е мог ничего сказать о том, что с ней сталось. Он видел только, как несколько слонов с закрытыми гавдахами и в сопровождении сильного отряда вооруженных людей направились к южным воротам; но куда они отправились, он не знает.
Первая половина ночи прошла спокойно, и старый раджа, утомленный переживаниями, заснул крепким сном. Еще не светало, как он уже проснулся и, призвав к себе Реджинальда, занимавшего небольшую комнату подле него, сказал, что, как только рассветет, он выйдет из дому, чтобы узнать о всем происшедшем.
Когда вышел хозяин дома, Реджинальд передал ему намерение раджи.
– Лучше я пошлю одного из моих сыновей, – ответил хозяин. – Он ничем не рискует, а вас могут узнать, несмотря на то, что вы переодеты.
Раджа согласился. Но время проходило, а молодой человек не возвращался. Раджа терял терпение и требовал, чтобы лошадь его была готова.
– Ваше высочество, вы не рискнете, вероятно, выехать теперь, средь бела дня, – сказал Реджинальд. – Вас непременно узнают, и хотя многие граждане соберутся вокруг вас, но сторонники Мукунд-Бгима могут быть настолько сильны, что изрубят ваших приверженцев, и вы сами попадетесь в руки бунтовщиков.
– Я хочу быть готовым присоединиться к нашим друзьям, которые, если только они явятся сюда, должны были бы давно уже быть в городе. И мне даже кажется, что я слышу топот их коней, – ответил раджа. – Пойдем, мой друг, и будем готовы немедленно же пуститься в путь.
Хотя Реджинальду и казалось, что раджа ошибается, тем не менее он повиновался ему, и, сев на лошадей, они ждали на дворе дома, готовые выехать по первому сигналу.
Им пришлось недолго ждать, так как хозяйский сын вернулся с известием, что Мукунд-Бгим со значительными силами приближается к той части города, где находится их дом. Они вламываются в дома и забирают всех, кого подозревают сторонниками раджи.
– Еще есть время уйти через северные ворота, и хотя вы сильно рискуете попасться в руки бунтовщиков, все-таки это лучшее, что можно предпринять, – заметил молодой человек.
Реджинальд был того же мнения и убеждал раджу согласиться на предложение молодого человека. По совету хозяина дома раджа надел на голову простой тюрбан, концы которого спадали вниз так, что скрывали черты его лица. И так как нельзя было терять ни одной минуты, раджа в сопровождении Реджинальда поскакал вперед, пробираясь по узким улицам, остававшимся еще пустыми, к северным воротам.
Подъезжая к воротам, они встретили массу всякого народа – одних верхом на лошадях, других – на верблюдах и, наконец, пеших, спасающихся от жестокостей Мукунд-Бгима и его свирепых солдат. Они прокладывали себе дорогу среди испуганной толпы и уже выехали было за городскую стену, как услышали позади себя громкие крики. Реджинальд, обернувшись назад, увидел, что из ворот выезжает отряд кавалерии, врезавшийся в толпу, рубя и топча лошадьми всех, кто препятствовал движению. Он в ту же минуту догадался, что бегство их было каким-нибудь образом открыто и что отряд этот преследует их.
– Мы должны спасаться во что бы то ни стало! – воскликнул Реджинальд, указывая радже на их преследователей.
К счастью, путь впереди них был свободен, и они поскакали вперед. Но в это самое время кавалеристы Мукунд-Бгима заметили обоих всадников и пустились за ними. Надежда на спасение была весьма слабая. Однако под ними были хорошие лошади, и они напрягали все свои мускулы, чтобы ускакать, будто сознавая всю важность настоящей минуты. Со своей стороны, преследователи, вполне понимая цену добычи, за которой гнались, мчались еще быстрее, стреляя наудачу, не обращая при этом внимания на то – убьют ли они кого-нибудь. Неоднократно Реджинальд оборачивался назад и наконец завидел другой отряд кавалерии и множество слонов, выступавших из ворот. Лошадь его шла хорошо, но лошадь раджи споткнулась было и чуть не упала. Казалось, что вот-вот нагонят их беспощадные враги. Несмотря на это, все-таки еще можно было бы уйти от преследования, если бы им удалось добраться до леса, к которому они быстро приближались. Только что они доскакали до поворота дороги, как увидели, что навстречу им скачет значительный отряд кавалерии. В этот момент исчезли все надежды на спасение.
– Мы дорого продадим свою жизнь! – сказал раджа. – Повернем кругом и станем лицом к лицу с неприятелем.
– Нет-нет, скачите вперед! – закричал Реджинальд. – Смотрите – ведь это наши друзья. Они явились как раз вовремя, и теперь победа за нами.
Сбросив плащ, раджа потряс в воздухе саблей, и его сразу узнали войска, во главе которых ехал капитан Бернетт. В следующий момент раджа и Реджинальд, повернув своих коней, присоединились к отряду и бросились на неприятеля. С обеих сторон падали лошади и люди; кавалеристы Бернетта, только что выехавшие из лесу, были бодры, тогда как их противники, запыхавшиеся от быстрого бега, находились в более невыгодном положении. Старый раджа ожесточенно рубился, так что немногие осмеливались идти навстречу его острому мечу. Раджа и его сторонники быстро прокладывали себе дорогу; уже большая часть рядов неприятеля была убита, многие разбежались. Наконец Реджинальд завидел предводителя бунтовщиков, Мукунд-Бгима, который, избегая встречи с раджой, ехал прямо на Реджинальда. Отразив удар, направленный в голову, Реджинальд всадил свою саблю в грудь изменника, и тот свалился на землю. Бунтовщики, увидев, что предводитель их убит, смешались. Карнаки повернули слонов в стороны, и громадные животные помчались вразброд; пехотные солдаты бежали обратно в город, где многие были убиты, другие успели скрыться. Победа была полная, и раджа во главе своей кавалерии торжественно въехал снова в город.
Власть раджи скоро была восстановлена. Те, кто был склонен стать на сторону возмутившегося хана Мукунд-Бхима, немедленно же явились и громче других выражали удовольствие свое по случаю успеха раджи. Прежде всего раджа приступил к розыскам своей внучки, молодой рани Нуны, столь таинственно исчезнувшей; но никто не мог дать ему никаких разъяснений на этот счет. Во все стороны отправлены были гонцы, чтобы открыть место, где она находилась. Заботливость, которую выказал при этом раджа, свидетельствовала о том, насколько он любил ее.
Некоторые из главных офицеров и много других лиц исчезли, и так как они не появлялись, то совершенно естественно было предположить, что они или были убиты Мукунд-Бгимом, или же присоединились к нему и опасались возвратиться. В числе пропавших без вести был и хан Кошю. Его разыскивали всюду по дворцу, но трупа его не нашли. Нигде не могли отыскать и его следов. Комнаты, которые он занимал, опустели, и Реджинальд, не питавший особого доверия к отставному парикмахеру, склонен был предполагать, что он ушел из города, забрав с собой, что было можно, и что о нем вскоре будут получены известия из Калькутты.
Раджа поклялся отомстить всем, кто оказался на стороне бунтовщиков, и офицеры его принялись разыскивать всех подозрительных лиц. Было захвачено несколько сот людей, и, согласно обычаям, принятым в Индии, улицы должны были быть залиты кровью; но Реджинальд и Бернетт убеждали раджу выказать своим врагам милосердие. Они старались внушить ему, что несравненно благороднее спасти жизнь, нежели отнять ее; что это были подданные его, которых он обязан защищать, и что значительное большинство присоединилось к Мукунд-Бгиму, думая, что раджа умер. Сознавая, что Реджинальд и Бернетт оказали ему существенную услугу, он согласился исполнить их просьбу в отношении незначительных мятежников, но ничто не могло убедить его даровать жизнь изменившим ему главным начальникам, которых успели арестовать и которые должны были поплатиться головами в наказание за свои преступления.
Спокойствие в городе было в настоящее время, по-видимому, вполне восстановлено; сообщали только, что в стране находились еще небольшие шайки вооруженных бунтовщиков, шатающихся по всем направлениям и грабящих беззащитных людей. Утверждали, что во главе их стоит близкий родственник Мукунд-Бгима, но местопребывание его не могло быть открыто. Справедливы или нет были все эти рассказы, но они указывали на расстроенное состояние страны и внушали Реджинальду и Бернетту сердечное желание скорейшего прибытия резидента и английских войск.
До сих пор все еще не получали никаких сведений о рани Нуне, и раджа оставался по-прежнему погруженный в величайшую горесть и тревогу о ее судьбе. Бернетт и Реджинальд оба разделяли его чувства и предлагали отправиться в поиски за ней. Бернетт в особенности желал разыскать ее. Он поражен был ее красотой и пленен ее манерами, столь непохожими на манеры восточных женщин. Вся фантазия его горячей натуры была возбуждена, хотя весьма возможно, что он и не был, в сущности, влюблен в нее. Наконец оба они предложили отправиться за рани Нуной, но раджа и слышать не хотел об этом.
– Один из вас должен остаться при мне, так как мне необходимы совет ваш и ваша помощь, ибо у меня нет никого, кому бы я мог довериться, – сказал раджа. – Если же завтра не будет получено никаких известий, то одному из вас я разрешу отправиться. Я признателен вам обоим, но тот, кого я назначу поехать разыскивать рани Нуну, должен будет подчиниться моему решению.
Реджинальд и Бернетт высказали, разумеется, готовность повиноваться радже, и они были связаны слишком тесной дружбой для того, чтобы завидовать друг другу.
Реджинальд не забыл раненого сипая, жизнь которого он имел возможность спасти, и как только представился ему удобный случай покинуть дворец, он отправился в дом Дгунна Синга, давшего им приют. Ему была оказана самая горячая встреча, и он очень обрадовался, когда увидел, что Вузир Синг вполне оправляется от полученных ран. Сипай был глубоко признателен ему за спасение жизни.
– Да сохранит вас, сагиб, Господь, Которого мы оба исповедуем, и я буду признателен вам, если мне когда-нибудь представится возможность отблагодарить вас.
Реджинальд долго разговаривал с ним и узнал от него, что он был обращен в христианство протестантскими миссионерами на месте, где тот служил. Оттуда его отпустили, и он поступил на службу к радже, чтобы быть поближе к своему приятелю, христианину Дгунну Сингу. Он был, несомненно, развитой человек и все свое свободное время посвящал изучению священных книг и других сочинений, какие только мог доставать, желая расширить свои познания. Величайшим для него наслаждением были те минуты, когда он мог пойти к своим друзьям, вместе с которыми они, заперев двери, могли молиться Богу. Ни один из них не пренебрегал обязанностью своей – стараться распространять Евангелие между соотечественниками, хотя при этом они действовали осторожно и до сих пор избегли преследования, которое неминуемо постигло бы их, если бы только жрецы узнали, чем они занимаются.