ленцев; он, Взлетающий Орел, что ни говори, отлично подходил на роль краснокожего, и ему уже казалось, что из дверей салуна вот-вот появится шериф, который без всяких разговоров пристрелит его на месте.
Пэ Эс Мунши возился за прилавком, взвешивая что-то на весах. Кроме Взлетающего Орла, в лавке была только одна покупательница, но Мунши подчеркнуто не обращал на него внимания. Когда женщина вышла, Взлетающий Орел сказала:
— Теперь моя очередь, мне кажется.
— Если кажется, креститься надо, — не поднимая головы, отозвался Мунши.
— Послушайте, дайте мне продукты, и я уйду, — попросил Взлетающий Орел, протягивая через прилавок листок со списком.
— Еды нет, — ответил Мунши.
Когда Взлетающий Орел с пустыми руками вышел из лавки, на улице его поджидал Одна-Дорога Пекенпо.
— Ого! — проревел охотник. — Кого я вижу, неужто индейца?
Охотник преградил Взлетающему Орлу дорогу к ослице.
Взлетающий Орел решил по возможности избегать неприятностей, но и не выказывать слабости.
— Прошу прощения, — с достоинством ответил он, — я приезжал за едой. Сейчас я возвращаюсь к миссис Грибб и передам ей, что в городе нам желают голодной смерти. Пожалуйста, пропустите.
— А ты на что рассчитывал? — усмехнулся Пекенпо. — Иди, я и не думал задерживать тебя, стоять на твоей дороге.
Но, сказав так, он не двинулся с места. Взлетающий Орел попытался обойти Пекенпо и добраться до дожидающейся его ослицы, однако огромная лапа Пекенпо молниеносно взметнулась и схватила Взлетающего Орла за горло. Бороться в таких условиях было бесполезно, и Взлетающий Орел замер. Маленькие поросячьи глазки Пекенпо просверливали его насквозь.
— Сегодня ты ошибся в последний раз, — угрожающе прогрохотал он, — и в последний раз это тебе сошло с рук. Завтра не вздумай попасться мне здесь на глаза — я специально выйду проверить.
Легко взмахнув свободной рукой, Пекенпо отвесил Взлетающему Орлу сокрушительную оплеуху, сбив его с ног на булыжник мостовой. Когда Орел попытался встать на колени, Пекенпо молча пихнул его ногой в грязь и без единого слова удалился.
Поднявшись, Взлетающий Орел уселся на ослицу и направился обратно к дому Гриббов.
— Нам придется уехать, — сказал он Эльфриде.
— Но почему? — удивилась она. — Это мой дом. Наш дом.
— Если мы останемся, они не будут кормить нас, а может, и попытаются выгнать. Невозможно бороться с целым городом.
— Если ты решил уйти, любовь моя, — ответила она, — я, конечно, отправлюсь с тобой.
Лицо Эльфриды было спокойным и выражало покорность судьбе, ее движения и манеру говорить тоже можно было бы назвать спокойными, если бы не выдающая напряжение дрожь в голосе. Было видно, что она всячески стремится угодить Взлетающему Орлу.
— Мы уходим, — сказал он.
— И куда ты меня поведешь? — кротко спросила она.
В самом деле, куда? В ней хватит сил и одержимости вынести путешествие вниз с горы к побережью — если уж она способна переносить действие Эффекта в К., то тем более сможет существовать в лесах предгорья, где действие Эффекта ослабевает. У нее хватит душевных сил, но не физических — Эльфрида Грибб не была рождена для длительных, тяжелых пеших переходов; к тому же Долорес О'Тулл вряд ли обрадуется новому появлению в своем доме призрака Гримуса, «Духа Каменной Розы». Кроме того, все это напоминало бегство с места преступления. Преступления, совершенного им. Нет, назад он не вернется. Назад для него дороги нет. Остается идти вперед и вверх, навстречу таящим неизведанное облакам — что ждет его там? Что он там будет делать, чем жить? И главное — что там будет делать она? Взлетающий Орел покачал головой. Ему необходим проводник, это ясно.
Проводник. Виргилий Джонс, обливающийся потом над могилами. Взлетающему Орлу показалось, что, лопата за лопатой бросая землю, Виргилий подмигнул ему, один раз, когда никто не видел. Может ли это означать, что он больше не сердится? Виргилий, к которому он так бездушно повернулся спиной?
— Мы пойдем к мадам Джокасте, — не сказал, а скорее подумал он вслух. — Ничего другого я придумать не могу.
— Вряд ли мадам обрадуется мне, — заметила Эльфрида.
— У Джокасты, хм, есть зуб на нас обоих, — ответил Взлетающий Орел. — Мое с ней знакомство прошло тоже не лучшим образом.
— Наверно, ей не понравилось твое лицо, — загадочно предположила Эльфрида.
— Нет, ничего такого она не говорила, — отозвался Взлетающий Орел. — Там я переговорю с Виргилием — мне нужно с ним поговорить. Надеюсь, что пытаться добраться до нас там Пекенпо не будет.
— Дом терпимости, — тихо сказала самой себе Эльфрида. — Ну что ж, почему бы и нет, почему бы и нет.
Он снова надел свою старую, поношенную походную одежду. Игнатиус, такой же как Эльфрида, вплоть до последней минуты аккуратист, сберег даже его головной платок и перо. Слабо улыбнувшись, Взлетающий Орел повязал голову платком и воткнул за повязку перо. Если ему действительно предстоят приключения в духе Дикого Запада, то стоит соответственно нарядиться.
Нужно было вернуть одежду графа, и он еще раз повидался с Ириной Черкасовой. Графиня не пригласила его войти, взяла стопку одежды в дверях.
— Не думай, я вижу тебя насквозь, — сказала ему она. — Даже в этом шутовском наряде.
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Взлетающий Орел. — Ведь ты сама сделала меня своим другом.
— Я сказала про это графу, — заключила графиня, словно не слыша его слов. — Это видно в твоем лице. Зло.
Ирина захлопнула дверь. Больше Взлетающий Орел ее никогда не видел.
Дверь отворилась сразу после седьмого удара. При виде стоящих на пороге мадам Джокаста изумленно раскрыла глаза. Эльфрида, сжимавшая в руках зонтик, ответила спокойным взглядом. На ней было ее обычное платье из белых кружев.
— Вы что-то ищете здесь? — сразу попыталась обескуражить пришедших вопросом мадам Джокаста.
— Да, — покорно ответил Взлетающий Орел; сейчас не время было вспоминать о гордости. — Мы просим убежища.
Джокаста улыбнулась без тени веселья.
— Нет, — ответила она и начала закрывать дверь.
— Что вы хотите услышать от меня? — вскричал тогда Взлетающий Орел. — Что я признаю все свои ошибки? Я их признаю. Что я бесчеловечный эгоист и чудовище? Я согласен с этим. Что я дурно обошелся с Виргилием, тогда как должен был испытывать к нему благодарность? Да, это так. Я согласен со всем. Так неужели и вы не можете принять от меня искреннее признание вины? На мне лежит ответственность за четыре смерти — неужели вы думаете, что я останусь равнодушным?
— Значит, это вы убили их, — безжалостно подвела итог Джокаста.
— Да, — ответил Взлетающий Орел, — и вы, если не пустите нас, тоже возьмете на себя ответственность за наши смерти. Нам не дают никакой еды. Хотят уморить голодом.
— Привет, — донеслось из-за спины мадам. Не скрывая своей радости, из-за плеча Джокасты на Взлетающего Орла смотрела Мидия.
— Мидия, пойди спроси Виргилия, — торопливо приказала Джокаста. — Пусть он решает.
Через минуту Виргилий Джонс с очень довольным видом уже спускался вниз.
— Взлетающий Орел, дорогой мой! — радушно воскликнул он. — Дорогая миссис Грибб! Как приятно вас видеть!
— Виргилий, — обратился к нему Взлетающий Орел. — Не хочу, чтобы вы подумали, будто все сказанное мной продиктовано только чрезвычайными обстоятельствами, смертельной опасностью. Я сделал выбор, как оказалось, неверный, но о своем раскаянии я говорю искренне. Я был неправ. То, как я поступил с вами, не имеет никакого морального оправдания. Хочу сказать одно: я знаю это и прошу у вас прощения.
Виргилий выслушал речь Взлетающего Орла с самым серьезным видом, но глаза его смеялись.
— Ерунда! — воскликнул он, когда тот закончил. — Не казните себя так. Все мы время от времени ошибаемся. Добро пожаловать в Дом бесконечных удовольствий.
— Ты хочешь сказать, что его можно впустить? — с сомнением переспросила Джокаста.
— Естественно, — ответил Виргилий. — Он же мой друг.
— А она? — спросила Джокаста. — Святая Эльфрида, вырядившаяся во все белое даже в день похорон любимого мужа. От нее я еще слова доброго не слышала.
— Я не лучше и не хуже вас, — ответила Эльфрида.
— Прошу вас, Виргилий, — взмолился Взлетающий Орел. — Она не в себе.
— Так-то лучше. Такой она мне больше нравится, — заметила мадам Джокаста, отступая с дороги. — Ну что же, парочка беглецов, входите, хватит торчать на пороге.
Приветливая улыбка Мидии вознаградила Взлетающего Орла за суровый тон мадам.
Окно комнаты выходило на склон горы, вершину которой все так же скрывал непроницаемый облачный покров. Комнату нельзя было назвать уютной, хотя в ней не было ничего, что могло бы вызвать неприязненное отношение. Кроме вырезанных из дерева рельефных скульптур.
Скульптуры вселяли ужас.
В скульптурах не было ничего гротескного, поскольку гротеск, исполненный мастерски и со вкусом, тоже может радовать глаз. Дело было даже не в том, что предметы, выбранные резчиком для изображения, были сами по себе отвратительны: при правильных подаче и ракурсе самая уродливая голова может производить впечатление. Развешанные же по стенам комнаты барельефы были просты и в то же время бесконечно уродливы в своей простоте, словно резчик не вкладывал в них ничего, кроме желания доказать, что мир состоит только из зла и ненависти. Но и такая оценка была чересчур высока для этих поделок. Изготовивший их человек обладал еще меньшим талантом, чем Взлетающий Орел, который никогда не назвал бы себя художником. Резные скульптуры угрожающе смотрели со стен, и от этого в комнате становилось темнее.
— Это комната Лив, — объяснил Виргилий Джонс. — Здесь никто не жил с тех пор, как она, гм, ушла отсюда вместе со мной. Это она увлекалась резьбой. Перед тем как уйти из К., я несколько ночей провел здесь и поэтому принес их сюда и развесил по стенам — надеюсь, вы не будете против? Они выглядят невесело, но не обращайте на них внимания. Вот кровать.