в сопровождении князя Юсупова приехал во дворец.
Из материалов дела:
«Около часа ночи на 17 декабря 1916 года в г. Петрограде к дому № 64 по Гороховой улице, в коем проживал Распутин, подъехал на автомобиле, управляемым неизвестным шофером, молодой человек, прошедший в квартиру Распутина с черного хода. Вскоре затем Распутин в сопровождении этого лица уехал на том же автомобиле…»[317]
Третьим «засветившимся» в ту ночь транспортным средством оказалось ландо «Роллс-Ройс» – личный автомобиль князя Феликса Юсупова. О нём мы узнаём из показаний полицейского Власюка:
«Из парадной двери (№ 94) вышел один князь Юсупов и поехал по направлению к Поцелуеву мосту… Мотор был собственный князя, на котором он всегда ездил. Этот мотор я хорошо знаю, он небольшой, коричневого цвета»[318].
Вообще, история с автомобилями, на которых разъезжали герои нашей криминальной драмы, стара, как сама драма: исследователи до сих пор не пришли к единому мнению, что за «крытые» и с «открытым верхом» моторы разъезжали вокруг Юсуповского дворца в ночь убийства Распутина.
«Обнаруженный на Гатчинском шоссе автомобиль оказался принадлежащим 6 автомобильной роте, – писал глава Первого департамента Министерства юстиции А. Степанов великому князю Николаю Михайловичу. – А автомобиль, в котором перевозили тело Распутина, следователями не найден»[319].
Таким образом, машина, на которой из Юсуповского дворца было увезено тело Распутина, так и не была обнаружена. Ряд исследователей кропотливо занимался поисками некоего таинственного «закрытого автомобиля». И понять этих авторов можно: именно «закрытый автомобиль» фигурирует в нескольких показаниях свидетелей, в частности, дворника дворца Лазукова.
Из Представления прокурору Петроградской судебной палаты от прокурора Петроградского окружного суда от 23 декабря 1916 года за № 2350:
«По удостоверению дворника Лазукова, в ночь на 17 декабря он дежурил у дома князя Юсупова… с 2 часов. Вскоре после вступления его на дежурство в открытые ворота дома въехал во двор автомобиль весь закрытый и остановился у закрытой двери упомянутого дома. После этого означенный автомобиль выехал обратно, и Лазуков закрыл ворота. Спустя некоторое время Лазуков услышал выстрелы и пошёл на указанный двор справиться, не там ли стреляли. Убедившись, что во дворе никого нет, Лазуков вышел на улицу, где встретил городового, которому объяснил, что никаких выстрелов не слышал, и городовой удалился. Тотчас после этого к закрытым воротам подъехал другой автомобиль, открытый, длиннее первого, с поднятым парусиновым верхом, в котором, кроме шофера, Лазуков никого не разглядел. Пропустив автомобиль во двор, Лазуков стал чистить панель и, как заметил, этот автомобиль вскоре выехал со двора и направился по набережной Мойки в сторону Почтамтского мостика»[320].
Из аналогичного Представления от 2 января 1917 года за № 1 читаем:
«По словам Бороздина [пристава 2-го участка Адмиралтейской части], Ефимов ему доложил, что в упомянутую ночь, в третьем часу, он видел, как к особняку князя Юсупова подъехал закрытый автомобиль, из которого вышел и направился в подъезд названного особняка одетый в военную форму человек, лица которого за дальностью расстояния Ефимов не мог рассмотреть. Спустя около ½ часа Ефимов услышал во дворе того же особняка выстрел и затем слабый крик, причем разобрать, кричал ли мужчина или женщина, он не мог. Вслед за первым раздались последовательно три выстрела, вскоре после чего к названному особняку был подан автомобиль, с незажжёнными фарами, въехавший во двор особняка, откуда через короткое время выехал обратно, направившись к Синему мосту. Сел ли кто-нибудь в этот автомобиль, и клали ли в последний что-либо, Ефимов не видел»[321].
В данном вопросе, на мой взгляд, наиболее убедительным оказался опять-таки историк О. Шишкин, который вполне доходчиво, шаг за шагом, попытался убедить читателя, что тело «старца» сообщники увезли не иначе как на французском автомобиле класса люкс «Делоне-Бельвиль» тестя Феликса Юсупова, великого князя Александра Михайловича. Хотя бы потому, уверяет автор, что его крытый салон вмещал аж десять человек! Так что другого более вместительного мотора для перевозки трупа, пожалуй, было не сыскать. А за рулём – один из шуринов Юсупова, рядом с которым находился тот самый британский агент, который, без сомнения, и убил Распутина.
Со всем этим можно бы, пожалуй, согласиться, если б опять не выручил г-н Пуришкевич. Распутать клубок помогает его знаменитый «Дневник». Чем дольше читаешь эти воспоминания, тем больше восхищаешься: этот «хулиганствующий» депутат оказался настоящим «мемуарным уникумом»! Постоянно «шифруясь» и скрывая за цветистостью фраз очевидное, он раз за разом скатывается в частности и мелочные подробности, представляя картину во всей красе. И это во многом облегчает нашу задачу по распутыванию клубка.
Пуришкевич чётко и очень-таки понятненько разъяснил, как все они разместились в автомобиле:
«Теперь шофером был великий князь, рядом с ним поручик С., а в карету сели с правой стороны д-р Лазоверт, с левой я, а на трупе уместился второй солдат из слуг Юсупова, коего мы решили взять с целью помочь нам сбросить в прорубь тяжелое тело».
Вот если б этих строк не было, тогда, наверное, и можно было усомниться: то ли на десятиместном авто уехали, то ли на неведомом «закрытом автомобиле». Однако г-н Пуришкевич, сам того не ведая, разъяснил всё до тонкостей: господа разместились на сиденьях, а солдат – на трупе!
Этот факт указывает лишь на одно: мест в автомобиле было настолько мало, что солдату, хотел он этого или нет, пришлось сидеть прямо на мертвеце.
Он же, этот самый солдат, если верить следователю Середе, и скинул труп «старца» с перил моста:
«Мотор, шедший со стороны города к Крестовскому острову, сперва шел посередине моста и у пятого устоя взял влево к панели. Здесь виднелись пятна крови, и снег на балюстраде против этого места смешан на протяжении около аршина. Судя по пятнам крови, один человек вынимал труп убитого, прислонил к балюстраде, и затем, взяв за ноги, перекинул через перила…»[322]
Автомобиль не зря подъехал вплотную к перилам моста: так одному человеку было проще справиться с бездыханным грузным телом и сбросить его в полынью. Хотя, вне всякого сомнения, сбрасывать «старца» с моста солдату помогал один из пассажиров: в данном случае – поручик Сухотин.
Ещё одно откровение от г-на Пуришкевича.
Большой любитель мелочей, он так описывает последний акт драмы:
«…Раскачав труп Распутина, с силою бросили его в прорубь, бывшую у самого моста, позабыв привязать к трупу цепями гири, каковые побросали вслед за трупом впопыхах одну за другою, а цепи засунули в шубу убитого, каковую также бросили в ту же прорубь»[323].
Если я что-то не понял – поправьте: согласно воспоминаниям г-на Пуришкевича, тело и шубу сбросили в прорубь отдельно друг от друга.
Странно.
Я внимательно рассматриваю старинную фотографию из Архива Государственного музея политической истории России (Ф. III-11354-11_1). На ней вид проруби у Большого Петровского моста в Петрограде, где на деревянном плотике лежит труп извлечённого из воды Григория Распутина. Действительно, он без шубы, со связанными ногами.
Далее в который раз вчитываюсь в слова следователя Середы:
«На трупе была шуба, надетая внакидку и застегнутая на два крючка. К ногам трупа был привязан груз…»
Есть ещё один цитируемый мною ранее документ. Это заключение судебного врача:
«При осмотре шубы на ней никаких повреждений, соответствующих ранам, обнаруженным на теле, найдено не было, ввиду чего эксперт Косоротов высказал заключение, что в момент нанесения Распутину ран последний был одет лишь в две рубахи, без шубы».
Какой из всего этого делаем вывод? Их два.
Первый: труп Распутина, судя по всему, был сброшен с моста в шубе, «надетой внакидку и застегнутой на два крючка». Намокнув, с кусками льда, она оказалась слишком тяжёлой. Поэтому тело пришлось освободить от лишнего груза, лишь после этого – втащить на деревянный плот.
Второй: снятую на месте обнаружения тела шубу привезли в морг вместе с трупом для проведения судебно-криминалистической экспертизы, так как она могла помочь в расследовании преступления.
А как же тогда быть с тем, что рассказывал г-н Пуришкевич? Тут ещё проще: это ложь. Впрочем, даже не ложь, а самое настоящее признание того, что уважаемого депутата на том самом Петровском мосту, с которого сбрасывали тело «старца», просто-напросто не было.
Ай да Пуришкевич – ай да сукин сын! Этот депутат всё выложил нам на том самом блюдечке с голубой каёмочкой: кто-кто, но он точно не уезжал из дворца вместе с великим князем и поручиком Сухотиным. А если шеф оставался на месте, то рядом с ним находился и преданный вассал – доктор Лазоверт. Он – водитель автомобиля санитарного поезда Красного Креста; и если убегать с места преступления – то вместе со своим начальником. Очень даже логично.