Вы только представьте, что буквально за год-полтора Сокольников проводит в стране денежную реформу… Филигранную по исполнению и сложнейшую по своему экономическому содержанию. Он проводит деноминацию, вводит конвертируемый золотой червонец, одновременно вводит в оборот новые деньги советского образца, причем, что удивительно, возрождает металлические монеты, вплоть до медных копеек, что свидетельствует о том, что денежная реформа людей сделала не беднее, а богаче… Как мы помним, «павловская» денежная реформа лишила бывших советских граждан почти всех советских накоплений. А в результате денежной реформы нэпа, наоборот, впервые в советской стране были созданы сберкассы. Лучшей характеристикой успеха той реформы стал тот факт, что люди именно туда понесли свои деньги.
Я далек от мысли идеализировать нэп, ибо, как известно, все в этой истории закончилось плохо, в том числе и для самого архитектора нэпа, бесстрашного пилота экономических гонок Григория Сокольникова. Однако сегодня, заново изучая опыт нэпа, я убежден: в результате мы получим немало неожиданных знаний о том времени и лучше поймем события реформ нашего недавнего прошлого, а значит, возможно, и яснее увидим перспективы Будущего нашей Великой страны, которое, я абсолютно убежден, будет обязательно счастливым.
Приятного чтения,
Ваш Игорь Прокопенко.
Глава 1Коммунисты – назад? Причины перехода к новой экономической политике
Подлинные причины возврата ленинской России к капитализму и почему он оказался феноменально успешным
Почему советская власть совершила, казалось бы, невозможный кульбит и в добровольно-принудительном порядке вернула в страну капитализм, который она так результативно победила? Ответ на эту часть вопроса выглядит очевидным. Страна оказалась на грани физического исчезновения.
Тупик военного коммунизма
Масштабы кризиса, с которым столкнулись большевики к началу 1920-х гг., были ужасающими. В результате Гражданской войны и политики «военного коммунизма» страна фактически лежала в руинах, многие производства остановились, в экономике царила полная разруха.
Один из ведущих специалистов ВСНХ Л.Б. Кафенгауз отмечал, что:
• к 1920 г. общий уровень производства составил всего 13 % от довоенного;
• производство средств производства составляло 15,9 % от довоенного уровня;
• производство товаров потребления – и того меньше: всего 10,6 %.
Л.Б. Кафенгауз. 1918
[Из открытых источников]
Тяжелая промышленность страдала от тяжелейшей нехватки топлива, легкая – от резкого сокращения объемов сбора технических культур и нехватки сырья. Рабочие же получали деньгами лишь часть своей зарплаты, остальное им выдавали в виде продовольственного пайка. Не лучшим образом обстояли дела и с транспортом – в результате боевых действий и снижения трудовой дисциплины 58 % паровозного парка вышло из строя.
На фоне такого резкого спада начался ожидаемый тотальный дефицит – не хватало продовольствия, одежды, обуви, предметов первой необходимости. Нехватка мяса и практически полное отсутствие жиров в рационе основной части населения стали причиной эпидемий тифа, холеры, оспы, дизентерии.
По всей стране горожан привлекали к принудительному труду, заставляя расчищать снег, убирать трупы, разбирать ветхие строения. Обогревать дома было нечем, поэтому жителям городов приходилось заботиться и о поиске дров. Повсюду разбирались заборы, скамейки, оставшиеся без хозяев дома. В период «военного коммунизма» в городах жгли все, что могло гореть. Многим приходилось жечь собственную мебель и книги.
Ситуацию, сложившуюся в Петрограде к 1920 г., красноречиво описал меньшевик Евгений Ананьин: «Поездов не было или почти не было, изредка по Невскому проносилась правительственная машина с красным флагом. Мой родной город медленно погружался в агонию».
Разборка на дрова деревянного дома во время топливного голода в
Петрограде. 1919–1920
Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]
Очередь безработных на Петроградской центральной бирже труда в отделы по специальностям. Петроград. Июнь 1918
Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]
Голодающие Поволжья. Январь 1921
[Из открытых источников]
Витрина магазина братьев Пате. Ноябрь 1917
[Из открытых источников]
Сад в центре Петрограда, возделанный под капусту. Петроград. Сентябрь 1918
Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]
А ведь еще за два года до этого Петроград стал примером для всей страны в деле ликвидации предпринимательства и незаконной торговли. Уже в ноябре 1918 г. активизировался процесс закрытия негосударственных магазинов, столовых, различных лавок, мастерских и т. д. Товары в ходе таких ликвидаций чаще всего расхищались, а не попадали на государственные склады.
Свой вклад в перебои с продовольствием внесли и многочисленные структуры, созданные для распределения и регулирования потребления. Только в одном Петрограде этим занимались:
• Комиссариат снабжения и распределения Союза коммун Северной области,
• Комиссариат городского хозяйства,
• Петроградский Комиссариат продовольствия,
• Совнархоз Северной области,
• Комиссариат финансов
• и многие другие.
Разборка баржи на дрова во время топливного голода в Петрограде. Сентябрь – октябрь 1919
Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]
Такая же ситуация складывалась и в других регионах – сеть снабжения и распределения была парализована бюрократизмом и хищениями.
Население оставшихся без стабильного снабжения городов хлынуло в деревню, что создало еще и проблему аграрного перенаселения. И это несмотря на то, что после массовой конфискации помещичьих и церковных земель их в основном передали крестьянам. Передел земли зачастую происходил стихийно и во многом разочаровал крестьян.
«Вне всяких условий справедливости и рациональности земля попадала в руки тех, кто оказывался ближе к ней, земля распределялась не по нуждаемости, а по силе захватить ее», – писал советский экономист Павел Першин в 1918 г.
Прирезки оказались не такими уж и большими, к тому же голодных ртов из города прибыло немало – в деревню перебрались около 8 млн домохозяйств. В результате вместо 1,87 десятины земли, приходившейся на одного едока до революции, стало всего 2,26 десятины.
Крестьяне у ссыпного пункта. Очередь на сдачу продналога. 1918
[Из открытых источников]
При этом в рамках политики «военного коммунизма» крестьян лишали всех излишков (а порой и не только излишков) их собственной продукции. Многие крестьяне почувствовали себя обманутыми – полученный собственным трудом хлеб их вынудили отдавать без какого-либо вознаграждения.
Жизнь в деревне стала невыносимой. «Крестьянство раскулачивалось. В кулаки зачислялись все недовольные на селе. К кулакам причислялись крестьянские семьи, никогда не прибегавшие к наемному труду. Если в хозяйстве было две коровы, корова и телка или пара лошадей, хозяйство считалось кулацким. В села, где крестьянство отказывалось сдавать излишки хлеба и не выявляло кулаков, отправлялись карательные отряды. И крестьянство на своих сходках выбирало, кому ходить в “кулаках”. Меня тогда потрясло это, но крестьяне объяснили: “Приказано, чтобы кулаков выявили, податься некуда”. Кулаков выбирали на мирских сходках, как прежде выбирали старосту. Обычно выбор падал на бездетных бобылей, чтобы не пострадали детишки», – писала эсерка Екатерина Олицкая. Она же вспоминала, что в магазинах не было ничего – даже спички и мыло приходилось покупать «в подворотнях и на базарах из-под полы». Ценности же, которые экспроприировали у городских богачей и кулаков, «свозили и сваливали где-то с учетом и без учета».
Регистрация прибывших для формирования полка деревенской бедноты. Петроград. 11 декабря 1918
Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]
Были и те, кто продолжал верить в идею. Член редакции «Торгово-промышленной газеты» Муравьев вспоминал:
Во время военного коммунизма жилось тяжко, мучил холод, мучил голод, даже мороженый картофель считался редким экзотическим фруктом. Но самый остов, самый костяк существовавшего в 1918–1920 гг. строя был прекрасным, был действительно коммунистическим.
Однако в конечном счете передел земли и имущества – та самая идея «отобрать и поделить», которой многие грезили, оказалась неэффективной, и начавшийся в стране голод стал этому главным подтверждением.
Наркомпрод завалили телеграммами о бедственном положении, поступавшими со всех концов страны:
«Иваново-Вознесенск. Хлеба нет. Население голодает…»
«Рыбинск. Настоятельная просьба о высылке муки. Голод».
«Нижний Новгород. Просьба немедленно отправить в Нижний маршрутными поездами хлеб для судовых команд, нужда крайняя, запас хлеба весь истощился…»
Петроградская биржа труда. Раздача бесплатных обедов безработным. Июнь 1918
Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]
Отъезд московского продотряда. 1919
[Из открытых источников]
Голодающие беженцы. Январь 1921
[Из открытых источников]
«Клин <Московской губернии> совершенно без хлеба. Происходят частые голодные бунты и организованные восстания деревенского и фабричного населения, грозящие перейти в голодный бунт… При настоящем положении планомерная работа становится невозможной. Шлите немедленно возможное количество хлебных продуктов, спасите от голодной смерти, не дайте погибнуть завоеваниям революции».
Ко всему прочему добавились и проблемы финансовой системы. В первые годы после революции государство не боролось с обесцениванием денег и не ограничивало эмиссию. По мере своего обесценивания деньги начали хуже выполнять свои функции, и тогда был провозглашен курс на безденежное хозяйство. В результате уже к 1920 г. денежная часть бюджета составляла всего около 10 %, остальное приходилось на натуральные взаимоотношения. Вместе с тем продолжалась бесконтрольная эмиссия, а с ней – и рост цен.