[Из открытых источников]
Восстановление экономики проходило динамично практически во всех отраслях. Валовая продукция крупной промышленности за первые пять лет новой экономической политики достигла 75,5 % от довоенного уровня, а в 1926 г. превзошла его на 8 % – это был настоящий успех, ведь в 1921 г. казалось, что промышленность доживает свои последние дни.
В сельском хозяйстве тоже обозначилась положительная динамика. Посевные площади к концу 1925 г. составляли 99,3 % от довоенных. При этом внедрение новых методов ведения хозяйства и более широкий доступ крестьян к промышленной продукции позволили повысить урожайность – вместо царских 6,9 ц/га она составила 7,6 ц/га.
Подъем в промышленности и сельском хозяйстве не мог не сказаться на торговом балансе. В начале нэпа страна была зависима от импорта. В 1922 г. импорт товаров составлял 274 млн руб. при экспорте в 82 млн руб. Уже в 1923 г. импорт сократился до 144 млн руб., а экспорт возрос чуть ли не в три раза – до 205 млн руб. Сдача промышленных предприятий в аренду пополняла казну и создавала дополнительные рабочие места. Возросшая конкуренция между производителями стимулировала товарооборот.
26 июля 1924 г. Сокольников выступил на Всесоюзном финансовом совещании с амбициозным докладом «Твердая валюта, твердая власть и реальная политика». В нем он подвел итоги денежной реформы.
В ходе выступления Сокольников кратко выделил 18 мероприятий, которые, по его мнению, обеспечили успех реформы:
• Максимальное ограничение бюджетного дефицита и снижение казначейской эмиссии.
• Сжатие банкнотной эмиссии.
• Энергичная золотая и валютная интервенция на вольном рынке.
• Предоставление банкам новой твердой валюты в порядке обмена на банкноты и образование фонда червонцев для обратного обмена.
• Снабжение кооперации и госторговли твердой валютой в порядке льготного досрочного выкупа совзнаков.
• Запрет на выпуск денежных суррогатов.
• Повышение процента по пассивным операциям Госбанка и понижение процента по активным.
• Создание сберкасс и индексация процента по вкладам.
• Изменение условий оплаты платежных обязательств НКФ к большей выгоде для держателей.
• Временная приостановка экспорта хлеба.
• Отмена реквизиции экспортной пшеницы.
• Продажа хлеба в потребляющем районе максимум по лимитным ценам.
• Организация продовольственной интервенции по товарам рабочего питания (мясо, сахар, жиры и т. д.).
• Понижение цен на уголь, нефть, хлопок, резину и ткани.
• Расширение ввоза промышленного сырья.
• Ликвидация товарного рубля.
• Понижение розничных цен при переходе на твердую валюту.
• Публикация цен розничной торговли.
Судя по этим пунктам, Сокольников четко разделил основные меры на две группы. Первые девять пунктов – строго финансовые меры, оставшиеся девять – меры по регулированию товарооборота.
Говоря об успехе реформы, Сокольников переводит ее из экономической в политическую плоскость.
«Конечно, когда в Москве почти все фабрики стояли, за исключением Госзнака, который усиленно дымил, эти вопросы не ставились, тогда была другая обстановка», – заявил народный комиссар финансов. Теперь, по его словам, изменились не только финансовые задачи, но и политическая эпоха.
«Ясно, что в революции неизбежна некоторая эпоха финансовой дезорганизации. Но вот теперь говорят: “Если у нас теперь будут хорошие финансы, это будет означать плохую революцию”. Подобный вывод свидетельствует лишь о неумении различать разные эпохи. Теперь в общем и целом борьба за власть окончилась, в этом отношении задачи революции осуществлены, и в данное время дело обстоит так, что можно сказать: “Плохая была бы революция, если бы она в конце концов не создала хороших финансов”», – констатировал Сокольников. Его выступление было встречено аплодисментами.
Авторитет советского финансового ведомства никогда уже не поднимался так высоко, как тогда, в середине 20-х. Этот же период стал пиком партийной и государственной работы самого Сокольникова.
Однако все чаще появлявшийся в его выступлениях политический подтекст неизбежно делал его участником внутрипартийных споров и конфликтов, вскоре вылившихся в полноценный кризис партии. После окончания денежной реформы Сокольников примкнул к так называемой новой оппозиции, представителями которой также были Зиновьев, Каменев, Крупская и другие. Это привело к конфликту со Сталиным, что будет подробнее рассмотрен в следующих главах.
Так начинался закат не только карьеры Сокольникова, но и всей новой экономической политики в целом. Однако на тот момент об этом знали лишь немногие, страна продолжала жить в условиях нэпа, а нэпманы, ставшие кровью новой экономики наряду с твердой валютой, вели дела и заключали сделки по всему СССР.
Глава 5«Золотые телята»: социальный портрет нэпманов
Нэпманы, первые и последние советские предприниматели, выполнили свою задачу – они подняли страну из нищеты. Но какова была цена этого спасения «не по Марксу»?
Перекресток улиц Петровка и Кузнецкий мост.
Москва. 1932
[ТАСС]
Частная торговля в период нэпа. Московская обл., Серпухов. 1922 [Серпуховский историко-художественный музей]
Частные магазины в период нэпа. Московская обл., Серпухов. 1922
[Серпуховский историко-художественный музей]
Нэпманы… Кем они были? Советскими капиталистами? Расхитителями социалистической собственности? Нарождающимся классом эффективных менеджеров? Что у них было общего с «новыми русскими» 1990-х? Как разные слои населения восприняли нэп в Советской России? Почему, глядя на нэпманов, наиболее идейные большевики пускали себе пулю в лоб?
Новые и бывшие: неоднородность предпринимательского слоя 20-х гг
Восстановить социальный облик предпринимателя 20-х гг. непросто, ведь нэпманы, помня о революции и периоде «военного коммунизма», вовсе не стремились к огласке и публичности. Да и сама эта общественная группа была не так уж многочисленна: она не превышала 1 % от всего городского населения трудоспособного возраста. К примеру, в 1925–1926 гг. общая численность нэпманов в стране не превышала 3 млн чел. По другим оценкам, их было около 5 млн. Нельзя не упомянуть и тот факт, что в советских переписях их определяли не как предпринимателей или самозанятых, а исключительно как «живущих на нетрудовые доходы».
Сухаревка в период нэпа. Торговля колбасой. Москва. 1922
[ГЦМСИР]
Рынок-толкучка на Лиговке в годы нэпа. Петроград. 1921–1923
[ГЦМСИР]
Рынок-толкучка на Мальцевской улице в годы нэпа. Петроград. 1921–1923
[ГЦМСИР]
Рынок в годы нэпа. Москва. 1922–1924
[ГЦМСИР]
Нэпманы. 1923
[Из открытых источников]
Финансовый инспектор у нэпманши. 1928
[Из открытых источников]
Мешочники. 1920-е
[Из открытых источников]
Предпринимательский социальный слой 20-х гг. был очень неоднородным. Нэпманом мог стать человек любого происхождения, образования и достатка. Ни национальная принадлежность, ни уровень образования не имели никакого значения. В число нэпманов вошли как те, кто имел опыт торговли и предпринимательства до революции (купцы, приказчики и др.), так и новые предприниматели из числа рабочих и крестьян. Последние в большинстве своем преследовали цели элементарного выживания, в то время как первые формировали бизнес-элиту того времени. Состав нэпманов был крайне пестрым: бывшие служащие торговых и промышленных предприятий, мельники, конторские служащие, домохозяйки, демобилизованные солдаты и офицеры, рабочие закрывшихся предприятий и многие другие.
Не остались за бортом и мешочники времен «военного коммунизма». Они были готовы торговать и под страхом расстрела, поэтому нэп для них стал глотком свежего воздуха. Однако горький опыт первых лет советской власти научил их, в отличие от многих новичков, быть крайне осторожными в ведении дел.
Из дневников и воспоминаний видно, что социальное происхождение нэпманов было весьма разнообразным. Но «деловых людей» эпохи нэпа, по мнению современников, объединяло то, что «временную уступку частному капиталу они приняли за свою полную победу. Эти люди жили одним днем». «Любовь к вещам и удовольствиям страшная», – писал К. Чуковский.
Портрет молодой женщины в шляпе с цветами. 1920-е [Из открытых источников]
Современники вспоминали, как во время отчета перед налоговиками проходила целая галерея портретов разных типов торговцев. Например, московскую Сухаревку представляли люди с сине-багровыми лицами, охрипшими голосами просившие отсрочки, и совсем иной была очередь солидных владельцев крупных магазинов с Кузнецкого, Арбата или Петровки.
Крупные фирмы и предприятия, как правило, принадлежали представителям еще царской буржуазии – бывшим купцам, промышленникам, служащим высокого ранга. Это легко объяснить тем, что управление большим делом требовало опыта. Средний доход таких «нэпачей» легко мог превышать доход других групп городского населения в десять раз, а порой и больше.
Уровень жизни основной массы предпринимателей 20-х гг., в число которых входили середняки и мелкие нэпманы, практически не отличался от такового у остальных групп населения, однако и среди нэпманов-середняков порой встречались подпольные миллионеры. Наиболее успешными становились нэпманы в возрасте от 20 до 40 лет. До 50 % из них были мелкими торговцами, разносчиками, представителями свободных профессий и владельцами небольших предприятий. Были среди нэпманов врачи, репетиторы, архитекторы и многие другие. Но все же наиболее яркими образцами представительской прослойки того времени стали именно промышленники и торговцы.
Работать большинству нэпманов приходилось с утра до ночи. Вот как описывал современник быт одной из нэпманских семей Смоленска, проживавшей на Петропавловской улице в доме № 15: «Мое детство связано с сохранившимся домом № 15. В его подвале была бараночная. Я дружил с сыном хозяина. Рабочий день в этой семье начинался в два часа ночи и продолжался до семи вечера, а в восемь ложились спать. Отец глубокой ночью становился у печи, а мать возилась с тестом. С шести утра не закрывалась дверь: оптовые покупатели и жители ближних улиц и переулков покупали здесь горячие баранки. И так каждый день».