Достоверно известно, что опознание убитого Распутина и его отпевание проводил епископ Исидор.
Из показаний на следствии в 1917 году Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства бывшего директора Департамента полиции Степана Белецкого:
«…Отпевание Распутина совершил, по своему настойчивому желанию, сблизившийся с Распутиным и проведенный, по требованию Распутина, на место игумена тюменского монастыря, после отца Мартемиана, живший в Вятке епископ Исидор, с жизнью которого в Вятке хорошо был знаком ген. Комиссаров в бытность своей службы начальником управления, видевшийся неоднократно за последний период с епископом Исидором у Мануйлова.
С епископом Исидором мне пришлось тоже встретиться раза два у Распутина на квартире, затем у Скворцова и у искренней поклонницы Распутина, безупречной во всех отношениях и старой женщины, многое неодобрявшей в жизни Распутина, но приписывавшей это дурным на него влияниям многих из окружающих его лиц, вдовы военного врача, дворянки А. Гущиной, которую очень ценила и уважала А. А. Вырубова и которая в своих отношениях к Распутину личных выгод не преследовала.
Частые встречи епископа Исидора с Распутиным, его подчеркивание, путем публичных появлений с ним, своей особой близости к Распутину и его мирволение поведению Распутина на меня производили отрицательное впечатление; но теперь, когда я ясно отдаю себе отчет во всем своем и других лиц поведении в отношении Распутина, я не смею бросить епископу Исидору осуждения, так как он это делал открыто, и, понимая слабости Распутина, по-своему любил его; мы же все, не любя и отрицательно относясь к Распутину, старались из разных побуждений вселить в Распутине уверенность в нашей к нему любви»[347].
Бежавший в 1930 году на Запад протопресвитер Михаил Польский писал, что епископ Исидор [348]«умерщвлён в Самаре, будучи посажен на кол». Именно дикая по своей сути казнь епископа меня как исследователя сильно заинтересовала. И с вопросом: «Как такое вообще могло произойти?» – я решил обратиться к местным краеведам.
Как оказалось, священника казнили не в Самаре, а в губернской Вятке, где он когда-то служил[349].
Впрочем, обо всём по порядку.
Епископ Исидор (Пётр Колоколов) родился в апреле 1866 года в Санкт-Петербурге в семье учителя гимназии, коллежского асессора. В 1887 году окончил Санкт-Петербургскую духовную семинарию по первому разряду и поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию при Александро-Невской Лавре. В сентябре 1888 года был пострижен в монашество с наречением имени Исидор. В сане иеродиакона в течение трёх лет служил в Александро-Невской Лавре; в 1891 году был рукоположён в иеромонахи. Завершив академический курс со степенью кандидата богословия, стал преподавателем в Тифлисской духовной семинарии. Через два года был назначен исполняющим обязанности инспектора Санкт-Петербургской духовной академии.
С ноября 1903 года – епископ Балахнинский, викарий Нижегородской епархии; настоятель Печерского Вознесенского монастыря. Через три года, в ноябре 1906 года, назначается епископом Михайловским, викарием Рязанской епархии.[350]
О характере этого человека может свидетельствовать хотя бы один случай, описанный в «Нижегородских Епархиальных Ведомостях» (№ 23, 1904 год):
«14 ноября сего года, в восьмом часу вечера, Преосвященному Исидору, Епископу Балахнинскому, проезжавшему из Печерского монастыря в дом для религиозно-нравственных чтений при Братстве Св. Бл. Кн. Георгия, на дороге, близ Печерских выселок, был нанесен рукою удар по голове крестьянином деревни Пошатова Меленковского уезда Родионом Коноваловым, шедшим в то время по дороге с двумя товарищами, бывшими, как и Коновалов, в нетрезвом состоянии. Его Преосвященство, не зная виновного, пожелал выяснить его личность и причины, побудившие совершить сей поступок. При дознании, произведенном Нижегородским Уездным Исправником, крестьянин Коновалов показал, что вечером 14 ноября он был в состоянии нетрезвости, что признаёт себя виновным в нанесении удара лицу, проезжавшему в то время на лошади, в котором он узнал Преосвященного уже после нанесения удара, что в своем поступке он глубоко раскаивается и слезно испрашивает у Преосвященного прощения. 16 ноября крестьянин Коновалов был представлен Преосвященному, он умолял его о прощении и был прощен Преосвященным. Не довольствуясь этим, крестьянин Коновалов и два его товарища обратились к Его Преосвященству с прошением, озаглавив его «Душевное раскаяние», в коем прописали: «Вина наша перед Богом и Тобою, Владыко, велика, со злосчастного вечера мы, мучимые совестию, ни днем, ни ночью не знаем себе покоя. Как искупить нам грех свой? Воздерживаясь от разгула, будем верными сынами Церкви Бога нашего и не престанем молиться о Твоем, Владыко, здравии и благоденствии. Со слезами, на коленях просим Твоего прощения». На сем прошении Его Преосвященство изволил дать такую резолюцию: «Бог да простит просителей. Мне желательно освободить их от наказания»…»
С мая 1911 года Исидор был лишён кафедры епископа Михайловского, после чего проживал на покое в Валаамском Спасо-Преображенском монастыре. В декабре того же года назначен управляющим Омским Покровским монастырём.
В июне 1913 года Исидора освободили от управления монастырём с назначением местопребывания в Александро-Невском Филейском монастыре Вятской епархии; затем был переведён в Трифоновский Успенский монастырь той же епархии. Через три года, после серьёзного скандала, священника направили в Вологодскую епархию, откуда, благодаря заступничеству митрополита Петроградского Питирима (Окнова) он был вызволен и назначен управляющим на правах настоятеля Тюменского Свято-Троицкого монастыря. Именно там судьба свела Исидора с Григорием Распутиным, который вскоре познакомил епископа с императрицей Александрой Фёдоровной, а через неё – и с императором Николаем II.
Из письма Александры Фёдоровны супругу:
«Провела чудный вечер с нашим другом и с Исидором… Он несравненно выше митрополита [Питирима] по духу, с Гр[игорием] один продолжает то, что начинает другой, – этот епископ держится с Гр[игорием] с большим почтением. Царило мирное настроение… – это была чудная беседа!»
В последние месяцы жизни Распутина епископ Исидор становится его ближайшим другом, и, по сведениям охранного отделения, в этот период они встречались 56 раз[351]. Тогда же предполагалось назначение епископа Исидора викарием Новгородской епархии. Однако в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года Распутин был убит…
8 марта 1917 года епископ Исидор был перемещён в Свияжский монастырь Казанской епархии. Далее с июня 1917 года по день ареста, 6 сентября 1918 года, он проживал в Вятке, «в связи с невозможностью ехать лечиться на юг по поводу хронического воспаления лёгких, соединённого с астмой».
6 августа епископ Исидор вместе с иеромонахом Флавианом по обвинению в антисоветской деятельности был арестован Уральской областной чрезвычайной комиссией.
И это несмотря на то что в Вятке Исидор занимался благотворительной деятельностью. Прошение Вятского братства попечения о слепых, ходатайствовавшего за его освобождение, подтверждает это:
«Мы свидетельствуем, что епископ Исидор с утра до вечера бескорыстно трудился для детей вятского пролетариата, устроил для них приют. Для нас, слепых, со сборами и хлопотами было куплено место с шестью домами, на доходы с которых мы и живем теперь. Перед праздником Пасхи он по подписному листу собрал на содержание нашего общества около двух тысяч рублей, кроме того, выхлопотал у советской власти три тысячи рублей на наше содержание. Глубоко благодарны епископу Исидору за его труды и заботы о бедных и слепых…»[352]
А теперь о том, что в августе 1918 года делала в Вятке Уральская ЧК. Всё просто: она туда сбежала под натиском наступавших войск адмирала Колчака. Правда, до этого сильно наследила – как в Перми и её окрестностях, так и в Екатеринбурге. И почти все эти, не побоюсь данного слова, «мясники», включая Якова Юровского, очутились в губернской Вятке.
Драматические события 30 августа 1918 года сосредоточили в руках ВЧК функции дознания, суда и исполнения приговора. Орган, созданный для защиты революции, превратился в карающий меч, обагрившийся кровью тысяч россиян. Результатом убийства Урицкого и покушения на Ленина стал массовый красный террор, развязанный ВЧК. В те же страшные дни главным чекистским ведомством утверждается «Еженедельник ВЧК», в котором подробно и методично информируется о казнях, взятии заложников и отправке в концлагеря «классовых врагов». Уже в первом номере «Еженедельника» опубликованы указания – самые что ни на есть воззвания к незамедлительному действию:
«Расхлябанности и миндальничанью должен быть немедленно положен конец. Все известные правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из буржуазии и офицерства должно быть взято значительное количество заложников. При малейших попытках сопротивления должен применяться массовый расстрел. Местные губисполкомы должны проявить в этом направлении особую инициативу. Отделы милиции и чрезвычайные комиссии должны принять все меры к выяснению и аресту всех подозреваемых с безусловным расстрелом всех замешанных в контр.р. [контрреволюционной] и белогвардейской работе. …Ни малейших колебаний, ни малейшей нерешительности в применении массового террора»[353].
Так, по данным сего информационного органа печати, можно было узнать, что в Нижнем Новгороде, например, менее чем за два месяца (конец августа – октябрь 1918 года) местная ЧК расстреляла 141 заложника; в Вятке только за неделю чекисты умудрились поставить к стенке почти 400 человек: 23 «бывших жандарма», 154 «контрреволюционера», 186 «офицеров» и пр. И удивляться нечему: там орудовали такие личности, как сбежавшие из Екатеринбурга цареубийцы Медведев-Кудрин и Кабанов. Медведев, кстати, с декабря 1918-го станет председателем Вятской ЧК.