Всё так же не спеша двинулся Тэр вперёд – прямо на мародёра. Половину этого пути Мусква шёл за Тэром по пятам. А потом остановился и припал к земле. В десяти футах от туши карибу Тэр снова задержался. Теперь он раскачивал головой гораздо быстрее. И вот громовые раскаты низкого рычания вырвались из его полуоткрытой пасти. Чёрный оскалил клыки так, что Мусква жалобно взвизгнул.
И снова Тэр двинулся вперёд: шаг – и остановка, шаг – и остановка. Теперь разинутая пасть гризли касалась чуть ли не самой земли, и сам он прильнул к земле всем своим огромным телом. И всё-таки этот чёрный проходимец стоял как вкопанный.
Когда расстояние между ними сократилось до одного ярда, наступила пауза. С полминуты стояли они, совсем как два рассерженных человека, каждый из которых старается своим непреклонным взглядом нагнать на другого страх. Мускву трясло как в лихорадке. Он жалобно скулил, и Тэр услышал его визг.
Дальнейшее совершилось так быстро, что Мусква просто онемел от ужаса и лежал, распластавшись на земле, неподвижный, как камень. С тем необычным рёвом и скрежетом зубов, которого не издаёт ни один другой зверь на земле, гризли кинулся на чёрного медведя. Чёрный чуть подался назад – только для разгона, бросился навстречу, и вот они сшиблись грудь с грудью. Чёрный опрокинулся на спину. Но Тэр был слишком искушённым и опытным бойцом, чтобы поддаться на такую уловку и дать тому нанести снизу задней лапой удар, который распорол бы ему брюхо. Он вонзил зубы чёрному в плечо, прокусив его до самой кости. Одновременно он нанёс левой лапой страшный рассекающий удар. Но Тэр был «землекопом», и когти у него были затуплены на концах. А чёрный был «лазающим по деревьям», и у него были не когти, а настоящие ножи. И вот эти ножи вонзились в недавнюю рану Тэра, и кровь хлынула струёй.
С рёвом, от которого, казалось, задрожала земля, великан гризли отпрянул назад и поднялся на задних лапах во весь свой девятифутовый рост.
Он предупредил чёрного. Даже после их первой схватки враг ещё мог ретироваться, и Тэр не стал бы его преследовать. А раз так – то бой будет не на жизнь, а на смерть! Мало того что чёрный медведь обокрал его – это бы ещё куда ни шло, но он разбередил его старую рану, рану, нанесённую человеком.
Минуту назад Тэр отстаивал закон и справедливость и не испытывал ещё особой злобы, не жаждал крови врага. Теперь он был страшен. Пасть открыта, губы раздвинулись, обнажив белые зубы и красные дёсны. Мышцы у ноздрей напряглись, как струны, и меж глаз набежала морщина, глубокая, как зарубка топором на стволе сосны. Глаза зажглись красным, рубиновым светом, и тёмно-зелёные зрачки потонули в этом пламени ярости. Встреться в эту минуту с Тэром человек, он понял бы с первого взгляда, что живым ему не уйти.
Тэр не умел драться, стоя на двух ногах. И, как только чёрный сделал шаг вперёд, Тэр опустился на все четыре лапы. Они снова сшиблись, и Мусква, прижавшись к земле, долго ещё следил горящими глазами за их боем.
Зрелище было ужасным. Разыгрывалось одно из тех побоищ, видеть которые удаётся только этим дебрям и горам. Рёв разносился по всей долине. Как два борца, сцепились медведи своими могучими передними лапами, в то время как их клыки и задние лапы работали без устали.
Минуты на две они слились в крепком объятии и катались по земле, переваливаясь друг через друга. Чёрный яростно рвал когтями. Тэр же действовал главным образом зубами, нанося при этом страшные удары задней правой лапой. Передними лапами он то удерживал, то отбрасывал своего противника прочь. Как при нападении на карибу, Тэр старался очутиться снизу, чтобы иметь противника над собой. Снова и снова вонзал он свои длинные клыки в тело врага. Но в состязании этим оружием чёрный превосходил его по быстроте. И к тому моменту, когда их челюсти сцепились, всё правое плечо гризли было буквально изодрано в клочья.
Мусква слышал, как их зубы лязгнули друг о друга. Он услышал, как зубы одного скрежещут по зубам другого, как кость грызёт кость. А затем чёрный вдруг медленно завалился на бок, как если бы ему свернули шею, и Тэр схватил его за горло.
Чёрный всё ещё сопротивлялся, хотя его широко раскрытые челюсти были бессильны теперь, когда гризли сомкнул свои огромные зубы у него на шее.
Мусква поднялся на лапы. Он весь трясся мелкой дрожью, но теперь уже от нового, незнакомого ему ранее чувства. То, что происходило на его глазах, оказалось не игрой, в которую и он когда-то играл со своей матерью. Впервые в жизни он увидел битву, и от возбуждения кровь его загорелась и заиграла в жилах. Со слабым щенячьим рычанием медвежонок очертя голову кинулся в схватку. Но тщетно пытался он вцепиться зубами в густую шерсть и в жёсткий огузок чёрного медведя. Он дёргал его и рычал, помогая себе передними лапами и набив полный рот шерсти. Слепая, безотчётная ярость охватила его.
Чёрный повернулся на спину и сверху вниз полоснул задней лапой по брюху Тэра. Прежде чем этот удар повторился, Тэр уклонился в сторону, и второй удар достался Мускве.
Задняя лапа чёрного обрушилась на него своей подошвой, и футов двадцать Мусква пролетел, как камень, пущенный из пращи. Он не был ранен, но удар оглушил его.
В тот же миг Тэр отпустил горло врага и отступил на два-три фута в сторону. Плечи чёрного, его грудь и шея были в крови. Он попытался подняться, но Тэр снова очутился на нём.
На этот раз гризли с безошибочной точностью применил самый страшный из своих приёмов. Его огромные челюсти мёртвой хваткой вцепились в переносицу чёрного медведя. В один момент он с треском перегрыз её, и битва была закончена – чёрный испустил дух. Но Тэр этого не знал. Теперь ничто не мешало ему рвать противника похожими на ножи когтями своей задней лапы. И он терзал его ещё минут десять. Когда гризли наконец унялся, то на арену их боя страшно было взглянуть. Земля вокруг была вспахана и залита кровью, повсюду валялись клочья шерсти.
А в двух милях от этого места Брюс и Ленгдон, бледные, затаив дыхание, смотрели в окуляры. Они стали очевидцами этого жуткого побоища, но медвежонка за дальностью расстояния им не было видно. Когда Тэр, весь залитый кровью, поднялся, переводя дух, над своим бездыханным врагом, Ленгдон опустил бинокль.
– Боже мой! – прошептал он.
Брюс вскочил на ноги.
– Пошли! – крикнул он. – Чёрному крышка. И если мы не будем терять время даром, то и гризли от нас не уйдёт!
А там, внизу, на лугу, Мусква подбежал к Тэру, неся в зубах клок чёрной шерсти, и Тэр, опустив к нему свою огромную окровавленную голову, ласково лизнул его в мордочку. Маленький рыжемордый медвежонок тоже испытал свои силы, и – кто знает! – может быть, Тэр всё видел и понял…
Глава 10Через горы
После боя ни Тэр, ни Мусква даже и не приближались к карибу. Тэру было не до еды, а Мусква был так возбуждён и его так трясло, что кусок стал бы у него поперёк горла. Он всё ещё, как бы завершая дело, начатое Тэром, трепал клочок чёрной шкуры, ворча и взвизгивая, как щенок.
Долго гризли стоял так, низко склонив огромную голову, и у ног его натекли лужицы крови. Перед ним простиралась долина. Ветра не было… Вернее, он был настолько слаб, что почти невозможно было установить, откуда он дует. Его порывы замирали в ущелье, и сильнее он становился лишь выше, на перевалах и вершинах.
Время от времени поток воздуха устремлялся вниз и проносился по долине, как долгий, бесшумный вздох, чуть задев верхушки елей и пихт. Но, когда Тэр повернулся к востоку, ветер дохнул прямо на него. И Тэр почувствовал вдруг еле уловимый, но страшный запах человека!
С рёвом Тэр стряхнул с себя то недолгое оцепенение, в которое он позволил было себе погрузиться. Его расслабленные мускулы снова напряглись. Он поднял голову и принюхался. Мусква прекратил свою никому не нужную расправу с клочком чёрной шкуры и тоже принялся втягивать воздух носом.
Ленгдон и Брюс бежали, сильный запах человеческого пота далеко разносился по воздуху. Этот запах вызвал у Тэра новый прилив ярости. Второй раз приходит он, когда Тэр ранен и истекает кровью! Человеческий запах и боль уже неразрывно связались в сознании гризли друг с другом. И теперь этот запах был ему вдвойне ненавистен. Он повернул голову и зарычал на истерзанное тело чёрного медведя. А затем угрожающе зарычал на ветер.
Меньше всего он был расположен к бегству. И, случись Ленгдону и Брюсу подоспеть именно сейчас, Тэра охватила бы такая ярость, что ему вряд ли удалось бы сдержать её, – та самая ярость, которой весь его род и обязан своим именем: «Страшный медведь».
Но ветерок пролетел мимо, и снова всё стихло. Долина была наполнена журчанием струящейся воды, сурки на скалах спокойно посвистывали, белокрылые стаи куропаток легко проносились в воздухе. Всё это успокаивало Тэра, как нежная женская рука успокаивает разгневанного мужчину. Он рычал, безуспешно пытаясь ещё раз уловить в воздухе этот запах. Но рычание становилось всё тише и тише. Наконец гризли повернулся и не спеша зашагал к ущелью, по которому они с Мусквой не так давно спустились сюда. Мусква побежал следом.
Ущелье спрятало их от посторонних взоров, как только они начали подъём. Дно ущелья было покрыто сланцем и загромождено каменными глыбами. Раны, полученные Тэром в недавней битве, в отличие от пулевых ран через несколько минут уже перестали кровоточить. И он больше не оставлял на своём пути предательских красных пятен.
Ущелье привело их к обвалу. Здесь они стали ещё недоступней для наблюдения снизу. Остановились напиться у озерка, образованного потоками талой воды, сбегающей с горных вершин, и тронулись дальше.
Когда они добрались до скалы, на которой провели ночь, Тэр не стал задерживаться. Мусква на этот раз ещё не чувствовал усталости. Два дня неузнаваемо изменили маленького рыжемордого медвежонка. Он был уже не таким круглым и толстым и стал сильнее, гораздо сильнее. Он закалился и под надёжной опекой Тэра быстро проходил курс превращения из медвежонка в молодого зверя.