Пау покачал головой.
– Это значило бы оскорбить останки первого императора. Цинь Ши-хуанди даже после смерти заслуживает уважения.
– Сколько сотен тысяч человек умерли, чтобы он смог править? – спросил Линь.
– В те времена без этого обойтись было нельзя, – сказал Пау.
– То же самое справедливо и сейчас, – посчитал нужным добавить Тан.
– Нет, – возразил Линь. – Страх и подавление больше не являются действенными механизмами. Несомненно, вы должны понимать, что мы шагнули дальше. Две трети мира выбрали демократию, однако мы не можем воспринять даже некоторые ее качества.
– Пока власть в моих руках, этому не бывать! – решительно заявил Тан.
Линь покачал головой:
– Ты узнаешь, как это на своем опыте уяснили наши коммунистические прародители, что сила дает решение только в краткосрочной перспективе. Чтобы правительство нормально работало, ему необходима добровольная поддержка народа. – Его лицо стало твердым. – Кому-нибудь из вас приходилось бывать в отделе прошений в Пекине?
– Никогда, – ответил Тан.
– Каждый день сотни людей со всей страны приходят туда, стоят в очередях, чтобы подать жалобу. Почти все они стали жертвами незаконных деяний. У одного местный чиновник избил сына. У другого предприниматель при помощи местной администрации отобрал землю. У третьего украли ребенка. – Линь помолчал, давая возможность осмыслить его слова. – Люди злы на местные власти и считают, что, если только кто-нибудь в столице выслушает их, все беды закончатся. Мы с вами понимаем, что они горько ошибаются. Ничто никогда не будет сделано. Но эти люди понимают основы демократии. Они хотят иметь возможность напрямую обращаться к своему правительству. Как вы думаете, долго ли еще мы сможем не обращать на них внимания?
Тан знал ответ на этот вопрос.
– Бесконечно.
Глава 77
Кассиопея больно ударилась о воду. Стремительное течение подхватило ее, швыряя из стороны в сторону, словно торнадо. Вода была ледяной, но это была самая меньшая беда. Главной заботой было дышать, и Кассиопее удалось подняться к поверхности и сделать быстрый глоток сквозь пену, прежде чем вода снова накрыла ее с головой.
Ей нужно было остановиться. Рано или поздно ее швырнет о скалы, она сломает ногу, раскроит череп, а то и вовсе погибнет. В ушах у нее стоял грохот и шипение миллиарда пузырьков. До дна было далеко.
Урвав еще один вдох, Кассиопея мельком увидела то, что ждало ее впереди.
Валуны. Большие. Их мокрые силуэты торчали над потоком.
Нужно рискнуть.
Лихорадочно заработав руками и ногами, Кассиопея вцепилась в воду, стараясь изменить свой путь. Однако ее неумолимо несло вперед, вода не обращала внимания ни на что, кроме силы притяжения. Кассиопее в лицо ударило облако бурой пены. Она вытянула руки вперед, и вдруг ее ладони наткнулись на что-то твердое.
Но не отразились назад.
Кассиопея крепко ухватилась за что-то.
Ее голова появилась над поверхностью.
Вода с грохотом падала ей на плечи, но ее больше не несло вниз по течению.
Сделав несколько глубоких вдохов, Кассиопея тряхнула головой, освобождая глаза от влаги, и тут до нее вдруг дошло, что она жутко замерзла.
Малоун шел по тропе, обрамленной буддийскими ступами и табличками со словами молитв. Внезапный порыв ветра принес суровое дыхание соседнего ледника. Коттон задрожал от холода и невыносимого напряжения, стиснув кулаки. Его глаза стали влажными.
Скольких еще друзей ему суждено потерять?
Через тропу то и дело сновали серые кролики, ныряющие в расселины. Позади все еще слышался шум воды. Вертолет улетел. Виктор предположительно спустился на дно ущелья и занимался тем, что считал нужным.
Будь проклят этот сукин сын!
Подобной ярости Малоун не испытывал с тех пор, как в прошлом году был похищен Гэри. Он без сожаления прикончил похитителя своего сына.
И так же в точности он поступит с Виктором.
Однако сейчас ему нужно было сосредоточиться. Главное – защитить Соколова. Так же необходимо помочь Линь Йону. Судя по всему, Стефани Нелл считала обе эти цели исключительно важными. Как еще можно было объяснить то, что она призвала на помощь его и Кассиопею, а также воспользовалась услугами Виктора? Еще в Копенгагене Малоун ломал голову, почему Стефани нисколько не тронули испытания, выпавшие на долю Кассиопеи. И откуда ей была так подробно известна теория абиогенного происхождения нефти.
Теперь он знал.
На сцене присутствовал Виктор, предположительно работавший на нее.
Но так ли это?
Когда все это закончится, Стефани тоже придется ответить кое на какие неприятные вопросы.
Увидев впереди каменный алтарь, освещенный двумя масляными светильниками, Малоун осторожно приблизился к нему. Тропа поворачивала вправо, и дорогу дальше преграждала сплошная стена. Свет отражался от угрюмой серой скалы мерцающими искорками. Коттон подумал о том, что он жил в страхе перед чувствами, отказывая им в праве на существование, погребая их под лавиной ответственности. Однако на самом деле он полностью зависел от них – что осознал слишком поздно.
Невозможно представить, как будет ему не хватать Кассиопеи Витт.
Он любил ее – да, любил, – однако так и не смог заставить себя произнести эти слова вслух.
Проклятие, но почему же?
Вдалеке послышался звук гонга.
Низкие ноты затихли, и Малоуна снова обволокла великая, пустая, гулкая тишина.
Линь Йон был полон решимости не показывать слабость. Он до самого конца сохранит свое лицо перед этими одержимыми.
– Советы утверждали, – сказал Линь, – что людей можно принуждать служить родине. Даже вы, Пау, указали на ошибочность этого заблуждения, когда мы с вами беседовали в Бельгии.
– Советы действительно совершили множество ошибок, – согласился Пау Вень. – И мы должны их избегать.
– Но я не допущу, чтобы Китай сбился с пути, – объявил Тан. – Запад ежедневно и ежечасно пытается навязать нам свои идеологии и ценности, надеясь на то, что нас можно вывести из равновесия чем-то вроде «рекламной кампании». Демократией.
– Ты не отдаешь себе отчета, с какими опасностями мы столкнулись, – возразил Линь. – Мы живем не в Китае эпохи Цинь Ши-хуанди.
– Однако мы по-прежнему остаемся китайцами, – упрямо стоял на своем Тан. – Свергнуть наше правительство – неважно, снаружи или изнутри, – будет значительно сложнее, чем это произошло в Советском Союзе.
Линь с любопытством смотрел на Тана и Пау Веня. Эти лживые лицемеры нисколько не отличались от деспотов, правивших до них. Похоже, Китай действительно был обречен повторять одну ошибку за другой.
Отойдя от монолита, Линь заглянул в остальные три комнаты, не такие огромные, как их подземные аналоги в Сиане, но все равно просторные, заполненные сокровищами из гробницы.
К нему приблизился Пау.
– Некоторые из этих бронзовых сосудов наполнены жидкостью. Вскрыв печать одного из них, я вдохнул божественный аромат амброзии. Находящаяся внутри жидкость была проверена на содержание спирта, сахара, жиров – это оказалось что-то вроде рома с добавлением сливочного масла более чем двухтысячелетней выдержки.
В любое другое время эти слова произвели бы на Линя впечатление, однако сейчас он старался придумать, как избежать гибели при катастрофе вертолета.
– Вот эти бронзовые светильники, – сказал Тан. – Вон там, они такие же?
Линь уже обратил на них внимание. Выстроившиеся вдоль стен на подставках, на полках и на полу. Голова дракона на теле тигра, с крыльями феникса. Всего около сотни. Такие же в точности, как тот, полученный в музее.
– Они такие же, как и светильник из Антверпена, – подтвердил Пау. – Все наполнены нефтью, извлеченной из-под земли в Ганьсу больше двух тысяч лет назад. Один я забрал с собой на память в Бельгию.
– Мне нужен образец нефти, – сказал Тан.
– Боюсь, гробница императора заражена.
Малоун и Витт рассказали ему о том, что произошло под землей после его бегства. О пожаре и дыме. Линь передал их слова Пау.
– Будем надеяться, – сказал тот, – ущерб получился минимальный. От минерального масла, которое я разлил поверх ртути, особого вреда не будет. Но вот ртуть – это другое дело. На то, чтобы ее пары́ выветрились, потребуется время.
– Это не имеет значения, – сказал Тан.
– В отличие от вас, – обратился Линь к Пау, – ему нет никакого дела до нашего прошлого.
– Недостаток, который он исправит. Мы это еще обсудим.
– Нам много что нужно обсудить, – дал ясно понять Тан. – Вопросы, о которых вы не сочли нужным упомянуть.
Пау повернулся к нему лицом.
– Как, например, то, почему я расправился с убийцами, которых ты направил ко мне домой?
– И это тоже.
– Мы поговорим. Но знай, что я ни перед кем не отчитываюсь.
– Опять спектакль? – усмехнулся Линь. – Вы ссоритесь?
– Нет, товарищ министр, – возразил Пау. – Эти разногласия настоящие.
Пальцы Кассиопеи слабели, от ледяной воды по суставам разливалась боль. В третий раз за последние два дня смерть казалась неминуемой. Кассиопея сомневалась, что ей удастся остаться в живых, спускаясь по течению и дальше, поскольку рано или поздно бурлящий поток должен был оборваться водопадом. Ей в лицо ударила бурая пена, и она зажмурилась, спасая глаза.
Что-то крепко схватило ее за правую руку и оторвало от камня.
Открыв глаза, Кассиопея увидела над собой Виктора. Он стоял, с трудом удерживая равновесие на валуне, и держал ее за руку. Кассиопея протянула ему вторую руку, и он выдернул ее из воды.
Спас ей жизнь.
В который уже раз.
– Я полагала, больше ты меня спасать не будешь, – пробормотала Кассиопея, стараясь отдышаться.
– У меня не было выбора – или я тебя спасу, или меня пристрелит Малоун.
Кассиопею охватила безудержная дрожь. Виктор присел рядом на корточки и снял с себя куртку. Обернув Кассиопею теплым флисом, он прижал ее к себе.