Однако в доме остался проживать сын бывшего хозяина, Калганов-младший, а также его сестра по фамилии Шишкина. Конфликт обострился вновь, когда председатель домкома потребовал от них убрать из дома собаку. Вероятно, он опасался за своих пятерых детей. «Бывшие» отказались выгонять собаку на улицу, и тогда Караваев, пользуясь своим положением, выписал постановление, обязывавшее избавить дом от животных.
Трагедия произошла 22 октября 1928 г. Калганов-младший пришел в домком к Караваеву и потребовал отменить постановление. Тот отказался, и тогда сын бывшего хозяина ударил его ножом. Удар оказался смертельным. Весть об убийстве коммуниста сыном нэпмана прогремела на всю страну, газеты писали о «калгановщине». Калганов-младший был расстрелян, его сестра выслана из Москвы, а их собака все же оказалась на улице.
Любопытно, что один из главных архитекторов нэпа и глава Наркомфина Григорий Сокольников жил далеко не так роскошно, как многие нэпманы и их семьи. Его жена г. Серебрякова вспоминала, что на пике своей карьеры, уже после проведения прогремевшей на весь мир денежной реформы, они с мужем жили довольно скромно: «Я жила в 5-м Доме Советов, на улице Грановского, в квартире, где на каждой вещи был прибит номерок инвентаризации. Ничего из имущества, кроме маминого небольшого рояля, нам не принадлежало… В этой небольшой темноватой квартире прошло четыре года второй половины 20-х годов. Кто только не бывал в ней, и сколь необычные часы поэзии, музыки, политических споров проходили в столовой и узеньком кабинете».
Несмотря на высокий заработок и общественное положение, стремление к богатству и жизни у всех на виду было чуждо руководителю наркомата финансов. Серебрякова особенно отмечала точность и щепетильность Сокольникова в обращении с деньгами. Эти черты были свойственны ему не только в работе, но и дома.
Он терпеть не мог подарков от чужих людей и не принимал решительно ничего от подчиненных, он экономил каждую копейку советской власти и не только не тратил того, что ему выдавалось на заграничные поездки, но, как правило, возвращал большую часть полученной суммы. Всюду за кордоном, где это не вредило престижу, мы ездили в вагонах третьего класса, останавливаясь в дешевых отелях, и Гаря тщательно проверял счета. Если он нуждался в деньгах, то зарабатывал их, готовя учебник, статью, преподавая в университете.
Сокольников, претворявший в жизнь новую экономическую политику, сам оказался бесконечно далек от ее социальных последствий. Вместе со своими коллегами он сделал все возможное, чтобы снова поставить деньги во главу экономики. Однако деньги очень быстро стали доминировать едва ли не во всех аспектах общественной жизни. В отличие от порожденных новыми порядками нэпманов, сам Сокольников оставался утонченным интеллигентом даже тогда, когда обладал огромной властью.
«Гаря действительно считал выдержку, молчаливость, любовь к одиночеству самыми ценными качествами интеллектуала. В детстве, прочитав “Дети капитана Гранта”, он поставил себе целью быть похожим на одного из положительных героев этой книги, который никогда ничем не проявлял своих чувств, даже в день свадьбы. Не случайно английское воспитание и британский национальный характер чрезвычайно импонировали Гаре, и он говорил мне, что по общей культуре англичане стоят на первом месте…Самый молчаливый из людей, которых я знала, он был прекрасным лектором, потому что молчаливость его проистекала не от отсутствия мыслей и слов, а от сознания великой ценности дум и отвращения к пустословию», – писала о Сокольникове Галина Серебрякова.
Реклама времен нэпа. 1920-е
[Из открытых источников]
Между тем эпоха нэпа стала полной противоположностью привычкам и принципам ее архитектора. Она была ознаменована небывалым разгулом алкоголизма и наркомании. Кокаин, относительно доступный в то время, употребляли все: от преступников и проституток до рабочих и партийцев. Дошло до того, что примерно треть беспризорников того времени стали наркоманами.
Угар нэпа: алкоголь и наркомания
Нэпманам, жившим одним днем, алкоголь и наркотики помогали выдерживать колоссальное давление общества и власти. Рабочим, в свою очередь, они скрашивали скромный быт и не менее скромный досуг, а также позволяли заглушить тяжелое ощущение, порожденное пропастью между провозглашенными властью целями и повседневной жизнью. Можно сказать, что, несмотря на общий экономический подъем в годы нэпа, все они пили от безысходности – одни не могли повлиять на зависший над ними дамоклов меч, другие – разорвать порочный круг собственной бедности.
Неотъемлемым атрибутом предпринимательской жизни стало пьянство: «Там кутеж, трещат трактиры. Все делишки бражные». В погоне за «угаром нэпа» деревня старалась не отставать от города.
Запрет на крепкие напитки, сохранявшийся с 1914 г., привел к широкому распространению самогоноварения и бутлегерства. Самогонку, ставшую главным крестьянским алкогольным напитком, называли «ханжа». Крепость «ханжи», как правило, составляла от 15 до 60 градусов, порой – до 80 градусов. Самогон пили практически все без исключения – мужчины и женщины, молодые и старые, коммунисты и беспартийные, рядовые работники и руководители. И пили, конечно же, не только по праздникам, но и в будни.
Политика власти в отношении алкоголя, как и многие другие аспекты нэпа, была довольно противоречивой. С самогоноварением и пьянством пытались бороться, однако результаты оставляли желать лучшего.
«К примеру, есть такие люди, даже гениальные, которые могли бы дать огромную пользу в нашем строительстве, но они заливают свой ум, свою способность вином и скрываются в недрах темных масс. Он не учился и учиться не хочет, так как занят особой профессией – алкоголем.
Раз это так, на почве этого будет царить рабство. Кулаки будут угнетать бедняков. Все горе, всю бедняцкую нужду будут заливать глаза вином. Что касается конкуренции, так это выходит так: бутылка русско-горькой стоит 1 руб. 75 коп., пуд хлеба – 1 руб. 20 коп., с пуда выходит 10 бутылок ханжи, процентов [градусов] приблизительно 35, такая конкуренция неподходящая в этой отрасли», – описывал ситуацию в деревне крестьянин Ф.И. Привалов из села Дмитриевское Щученской волости Кокчетавского уезда Акмолинской губернии 7 марта 1925 г. В том же году власти сдались и отменили запрет на крепкий алкоголь.
Этикетка пива «Трехгорное».
1920-е
[Из открытых источников]
Плакат пива «Трехгорное». 1920-е Авторы: А. Родченко, В. Маяковский.
[Из открытых источников]
Жители Петрограда радуются отмене сухого закона. 1923
[Из открытых источников]
Рабочие, страдающие алкоголизмом, со своими близкими в приемной комиссии по отбору больных для лечения от алкогольной зависимости. 1931
[РГАКФД]
Развозчик. 1920-е
[Из открытых источников]
Пивные киоски в Ленинграде. 1930-е
[Из открытых источников]
Рабочие, положение которых было немногим легче крестьянского, тоже налегали на спиртное. Уже к 1926 г. основной причиной прогула на промышленных предприятиях Москвы, Ленинграда и Урала стало пьянство.
Всеобщее пьянство порой доводило до того, что непьющим просто не доверяли. «Прилавок полон товара, а за прилавком сидит молодой хозяин, опустив голову на руку. Перед ним допитая бутылка и большой бокал, наполовину наполненный вином. Сверху плакат: “Лавка купца Толстосумова”. Рядом другая лавка, кооперативная. Приказчик в ней трезвый. Очевидцы рассказывали, что первая лавка привлекала людей больше: Толстосумов пьет – значит, человек душевный».
Производство алкогольной продукции в годы нэпа было прибыльным бизнесом, вследствие чего эта сфера показывала интенсивный рост. Если в 1923 г. было продано 0,8 млн ведер вина, настоек и наливок, то уже в следующем году, с расцветом нэпа – 4,1 млн ведер, в 1925 г. – 20,5 млн ведер. Не менее впечатляющие результаты демонстрировал слабый алкоголь. В 1922 г. было реализовано 8 млн ведер пива, а в 1925 – 31 млн ведер.
Повсеместно открывались пивные на любой вкус – от дорогих пивных ресторанов с изысканными закусками до темных и пропахших кислым пойлом пивнушек. В день, работая с пяти утра до семи часов вечера, пивная могла продать до 110 ведер пива, то есть примерно по четверти ведра на каждого посетителя.
Большинству этого вполне хватало, чтобы напиться до непотребного состояния. Причем среди посетителей пивных в годы нэпа встречались даже дети – ограничений на продажу пива еще не существовало.
Свадьба периода нэпа.
Л. Броневская и Ф. Шипко. 1925
[Из открытых источников]
Характерное воспоминание об этих заведениях остались в дневнике Корнея Чуковского:
Домой, останавливаюсь у кабаков (пивных), которых развелось множество. Изо всех пивных рваные люди, измызганные и несчастные, идут, ругаясь и падая. Иногда кажется, что пьяных в городе больше, чем трезвых.
Кризис семейной жизни
Тяжелейший моральный кризис, который переживало общество на фоне противоречий нэпа, не мог не отразиться на семейной жизни. Браки заключались и расторгались во внесудебном порядке, промискуитет стал нормой жизни.
Проституция процветала по всей стране, считается, что сопоставимых масштабов она достигла лишь после распада Советского Союза. Основной контингент «жриц любви» составляли женщины, лишившиеся работы в силу тех или иных обстоятельств: сокращенные в ходе финансовой реформы работницы советских учреждений, бывшая прислуга, молодые деревенские девушки, приезжавшие в город на заработки. Деформация моральных норм привела к распространению венерических заболеваний, взрывному росту числа абортов и рождению множества нежеланных детей.
Опрос проституток в венерическом диспансере. 1920-е
[Из открытых источников]