ольникова издает десятки инструкций, в которых на всех туркестанских наречиях растолковывает неграмотным пастухам, погонщикам ослов, простым крестьянам и мирным басмачам следующие вопросы: как правильно поменять царские деньги на советские? Почему их выгодно поменять? Как это отразится на жизни каждого гражданина советского Туркестана?..
О том, что все было именно так, можно судить по материалам только одного заседания комиссии ВЦИК Туркестана, которой руководил Сокольников.
Посмотрите. Протокол № 104 от 4 декабря 1920 г. В нем утвержден текст целого вороха инструкций и воззваний, связанных с обменом денег, который должен был начаться 1 января 1921 г. То есть обратите внимание, в 1921 г. большевики отводят целый месяц на терпеливое и «гласное» объяснение людям – про обмен денег. Спустя ровно 70 лет в 21:00 программа «Время» сообщит о денежной «реформе», которая начнется уже в полночь… То есть уже через три часа! А ведь этот обмен затрагивал интересы миллионов граждан… Как говорится, почувствуйте разницу. Мудрено ли, что Туркестан, самый непокорный регион страны, в 1921 г. очень быстро стал бить рекорды по уровню стабильности. А Советский Союз после того урока «гласности» развалился спустя полгода.
1990 г.
Надо сказать, что «павловский обмен», а по сути – изъятие денег у населения, при всех его умопомрачительных несуразностях, произошел не на пустом месте… Дело в том, что к этому времени в стране скопилось много денег, не обеспеченных товарами. Настолько много, что эти деньги грозили обвалить финансовую систему страны в любую минуту… Вы спросите, откуда взялись эти деньги? Они были напечатаны…
Дело в том, что Михаил Сергеевич Горбачев, особенно в начале перестройки, много обещал. Рабочим, колхозникам, детям. Обещал, конечно, от чистого сердца, но ведь из обещаний новые квартиры не построишь и школьную форму не сошьешь… Выполнение обещаний требовало денег, и деньги вначале потихоньку, а потом все смелей и смелей начали допечатывать…
Если бы советские «капитаны» печатных станков в конце 80-х читали протоколы заседания ВЦИК по финансовой политике нэпа от 1921 г., они бы узнали, что еще тогда, в первые послереволюционные годы было понятно, – «избыточная эмиссия – это верный путь к экономическому коллапсу всей пролетарской экономики»… Ситуация в начале 20-х гг. с большими объемами обесцененных денег была практически идентична ситуации конца 80-х. Тогда нарком финансов Григорий Сокольников печатный станок в стране, измученной гиперинфляцией, сумел остановить, и этим спас советскую республику от распада… Спустя 70 лет его преемник на посту министра финансов Валентин Павлов, вместо того чтобы остановить станок, решил «лишние» деньги, напечатанные во исполнение социальных гарантий, у людей просто отобрать, чем эту страну окончательно и похоронил…
Павлов, на которого история повесила все грехи краха советской экономики, ушел в вечность с плохим имиджем… Это не совсем справедливо. Не он, так кто-то другой эти деньги должен был все равно у населения изъять. Вопрос – каким способом?
В чем была главная проблема экономики СССР последнего периода существования?
В том, что советскую экономику, и без того имевшую большие проблемы, начиная с середины 80-х гг., как раненого медведя в берлоге, начали усиленно тыкать палками беспорядочных нововведений… Ускорение. Самоуправление. Невыполнимые обещания генсека. Неуправляемая эмиссия. Все это разбалансировало экономику до такой степени, что без радикальной реформы уже было не обойтись. Необходимость этого была понятна всем. Однако шло время, а дело дальше разговоров не двигалось. Наконец к 1990 г. было принято решение: реформе быть…
«500 дней» – программа перехода от плановой экономики к рыночной (с автографами создателей). 1990
[Из открытых источников]
Чтобы бить наверняка, запустили разработку сразу двух проектов реформ… Помедленнее… И побыстрее… Та, которая «помедленнее», называлась «Основные направления развития…» Ее разработчиками и кураторами стали председатель Совмина Николай Рыжков и видный советский экономист (а других-то не было) академик Абалкин.
Этот проект реформы был по-брежневски консервативен, вальяжен и человеколюбив… Согласно этому проекту, предлагалось ненавистную командно-административную систему не ломать сразу, а постепенно вводить элементы рыночной экономики, причем под контролем государства… Постепенно расширять автономию предприятий, постепенно создавать совместные предприятия, постепенно кредитовать модернизацию экономики…
Все в этой «постепенной» реформе было хорошо. Кроме одного. Авторы программы так и не решились ввести в проект главные слова: «переход от государственной собственности (хотя бы) к государственно-частной…» Конечно, разговоров о частной собственности к тому времени даже на самом кремлевском верху было много… Но то – разговоры. А это – закон…
Манифестация демократических сил в Москве. 1990
[Из открытых источников]
Почему ситуация сложилась именно так? Вариантов ответов на этот вопрос много, наиболее вероятным, на наш взгляд, кажется то, что Горбачев сам боялся давать ход радикальным реформам. До конца не понимая их последствий, он опасался, что не сможет удержать под контролем ситуацию в стране. А сигналы поступали уже тревожные. К тому же реформа – дело новое, неизведанное. Одно дело о реформе говорить, другое – ее осуществлять…
Сегодня, с высоты прожитых лет, можно сказать, что обкатай, подобно Сокольникову в 20-е гг., хотя бы некоторые положения реформы 80-х в отдельно взятой республике или области, многое стало бы ясно еще на уровне предложений.
К примеру, предполагалось обеспечить опережающее развитие сектора производства товаров народного потребления, в том числе за счет конверсии предприятий военно-промышленного комплекса. Однако в условиях бюджетного дефицита все это оказалось неподъемной нагрузкой для казны, ведь промышленность все еще находилась на балансе государства. В последние годы нэпа Сокольников и его коллеги предостерегали от подобных шагов: «Предприятия должны развиваться за собственный счет, а не за государственный. В противном случае их растущие аппетиты, обусловленные необходимостью модернизации и перестройки производства, будут способствовать дальнейшему росту бюджетного дефицита».
В противовес курсу Рыжкова появилась программа «500 дней», авторами которой стали Григорий Явлинский и академик Шаталин. Грандиозная программа, вдохновленная идеологией экономического либерализма, состояла из 4 пунктов:
• Первый этап программы (100 дней) предусматривал стремительную приватизацию жилья, земли, мелких предприятий, акционирование крупных предприятий. На базе Госбанка СССР создавалась Резервная система.
• Второй этап (150 дней) – либерализация цен.
• Третий этап (150 дней) – стабилизация рынка.
• Четвертый этап (100 дней) – начало подъема.
Программа «500 дней» предполагала провести вхождение страны в рынок радикально, жестко и быстро. «Капитаны» реформ утверждали, что все предусмотрели… Предполагалось, что народ немедленно подхватит идеи реформаторов и сразу пойдет в собственники. Однако большинство советских граждан не имели ни малейшего представления о том, как жить в условиях экономической свободы, куда идти за собственностью, что с ней делать?. Путь от социализма к капитализму стране, в которой как минимум два поколения граждан родились и состарились в очередях за дефицитом и в ожидании бесплатного коммунистического будущего, предлагалось пройти за одну ночь… Одно это уже делало программу «500 дней» труднореализуемой…
Именно в этот момент, скорее всего, Горбачев осознал, что «так с людьми нельзя», и решил поступить «по-умному» – объединить две программы, уравновесив радикальные предложения Явлинского – Шаталина более консервативными мерами Рыжкова – Абалкина. Закипела кабинетная работа. Однако хлопоты были напрасными. Во-первых, обе программы были полной противоположностью друг другу, а потому практически несоединимы. А во-вторых, в августе 1991 г. не стало Советского Союза и пришел Ельцин. Он не был экономистом-реформатором, но в реформах понимал главное… Если сейчас ход реформам не даст он, завтра это сделает за него кто-то другой, ибо наступало время совсем быстрых решений. Так был дан старт «шоковой терапии» Егора Гайдара, и перевод социалистической экономики на капиталистические рельсы пошел, уже не разбирая, чьи идеи и через что, претворяя эти реформы в жизнь, стране придется пройти… И пошел этот «процесс» такими темпами, что позавидовали бы даже основоположники «военного коммунизма».
Сокольникову тоже было трудно…
Конечно, не все было просто у реформаторов и в 20-е гг. Архитектор «военного коммунизма» Ларин сдаваться не собирался. Несмотря на то, что Сокольникова прикрывал сам Ленин, Ларин решает взять инициативу в свои руки. Он, совместно с небольшой группой экономистов «радикальной» школы, предлагает создать для восстановления страны «экономический президиум» из надежных большевиков, особо отметив, что специалистов-некоммунистов в президиум включать не следует. Орган этот, по замыслу Ларина, должен был составить новый план восстановления промышленности и страны. Однако шел 1921 г., страна была по горло сыта «военным коммунизмом», и Ленин, в присущей ему манере, новые планы Ларина высмеял и потихоньку отодвинул его от финансовой работы. К этому времени Ленин уже окончательно сделал выбор в пользу Сокольникова и, вызвав его к себе, прямо указал, что «речь идет теперь не о поездке в Туркестан». Решение Ленина имеет свое объяснение. Весной 1921 г. предприняты первые шаги по переходу к нэпу, и они во многом были продиктованы «туркестанским» опытом Сокольникова. Надо сказать, что в это время Сокольников тяжело болеет и приезжает по вызову Ленина уже после того, как формальный переход к нэпу, обозначенный на X съезде партии, уже полгода как состоялся. Сокольников вспоминал, что, приехав в Москву, не узнал город – повсюду были открыты лавки и магазины, рынки. При этом отовариваться можно было и без карточек. Очередей не было, работали рестораны и трактиры, прилично одетые люди прогуливались по центру города.