– Это Мер, – вполголоса произнес Кем. – Места Восхождения. Предки Перао построили их давным-давно, чтобы подняться на небеса и стать богами.
Пирра уставилась на гигантские каменные гробницы и ощутила, как сила этой земли сжимает ее сердце, будто крепкий кулак. И вся эта мощь на стороне Воронов. И как же им с Гиласом устоять против такой громады?
Вернувшись под навес, Пирра достала свой амулет. Глаз Херу сделан из тяжелой бронзы. Верхнее веко – из красной яшмы, радужная оболочка и бровь – из синей ляпис-лазури, из этого же минерала выполнен знак сокола – похожая на слезу широкая линия, идущая от нижнего века.
Много лет назад этот амулет одолжил Усеррефу старший брат. Они тогда были мальчишками, и их семья отправилась в паломничество в Инеб-Хедж. «Даю только до завтра, смотри не потеряй!» – предупредил Небетку. Но в этот день Усерреф отбился от своих и его схватили работорговцы. Он много лет мучился чувством вины из-за того, что не вернул уаджет.
Пирра лежала, сжимая в кулаке амулет, и слушала резкие крики воронов. Она представила, как Теламон и Алекто легко скользят вверх по Реке на своем черном корабле. Сердце сжалось от страха.
Шли дни и ночи, а ветер все нес их на юг. Они проплыли мимо Уасет, бьющегося сердца Египта. Этот город оказался даже больше, чем Инеб-Хедж. А еще они видели бесчисленное множество храмов: Абеджу, Добд, Некхен – Город сокола…
Наконец Река сузилась и стала неспокойной. Итинеб с братьями глядели в оба, чтобы лодка не налетела на камни или песчаную отмель, где нежились крокодилы. Деревни попадались реже. С обеих сторон высились скалы.
Кем жадно глядел по сторонам.
– Моя страна совсем близко. Скоро уйду, пересеку пустыню…
Гилас сразу загрустил. Он уже успел привязаться к Кему.
– Что будешь делать, когда вернешься на родину?
– Найду свою деревню и родных, а потом докажу, что я смелый.
Гилас вспомнил, в чем заключается обряд посвящения в мужчины: украсть оружие у египетского воина.
– Этим и сейчас заняться можно, раз уж мы здесь, – предложил Гилас. – Потихоньку улизнем на берег. Я ловко ворую.
Кем опешил, потом рассмеялся и хлопнул Гиласа по плечу:
– Ты хороший друг, но у нас так нельзя. Я должен добыть оружие сам, а мужчины из племени будут за мной наблюдать, чтобы я не мухлевал.
Гиласу такие порядки показались уж чересчур суровыми, но, судя по тому, что Кем рассказывал про Уауат, в этой земле выжить непросто.
Около полуночи лодка дернулась и встала. Гилас выглянул из-под навеса. Разбойница спрыгнула на мелководье и скрылась на болоте. Над их головами горы заслоняли звезды.
Кем просиял:
– Па-Собек за поворотом! А оттуда до моей страны рукой подать!
Они вместе соскочили на берег. Итинеб что-то оживленно объяснял двум мужчинам, стоявшим возле повозки, запряженной волами. Пирра пыталась понять, о чем те говорят.
– Это друзья моего родственника, – обратился Итинеб к Гиласу на акийском. – Они строители гробниц, живут в деревне Джебу на Западном Берегу. Им можно доверять.
– Точно? – недоверчиво спросил Гилас.
– Они говорят, что Небетку прячется от Воронов.
– Мало ли кто что говорит, – протянул мальчик.
– Я им сказал, что вы друзья, – продолжил Итинеб. – Они отведут вас к нему, но только с завязанными глазами.
– Нет, – тут же покачал головой Гилас.
– Это ловушка, – пробормотал Кем.
Пирра задумалась:
– Но мы ведь доверяем Итинебу. Если он говорит, что это надежные люди, значит и нам в них сомневаться ни к чему.
Кем покачал головой:
– Гилас, не надо.
Акиец переводил взгляд с Итинеба на мужчин. Оба крепкие, лица изборождены морщинами – значит жизнь их не балует. Но поди пойми, можно ли им верить. Гилас медленно кивнул:
– Я согласен с Пиррой. Придется рискнуть.
Кем попятился:
– Тогда мы расстанемся раньше, чем мне хотелось бы. – Прижав кулак к груди, Кем поклонился Гиласу, потом Пирре. – Благодарю вас, друзья. Вы уговорили египтян взять меня на борт. Без вас я бы так далеко не добрался. Я у вас в долгу.
– Неправда, – возразил Гилас. – Ты спас нас в пустыне.
– Чо! – воскликнул на своем языке Кем и отмахнулся. Потом он с улыбкой поглядел на Пирру. – Когда-нибудь я тебе докажу, что я не трус!
– Кем, я не считаю тебя трусом.
– Придет время, и ты в этом убедишься наверняка! Удачи, друзья. Да хранят вас боги. Попрощайтесь за меня с Разбойницей!
С этими словами Кем скрылся в ночи, оставив Гиласа мрачно размышлять о том, что он в очередной раз потерял друга.
А потом события развивались быстро. Итинеб с братьями торопливо сели в лодку и уплыли вверх по течению, а двое мужчин (их имен Гилас так и не узнал) жестами показали Гиласу и Пирре, чтобы те садились в повозку. Оружие у них не отобрали, зато связали руки и надели повязки на глаза.
Некоторое время они тряслись на ухабах, а потом Гиласу и Пирре помогли пересесть в лодку. Гилас догадался, что сейчас будет переправа на Западный Берег. Он спросил Пирру, все ли с ней в порядке. Та ответила лишь напряженным «угу». Гилас свистнул Разбойнице. Львица отозвалась издалека.
И вот они высадились из лодки и забрались во вторую повозку. Потом их вели по неровной земле. Вошли в дверь. Пахло опилками и влажной глиной. Какой-то мужчина надрывно закашлялся. Вот Гиласу развязали руки, а потом с его головы стянули повязку.
Они с Пиррой стояли посреди мастерской. При свете масляной лампы Гилас разглядел крышу из пальмовых бревен и утоптанную землю вместо пола. Вдоль стен тянулись темные ряды глиняных человеческих фигурок примерно в ладонь высотой.
Перед Гиласом стояли двое мужчин, оба египтяне.
Один болезненно худой, с растрепанными седыми волосами – и это притом что его лицо выглядит довольно молодым. Второй раза в два старше Гиласа, но ростом доходит мальчику только до пояса. Короткие ноги, голова с выпуклым лбом. «Карлик», – подумал Гилас. Мужчины вооружены ножами с изогнутым клинком, и лица у обоих, точно каменные. Они охраняют третьего мужчину: тот сидит на циновке, скрестив ноги. Пирра устремила на него пристальный взгляд.
Когда-то этот человек был хорош собой, и в его лице угадывается что-то знакомое, но глаза у него ввалились, а голова похожа на череп, обтянутый кожей, – видимо, он болен. К тому же натер лицо известью, отчего сходство с черепом только усилилось. Вдобавок мужчина сбрил и волосы, и даже брови.
Гилас насторожился. Египтяне так делают, только когда они в трауре.
Пирра дрожащим голосом произнесла что-то на египетском.
Больной мужчина поглядел на нее с неприязнью и ответил резко, зло.
– Что он сказал? – спросил Гилас.
У Пирры побелели губы.
– Спрашивает, почему мы мешаем ему горевать.
«О нет», – пронеслось в голове у Гиласа.
– Вот именно – горевать, – с сильным акцентом прохрипел мужчина на акийском. – Я Небетку. Усерреф мертв! Вы, варвары, убили его! Мой брат мертв!
15
– Неправда, – возразила Пирра.
Но ее сердце забилось гулко, будто выстукивая «мертв, мертв, мертв».
– Мы провели вместе всего тринадцать дней, – задыхаясь, выговорил больной. – И это после стольких лет разлуки! Он знал, что они за ним гонятся… ищут свой грязный варварский кинжал…
– Не может быть, – произнесла ошеломленная Пирра. – Только не Усерреф.
– Кто ты такая? – Небетку устремил на нее пристальный взгляд. Его глаза лихорадочно блестели. – Итинеб сказал, что ты знала моего брата. Ты из варваров, но говоришь на египетском. Это как понимать?
– Меня Усерреф научил. Он…
– Что говорит этот человек? – вмешался Гилас.
– Я помню Усеррефа столько же, сколько себя, – дрожащим голосом ответила Пирра. – Он был моим рабом, но считал меня младшей сестрой…
– Ты! Это ты заставила его поклясться, чтобы он защищал тот проклятый кинжал ценой жизни!
Пирра покачнулась, как от удара.
– Да. Я взяла с него слово.
– Значит, ты его убила! – вскричал Небетку. – Его смерть на твоей совести!
Даже заходясь в приступах кашля, от которого у него едва не трещали ребра, Небетку продолжал бушевать. Пирра стояла и молча слушала. Гилас не понимал, о чем речь, но чувствовал, что каждое слово для Пирры как удар в сердце.
– Небетку говорит, что Усеррефа убила я, – прошептала Пирра, едва шевеля губами. – И он прав.
– Ничего подобного! – возмутился Гилас. – Усеррефа погубила не ты, а Вороны! – Мальчик повернулся к Небетку. – Расскажи, как он умер! И говори на акийском, чтобы я все понимал!
Слова Гиласа прозвучали резко. Карлик и седовласый мужчина настороженно поглядели на него и потянулись к ножам.
Но Гилас тоже выхватил нож.
– Что это за место? – потребовал ответа он. – Кто эти люди?
Вдруг Небетку оскалил зубы в жутковатой усмешке:
– Неужто сам не догадался? Погляди по сторонам, варвар!
В мигающем свете лампы ряды глиняных человечков следили за Гиласом неподвижными нарисованными глазами. За дверью мальчик заметил другие мастерские. Снаружи высились тюки льна и холмы из соли, рядом стояли вытянутые корзины и деревянные ящики, похожие на гробы. Вдалеке горели деревенские костры, а над темными полями нависли скалы, изрытые многочисленными пещерами.
– Дома Вечности, – прохрипел Небетку. – Все здесь работают на мертвых. – Небетку закрыл рот руками, кашлянул, потом показал кровь на ладонях. – Скоро я к ним присоединюсь.
Гилас убрал нож в ножны:
– Расскажи, что случилось с Усеррефом.
Больной закрыл глаза. Дышал он с трудом. Карлик мягко коснулся его плеча, но Небетку лишь нахмурился. Ему хотелось ответить на вопрос.
– Усерреф боялся за свою жизнь… Он оплакивал «младшую сестру». Думал, она умерла.
Пирра опустила голову.
– Он знал, что эти варвары, Вороны, его разыскивают, – продолжил Небетку. – Но Усерреф устал прятаться. Ни слова нам не сказав, он поплыл за Реку, в Па-Собек, чтобы принести подноше