– Отправь факс. – Роман вынул лист из папки и протянул Грэгу, так что ему все же пришлось подойти. – И передай, что я не имею права беседовать с ним вне стен суда, пока обвиняемый под моей защитой. А он не вправе мне такое предлагать. Еще одна попытка – и я предам его мольбы гласности.
– Понял, герр Ареклетт.
– Теодора не заходила?
– Фрекен Холл?
Роман поднял глаза и взглянул на Грэга из-под бровей.
– Да.
– Нет, герр Ареклетт. Проверить, нет ли сообщений?
– Проверь. Это все.
Секретарь уже схватился за ручку двери, когда голос Романа заставил его застыть.
– Почему ты работаешь на меня, Грэг?
– Простите?..
– Почему ты здесь? Эта работа причиняет тебе дискомфорт, как и общение со мной. Так должно же быть хоть что-то весомое, из-за чего ты терпишь?
– Вы… Вы мной недовольны?
– Я этого не говорил.
– Тогда… тогда… я не понимаю, герр А…
Грэг Мортен потупился. Роман начал жалеть, что завел такой разговор, но теперь ему стало еще любопытнее.
– Присядь, Грэг.
Он не сдвинулся с места. Потянул вниз свитер.
– Я лучше постою.
– Так ответишь ты на мой вопрос? Не переживай, никакого подвоха. Мне просто интересно, вот и все. Я не могу тебя понять.
– Это… моя работа. Это то, что я умею.
– И ты справляешься хорошо. Но неужели это все, чего ты хотел от жизни? Неужели ребенком в начальной школе ты отвечал, что хочешь стать… секретарем?
– Нет… Наверное, нет. Я не знаю.
– Но ты хотел бы зарабатывать больше? Ты мог бы стать секретарем суда, опыт давно тебе это позволяет.
– Я… не знаю.
Роман помолчал, внимательно глядя на невысокого человека в другом конце комнаты. Несмотря на свои молчаливость и робость, Грэг Мортен был прекрасным, дисциплинированным специалистом. Когда секретарь вошел, Роману захотелось отдать ему должное, но теперь уже он не мог понять, чувствует ли ту же благодарность и спокойную доброжелательность по отношению к сотруднику. Человек, с трудом выдерживающий его взгляд, не знал, чего хочет. Роман это понял и откинулся на спинку.
– У тебя есть цель, Грэг?
– Цель? – эхом откликнулся секретарь.
– Да. Твоя главная цель. К чему ты стремишься? О чем думаешь, когда засыпаешь, когда пьешь кофе по утрам?
– Но при чем здесь все это? Вы хотите уволить меня, герр Ареклетт? Я что-то сделал не так?
Роману показалось, будто он говорит с непонятливым ребенком, пусть и способным.
– Нет. На самом деле я хотел предложить тебе повышение, Грэг. Ты заслужил его. И я это сделаю, если ты решишь продолжить работать на меня.
– О, разумеется, я… Это так…
– Но при одном условии, – перебил Роман. – Я сделаю это, когда ты сформулируешь свою цель и сможешь четко мне ее описать. Я пойму, если ты солжешь, так что советую быть искренним.
Грэг Мортен смотрел на него в замешательстве. Могло показаться, будто он не понимал, чего от него хотят. Роман был уверен, что это не так. Просто секретарь очень сильно боялся.
– Мы договорились, Грэг? Как будешь готов, приходи ко мне в любое время, и мы обсудим твое повышение.
Грэг кивнул, но взглянул так, будто Роман сыграл с ним злую шутку. Он больше ничего не сказал, лишь позже передал, что сообщений от фрекен Холл не поступало. Роман отодвинул от себя кипу документов и, уронив голову на подголовник кресла, закрыл глаза. Но привиделись ему не светлые, карамельного цвета в отблесках камина волосы, а овцы с неестественными зелеными радужками.
Он вскочил, схватил куртку и папку с делом и выскочил из здания.
В баре «АртТемида» было темно даже днем. Полумрак позволял отдохнуть и скрыться от суеты, не сдавливал голову и зрение, а дарил какое-то уютное спокойствие, пропитанное ароматами кофе, сигаретного дыма и древесной морилки. Роман сидел за дальним столиком, наполовину скрытым в нише. Здесь пахло лаком чуть сильнее – недавно перекрасили потолок. Он допивал вторую чашку кофе и не поднимал головы от бумаг, теперь перепутанных и кажущихся бессмыслицей замыленному взгляду. Отвлекся лишь тогда, когда в этот сжавшийся до размеров ниши темный мирок кто-то вторгся. Роман недовольно глянул вверх, подумав, что официант в очередной раз решил намекнуть, что пора бы заказать что-то существеннее кофе. Но он ошибся. Выпрямился, а с лица тут же исчезло недовольство, уступив удивлению и некоторой растерянности.
– Так и знала: ты только делаешь вид, что все время торчишь в офисе. – Теодора заправила за ухо волосы и указала на диван. – К тебе можно?
– Конечно! Присаживайся… Откуда ты здесь?
Он подвинулся, освобождая ей место. Теодора действительно застала его врасплох. Все это время Роман не расставался с ее образом дольше, чем на несколько минут, но теперь, когда он так внезапно обрел плоть, лучшим вариантом было бы просто выскочить в окно. Роман закрыл папку и оттолкнул от себя, поворачиваясь к Теодоре.
– Увидела твою машину у входа. Часто здесь бываешь?
– Не слишком. Нужно было подумать в тишине.
– О, я не…
– Нет-нет, я не имел в виду тебя, – спохватился Роман. – Тем более что я уже подумал.
– Это замечательно. – Теодора подложила подушку под спину и скрестила руки. – И к каким же выводам ты пришел, дорогой? – нажала на последнее слово и не смогла сдержать улыбки.
– Да-да, я должен объясниться. Точно. – Роман спрятал лицо в чашке с кофе. – Так что там с тем делом сумасшедшего с истерией?
– Роман!
– Ну прости, прости за тот звонок! Мне пришлось выкручиваться и тянуть время, так что наговорил первое, что в голову пришло.
Она внимательно, без улыбки посмотрела на него.
– Почему ты позвонил мне?
– Потому что… – Он мог бы солгать. Ему следовало солгать, вероятно. Но ложь была для него хуже всех мыслимых наказаний и бед. Он не лгал. – Потому что твой номер – единственный, который я помню наизусть.
Теодора долго смотрела на него с тем же выражением, слегка прищурившись и вскинув подбородок. Ее отвлек подошедший официант. Теодора заказала латте с корицей и, когда официант скрылся, села чуть ближе к столу и уперлась локтями.
– Собираешься рассказать мне, что это была за история?
– Ну, вообще-то…
– Не заставляй меня сообщать в «Гаустад»[9], что на свободе бегает психически нестабильный пациент.
– Мне очень стыдно за эту выходку, – виновато произнес Роман, состроив жалостливое выражение лица.
– И правильно. Потому что бабуле Иде подарок не понравился.
Роман улыбнулся ей. Улыбнулся не столько потому, что его рассмешили ее реакция и слова, а потому, что эта секунда чистейшего фарса стала первой секундой откровения между ними. Посмотрев на нее, на то, как эта улыбка медленно перелилась в ее карие глаза, на полную решимости осанку и светлую прядь волос, упавшую на щеку, слегка покрасневшую от тепла в баре, он увидел женщину, с которой больше никогда не хотел расставаться. Единственную женщину, которая была нужна ему в тот момент и будет нужна только сильнее с каждым днем упорного отрицания и самоизоляции.
– Ладно, – наконец сказала Теодора. – Я не буду больше спрашивать. Расскажешь, когда сам захочешь.
Наблюдая за тем, как официант ставит перед ней чашку, как она делает глоток, облизывает губы и аккуратно сжимает фарфор тонкими изящными пальцами, Роман проклинал себя. Если что-то и радовало его, так только то, что нечеловеческие муки никак не отражались на лице, а это оберегало Теодору от ненужных мыслей.
– Серьезно, Теодора, извини меня. Веду себя как кретин в последнее время. Сам не пойму…
– Так поездка в Мандал остается без изменений? – спросила Теодора, меняя тему.
– Да, но… – Роман взглянул на нее в замешательстве.
– О, если ты передумал…
– Нет, что ты! – перебил он, не позволив ей продолжить мысль. – Конечно, нет. Просто я был уверен, что ты откажешься.
– Почему ты так решил?
– Тебе нравится, когда я заявляю, что вел себя как кретин, да?
– Совсем немного, – кивнула она с улыбкой.
– Так ты согласна?
– Я уже купила туфли.
Он снова против воли одарил ее взглядом, который говорил непозволительно много. Теодоре показалось, что в баре стало слишком душно.
– Знаешь, а у нас в округе объявился волк.
Она резко выпрямила спину. Глаза стали намного больше.
– Волк?.. Ты в этом уверен? Откуда…
– Знаю, они здесь не водятся. Но представляешь, еду утром на работу, а на дорогу выбегает старик, мой сосед, и падает в обморок, потому что всех его овец задрал волк… Теодора? Ты хорошо себя чувствуешь?
Она побледнела и упала спиной на подушку. Потянулась к кружке и, пока подносила ее ко рту, чуть не расплескала кофе.
– Так, вот это мне уже не нравится, – пробормотал Роман под нос. Он сел вплотную к ней и коснулся сначала бледного лба, затем щеки, задержав на ней ладонь до тех пор, пока Теодора не подняла на него глаза. – Тебе плохо?
Беспокойство в его голосе было неподдельным, и на несколько спасительных секунд Теодора позабыла о своем самом большом кошмаре, ощутив непривычное тепло его кожи. Колено Романа касалось ее бедра, второй рукой он придерживал ее за плечи. Теодора кивнула, отвела взгляд и вновь почувствовала тошноту.
– Я вызову скорую.
Он уже потянулся к мобильнику, но она остановила его, коснувшись локтя.
– Не валяй дурака, я в порядке.
– Ну да! То есть быть белее этой салфетки для тебя норма? – Он скомкал лежавшую на столе бумажную салфетку. – Что с тобой?
– Это… просто так не объяснишь.
– Объясни непросто.
– Не сейчас, – прошептала она одними губами. – Это ПТС.
– Посттравматический синдром? У тебя? И при чем здесь волк? Теодора, о чем ты вообще?
– Прости меня. Я не могу об этом сейчас. Скажи лучше, этого… волка кто-нибудь видел?
– Нет. Не знаю! – Он угрюмо помолчал, разглядывая свои руки на коленях. – Я хочу знать, что с тобой происходит, Тео.