И знаете, откуда такая информация? От следователя Ставровского. А ему всё выложил Арон Симанович – известный сыщик-фантазёр. Симанович это якобы узнал – нет, не от самого городового! С ним поделился информацией пристав 3-го участка Казанской части, которому, как он признался, обо всём доложил городовой Власюк.
Не много ли посредников? Тем более опять же никакого рапорта от самого караульного! Представляю, как пришлось попотеть приставам, выгораживая себя и своих подчинённых…
Весь мир – театр, а люди в нём – актёры. Уильям наш, Шекспир.
Дополнительно два слова о «гениальном агенте» британской Secret Service Освальде Райнере. Да, возможно, он действительно был где-то рядом с Юсуповым; но ещё ближе – к его шуринам: великим князьям Андрею и Фёдору Александровичам. Трое закадычных приятелей, как предполагают некоторые исследователи, всё это время находились вместе, причём были в курсе происходящего в Юсуповском дворце. Тем не менее данное обстоятельство, говоря юридическим языком, ничтожно. А на выходе всё то же – размышления ни о чём.
Обстоятельство № 18.
На воре и шапка горит!
В медицине существует специфическое понятие – «дифференциальная диагностика». В случаях, когда ряд однотипных симптомов присущи не одному, а сразу нескольким заболеваниям, тогда и прибегают к подобной диагностике, целью которой является отделить, или отдифференцировать, одно от другого. Делается это путём сравнивания анамнестических, клинических, лабораторных и инструментально-диагностических данных, после чего выносится так называемый окончательный диагноз.
Вот и в нашем случае, на мой взгляд, было бы неплохо провести некое отдифференцирование, прибегнув исключительно к анализу имеющихся фактов.
Первое. Возьмём за основу практически доказанный факт, что «контрольный выстрел» могли сделать лишь двое – великий князь Дмитрий Павлович и поручик Сухотин.
Второе. Обратим внимание на поведение каждого после убийства жертвы. Как мы помним, великий князь как ни в чём не бывало уехал к себе домой, после чего был подвергнут неким «репрессивным» мерам в виде домашнего ареста. Однако с приездом в столицу императора всё изменилось: после недолгого разбирательства Дмитрий Павлович был освобождён от ареста и вскорости – отправлен на фронт. «Репрессии» в отношении Феликса Юсупова вылились в ссылку в собственное имение в Курской губернии.
А вот поручик Сухотин… исчез. Как исчезают с места преступления напуганные содеянным незадачливые преступники.
Товарищ министра внутренних дел А. Степанов писал 27 января 1917 года:
«Теперь остаётся допросить только одного Сухотина, допрос которого задерживается неизвестностью его местопребывания. Надо думать, что эти показания не прибавят к следствию ничего нового»[327].
Обычно такие, как Сухотин, надеются на удачу и русское «авось». Самое интересное, что именно в тот раз «авось» сработало на все сто! Поначалу имя Сухотина соучастники преступления скрывали, пытаясь всячески принизить его роль в совершении тяжкого преступления. А вскоре из-за вспыхнувшей революции и последующей неразберихи всем стало не только не до Сухотина, но и не до убийства Распутина. Мало того, новые власти стали относиться к убийцам «старца» чуть ли не как к героям. Так что искать уже никто никого не собирался.
И третье. Я уже говорил, что воспоминания всегда субъективны – на то и воспоминания. Тем не менее…
Вот что о своём пасынке, великом князе Дмитрии Павловиче, вспоминала великая княгиня Ольга Палей, супруга великого князя Павла Александровича:
«…С порога великий князь сказал Дмитрию:
– Я знаю, что ты связан словом. Спрашивать ни о чём не стану. Только скажи: убил – не ты?
– Не я, папочка, – ответил Дмитрий, – клянусь могилой матери.
Великий князь вздохнул с облегчением, словно сбросил страшную тяжесть. Дмитрий был до слёз растроган отцовым благородством. Ни единого вопроса великий князь не задал ему, уважая слово чести… По словам Павла, он не выпытывал у сына ни имена, ни подробности, а только спросил, почему тот участвовал в этом деле. Сын ответил: потому что хотел открыть царю глаза на положение вещей»[328].
Напомню, я всегда пишу для взыскательного читателя. Именно поэтому сейчас хотел бы спросить: мог ли великий князь Дмитрий Павлович убить Распутина?
Ну а пока думаете, предлагаю очередную «информацию к размышлению» – всего лишь одно предложение из воспоминаний всё того же депутата Пуришкевича: «…Слава Богу, что рука Великого князя Дмитрия Павловича не обагрена этой грязной кровью – он был зрителем и только»[329].
Выходит, великий князь всё-таки «был зрителем»? То есть присутствовал в момент убийства «старца»? Скорее всего. Как и все остальные. Но даже сам факт присутствия великого князя заставил Юсупова и Пуришкевича отнестись к этому крайне осторожно.
Дмитрий Павлович, и я уже об этом говорил, считался из великих князей одним из самых приближённых к Семье родственников. Сын великого князя Павла Александровича от первого брака (мать, греческая и датская принцесса, а после замужества – российская великая княгиня Александра Георгиевна, умерла во время родов), он воспитывался в семье своего дяди, великого князя Сергея Александровича и его супруги Елизаветы Фёдоровны, у которых не было собственных детей. После гибели дяди в Московском Кремле от взрыва бомбы эсера Каляева Елизавета Фёдоровна удалилась в созданную ею Марфо-Мариинскую обитель милосердия, а юноша воспитывался в Царской семье. И на то были свои причины: император Николай II приходился Дмитрию двоюродным братом (оба – внуки Александра II), а Елизавета Фёдоровна являлась родной сестрой императрицы Александры Фёдоровны. Какое-то время считалось, что брак Дмитрия Павловича и великой княжны Ольги Николаевны – вопрос решённый. Но не сложилось…
К январю 1917 года ситуация в Империи всё больше и больше напоминала растревоженный улей: война обескровила державу и озлобила её население. Страна жила в ожидании существенных перемен; в воздухе витали слухи о предстоящем государственном перевороте.
Великий князь Дмитрий Павлович вполне мог претендовать на роль нового Монарха – молодого, сильного, справедливого и патриотичного. Такого, которого, как считали многие, очень не хватало огромной Империи. Поэтому репутация великого князя должна была выглядеть безупречно. Участие в покушении на Распутина в глазах многих сильно подняло реноме великого князя. Подчеркну: участие. Но никак не роль убийцы! И если бы стало известно, что именно великий князь разрядил пистолет в лоб «старца», от благородного имиджа Дмитрия Павловича не осталось бы и следа; по крайней мере, с его политическим будущем было бы покончено навсегда. И что очень важно, понимал это и сам великий князь.
Интересные воспоминания оставил нам бывший начальник Императорской дворцовой охраны генерал-майор А. Спиридович:
«В Яхт-клубе, за обедом, конечно, обсуждали сенсационную новость. Вел. Кн. Николай Михайлович, поговорив по телефону с премьером Треповым, авторитетно и громко заявлял, что весь слух об убийстве – всё это вздор и «что все это новая провокация Протопопова». Но приехавший обедать Вел. Кн. Дмитрий Павлович, поразивший всех своею бледностью, и севший отдельно за стол, сказал кому-то, что Распутин исчез и, возможно, что он убит. После обеда Вел. Князь отошел в сторону с графом Д.А. Олсуфьевым. Граф спросил, запачкал ли он свои руки в крови. «Честное слово, нет, не запачкал», – ответил Великий Князь, и рассказал, что его и князь Горчаков спросил: «Ну, что, Митя, ты убил Распутина?» На что он также отвечал категорическим нет. В обоих вопросах по тону чувствовалось сочувствие тому, что произошло. Великий Князь уехал из клуба в Михайловский театр, но привлек к себе настолько сильное внимание публики, что уехал из театра»[330].
Теперь – другое свидетельство; на сей раз – относительно роли в данной истории поручика Сухотина. В 1959 году эмигрировавший в Соединённые Штаты князь Пётр Петрович Ишеев опубликовал в Нью-Йорке интересные мемуары [331]«Осколки прошлого. Воспоминания. 1889–1959».
И вот что пишет бывший штаб-офицер для поручений при штабе Петроградского военного округа г-н Ишеев:
«…Сухотин был в дружеских отношениях с кн. Юсуповым и принимал деятельное участие в заговоре убийства Распутина. Об этом я знал от Чегодаева, а в день убийства и все его подробности. Принято считать, о чём все до сих пор писали, что Распутина убил Пуришкевич. На самом же деле в него стрелял и его фактически прикончил Сухотин. Но чтобы его не подвести, об этом решили скрыть и держать в секрете, а его выстрелы принял на себя Пуришкевич, – иначе ему бы не поздоровилось. Если Великий князь Дмитрий Павлович был сослан в Туркестан, то что бы сделали с простым поручиком??»[332]
О том, что сделали бы с «простым поручиком» Сухотиным в случае его разоблачения, мы уже говорили.
Ну и последнее свидетельство, которое, на мой взгляд, не менее важно.
Один из великих князей, Николай Михайлович Романов, незадолго до своего расстрела в 1919 году, оставил уникальные «З[333]аписки», которые в 1931 году были опубликованы в «Красном архиве». Так вот, упоминая об убийстве Григория Распутина, великий князь, зная всю подноготную дела из первых уст (от Феликса Юсупова), подтверждает, что Пуришкевич действительно стрелял в «старца».