.
Приложение № 7Протокол допроса Власюка Степана Федосеевича
«1916 года декабря 18 дня, в гор. Петрограде, я, Отдельного Корпуса Жандармов Подполковник Попель, на основании 23 ст. Правил о местностях, состоящих объявленными на военном положении, допрашивал нижепоименованного, который объяснил:
Зовут меня – Степан Федосеев Власюк. От роду имею 48 лет, вероисповедания православного. Звание мое крестьянин Киевской губернии, Бердичевского уезда, Мало-Чернякинской волости с. Овечачево, состоящий городовым 3-го участка Казанской части. Проживаю Офицерская, д. № 28 кв. 16.
На предложенные мне вопросы отвечаю: В ночь с 16 на 17 декабря я стоял на посту на углу Прачешного и Максимилиановского переулков. Около 4 часов ночи я услыхал 3–4 быстро последовавших друг за другом выстрела. Я оглянулся кругом, все было тихо. Мне послышалось, что выстрелы раздались со стороны правее немецкой кирхи, что по Мойке, поэтому я подошел к Почтамтскому мостику и подозвал постового городового Ефимова, стоявшего на посту по Морской улице около дома № 61. На мой вопрос, где стреляли, Ефимов ответил, что стреляли на «Вашей стороне». Тогда я подошел к дворнику дома № 92 по Мойке и спросил его, кто стрелял. Дворник, фамилии его не знаю, но лицо его мне известно, ответил, что никаких выстрелов не слыхал. В это время я увидел через забор, что по двору этого дома идут по направлению к калитке два человека в кителях и без фуражек. Когда они подошли, то я узнал в них Князя Юсупова и его дворецкого Бужинского. Последнего я тоже спросил, кто стрелял; на это Бужинский заявил, что он никаких выстрелов не слыхал, но возможно, что кто-либо «из баловства мог выстрелить из пугача». Кажется, что и Князь сказал, что он не слыхал выстрелов. После этого они ушли, а я, оставшись здесь и осмотрев двор через забор и улицу и не найдя ничего подозрительного, отправился на свой пост. О происшедшем я никому пока не заявлял, так как и ранее неоднократно мне приходилось слышать подобные звуки от лопавшихся автомобильных шин. Минут через 15–20, как я возвратился на пост, ко мне подошел упомянутый выше Бужинский и заявил, что меня требует к себе Князь Юсупов. Я пошел за ним и он привел меня через парадный подъезд дома № 94 в кабинет князя. Едва я переступил порог кабинета (находится влево от парадной, вход с Мойки), как ко мне подошел на встречу князь Юсупов и неизвестный мне человек, одетый в китель защитного цвета, с погонами действительного статского советника, с небольшой русой бородой и усами. Имел ли он на голове волосы, или же был лысым, а также был ли он в очках, или нет, – я не приметил. Этот неизвестный обратился ко мне с вопросами: «Ты человек православный?» – «Так точно», – ответил я. «Русский ты человек»? – «Так точно». – «Любишь Государя и родину»? – «Так точно». – «Ты меня знаешь»? – «Нет, не знаю», – ответил я. «А про Пуришкевича слышал что-либо»? – «Слышал». «Вот я сам и есть. А про Распутина слышал и знаешь»? Я заявил, что его не знаю, но слышал о нем. Неизвестный тогда сказал: «Вот он (т. е. Распутин) погиб, и если ты любишь Царя и родину, то должен об этом молчать и никому ничего не говорить». – «Слушаю». – «Теперь можешь идти». Я повернулся и пошел на свой пост. В доме была полная тишина и, кроме князя, неизвестного и Бужинского, я никого не видел. Пуришкевича я не знаю и раньше никогда не видел, но неизвестный несколько был похож на снимок Пуришкевича, который мне вчера (17 дек.) показывал Начальник Сыскной полиции в каком-то журнале. Я опять осмотрел улицу и двор, но по-прежнему все было тихо и никого не было видно. Минут через 20 ко мне на посту подошел обходной околоточный надзиратель Калядич, которому я рассказал о всем случившемся. После этого я с Калядичем отправились к парадной двери этого же дома № 94, у подъезда мы увидели мотор «наготове». Мы спросили шофера, кому подан мотор. «Князю» – ответил он. После этого Калядич пошел в обход, а мне приказал остаться здесь и посмотреть, кто будет уезжать. Припоминаю, что, когда мы подошли к дому № 92, то Калядич вошел в комнату старшего дворника и о чем-то его расспрашивал. Когда он вышел от дворника, то я с ним пошли к дому № 94. Откуда был подан мотор, точно не знаю. Из парадной двери (№ 94) вышел один князь Юсупов и поехал по направлению к Поцелуеву мосту. Когда князь ехал, то я сказал [372]Бужинскому, выпустившему князя, чтобы он подождал Калядича, но он (Бужинский) заявил, что не спал целую ночь, а с Калядичем переговорит завтра (т. е. 17 дек.) Я, подождав еще несколько времени около этого дома и не видя никого больше, опять возвратился на свой пост. Это было уже в начале шестого часа. Минут через 10–15 возвратился с обхода Калядич, которому я рассказал о виденном, и мы опять пошли к дому № 94. Кроме дежурного дворника мы там не видели никого. Затем он отправился в участок, а я остался на месте. Около 6 ч. утра он опять пришел ко мне и позвал меня к Приставу Полковнику Рогову, которому мы доложили о всем происшедшем. После этого я ушел домой. Мотор был собственный князя, на котором он всегда ездил. Этот мотор я хорошо знаю, он небольшой, коричневого цвета. Признаков какого-либо убийства я за все это время не заметил, а разговор в кабинете князя с неизвестным я объяснил себе как бы некоторым испытанием с их стороны знания мной службы, т. е. как я поступлю, получив такое заявление. Никакого волнения или смущения князя и неизвестного во время моего разговора в кабинете, я не заметил, только неизвестный говорил «скороговоркой». Были ли они в нетрезвом состоянии, не могу сказать ничего определенного. Больше ничего я не могу сказать. Прочитано. С. Власюк. Подполковник Попель»[373].
Приложение № 8Протокол допроса Ефимова Флора Ефимовича
«1916 года декабря 18 дня, в г. Петрограде, я, Отдельного Корпуса Жандармов Подполковник Попель, на основании 23 ст. Правил о местностях, состоящих объявленными на военном положении, допрашивал нижепоименованного, который объяснил:
Зовут меня – Флор Ефимович Ефимов. От роду имею 59 лет, вероисповедания православного. Звание мое – потомственный почетный гражданин, состою городовым 2 участка Адмиралтейской части. Проживаю Морская ул., д. № 61. На предложенные мне вопросы отвечаю: В ночь на 17 декабря я стоял на посту на Морской улице возле д. № 61. В 2 ч. 30 м. ночи я услыхал выстрел, через 3–4 секунды последовало еще 3 выстрела, быстро один за другим. Звуки выстрелов раздались с Мойки, приблизительно со стороны дома № 92. После первого выстрела раздался негромкий, как бы женский крик; шума не было слышно никакого. В течение 20–30 минут после выстрела не проезжал по Мойке никакой автомобиль или извозчик. Только спустя полчаса проехал по Мойке от Синего моста к Поцелуеву какой-то автомобиль, который нигде не останавливался. О выстрелах я дал знать по телефону в 3-й Казанский участок, а сам пошел в сторону выстрелов. На Почтамтском мостике я увидел постового городового Власюка, который тоже слыхал выстрелы, и, думая, что они произведены на Морской улице, шел ко мне навстречу с целью узнать, где и кто стрелял. Я сказал, что выстрелы были произведены в районе д. № 92 по Мойке. После этого я возвратился на пост и больше ничего не видел и не слыхал. Помню, что со времени, как раздались выстрелы, до 5–6 час. утра я не видел других, проезжавших по Мойке, автомобилей, кроме вышеуказанного. Больше ничего не могу показать. Прочитано. Ефимов. Подполковник Попель»[374].
Приложение № 9Протокол допроса Кордюкова Василия Фёдоровича
«1916 года, декабря 18 дня в г. Петрограде, я, Отдельного Корпуса Жандармов Подполковник Попель, на основании 23 ст. Правил о местностях, состоящих объявленными на военном положении, допрашивал нижепоименованного, который объяснил:
Зовут меня – Кордюков Василий Федоров. От роду имею 36 лет, вероисповедания православного. Звание мое крестьянин Тверской губ., Бежецкого уезда, Ивановской волости и села, состоит городовым 4 Петроградского участка. Проживаю Петровский пр., д. № 8.[375]
На предложенные мне вопросы отвечаю: 17 декабря в 12 ч. дня я заступил на пост, что на Петровском проспекте, напротив дома № 8. В начале 2 часа дня мостовой сторож Федор Кузьмин заявил мне, что им обнаружены следы крови на панели и перилах 4 пролета Б.-Петровского моста. Я тотчас пошел туда и увидел кровь еще и на одном из устоев моста; а между этим устоем и смежным на льду лежал темно-коричневого цвета мужской ботинок. О виденном я сообщил в 4 Петроградский участок и местному околоточному Леонову, который составил протокол. В 2 ч. дня мостовой сторож Кузьмин в моем присутствии и Леонова достал багром этот ботинок, который был доставлен в участок. Больше ничего не могу показать. Прочитано. Городовой Василий Кордюков за № 1876. Подполковник Попель»[376].
Приложение № 10Свидетельство очевидца уничтожения останковРаспутина (из воспоминаний Михаила Шабалина):
«…Установили гроб на штабель, отошли… На сердце – беспокойно: он хоть и мужик, Распутин, но все ж православный, христианин…
И опять не вспомнить: Купчинский ли Филипп Петрович или Кочадеев Владимир Павлович спичкой чиркнул… Оба они колдовали у основания штабеля дров, оба одновременно – в два факела – стали поджигать со всех сторон. Вспыхнули соломкой гладкие досточки, воспламенили мелкий сушняк. Пронеси и спаси!..
Выше, выше языки пламени… Освещенный дым густыми клубами потянулся в небо. Послышался утробный треск – это огонь проник в глубь штабеля, расправляет плечи. И уже высветился уголок леса – угрюмый, настороженный. И гроб высветился, неестественно засверкал в огне полированными боками…
Неужели бессильно пламя?.. Тогда и впрямь поверишь в Гришкино могущество, неземную мощь его влияния.