18
– Вот увидишь, нас заманили в ловушку, – проворчал Гилас, когда они вслепую шли вперед под паланкином.
Сверху девочка прошептала что-то на египетском.
– Она говорит – молчите, – едва слышно перевела Пирра. – Теламон рядом. Что с тобой? Ты весь побелел.
Гилас лишь махнул рукой, но на самом деле он едва не натыкался на невидимых рабов, несших паланкин. Невысокая Пирра могла выпрямиться под паланкином в полный рост, а вот Гиласу пришлось идти, неудобно согнувшись, вдобавок он до сих пор не пришел в себя после видений.
Вдруг паланкин резко повернул, а шум толпы стих. Гилас выглянул в щелку между полотнищами и уперся взглядом в стену. С другой стороны такая же стена.
Вынырнув из-под паланкина, они с Пиррой оказались в тенистом переулке между высоких домов. Впереди, в десяти шагах, люди стояли к ним спиной и следили за процессией. А позади путь к отступлению отсекали четверо крепких черных рабов.
Не прошло и секунды, как у Гиласа и Пирры отобрали ножи, а потом им связали руки за спиной. Но вместо торжествующего Теламона у входа в переулок показалась уже знакомая девочка-египтянка. Выглянув из паланкина, она что-то сказала Пирре на своем родном языке.
Ответ Пирры прозвучал вызывающе.
– Тсс!
Девочка указала на приближавшийся паланкин Теламона и с сильным акцентом произнесла на акийском:
– Я сказала Керашеру, что мне сделалось дурно, но времени у нас мало!
Их завернули в льняные полотнища, тайком уложили на повозку, потом в лодку, а после этого довольно-таки небрежно бросили на холодный камень.
Выпутавшись из кокона ткани, Гилас огляделся по сторонам. Похоже, они в конюшне, вот только таких роскошных конюшен он еще не видел. Стены из отполированного известняка покрыты росписями с колесницами и охотничьими собаками. Даже корыто в углу мраморное. С потолочных балок свисают полотнища мокрого льна. Их покачивает ветерок, влетающий внутрь через окно под потолком. Наверное, его прорубили, чтобы лошади не мучились от жары. Вот они фыркают и притопывают копытами в смежных стойлах. Пирра лежит рядом с Гиласом, вся облепленная пылью, растрепанная и ужасно сердитая. Ее руки тоже связаны за спиной.
Ни слова не говоря, они подползли друг к другу и повернулись спина к спине. Гилас попытался развязать Пирру, а она – его. Но эта задача оказалась им не под силу. Веревки плотно стягивали локти и запястья, и пальцы у обоих онемели.
С трудом встав, Гилас выглянул в окно.
– Где мы? – спросила Пирра.
Реки не видно: ее загораживают скалы. Конюшня погружена в тень. Солнце садится позади них.
– На Западном Берегу, – сделал вывод Гилас.
Вдалеке, на севере, мальчик разглядел поля, большую деревню и множество людей. Ближе к ним располагаются мастерские вроде той, в которой они вчера встретились с Небетку. А еще ближе вьется тропа, ведущая на запад. Она заканчивается у расщелины между скал. Должно быть, там ущелье. Что, если оно ведет в пустыню? А вот и план побега.
Тем временем Пирра тоже встала и заглянула поверх перегородки в соседнее стойло.
– Откуда здесь колесничные лошади? – удивилась она.
– Они принадлежат моему мужу, – ответила показавшаяся в дверях девочка. – На Западном Берегу охотиться лучше: людей меньше, дичи больше.
Раб придержал дверь стойла, и египтянка шагнула внутрь, отодвинув в сторону клок соломы узкой ногой, обутой в сандалию. Два раба стояли у нее за спиной на почтительном расстоянии, скрестив руки на груди.
– Кто ты такая? – потребовала ответа Пирра.
Проигнорировав ее вопрос, девочка кивнула первому рабу. Тот разрезал веревки, сорвал у Гиласа с головы повязку, потом отошел с поклоном. Его хозяйка глядела на светлые волосы Гиласа как завороженная.
– Кто ты? – спросил мальчик, растирая затекшие руки.
– Тебя связали слишком крепко, – произнесла египтянка. – Прошу прощения.
Гилас пожал плечами:
– Бывало и похуже.
– Вижу.
Взгляд девочки скользнул по шрамам на его руках и груди, и ее щеки разрумянились.
Пирра что-то сердито процедила на египетском.
Девочка с презрением оглядела ее с ног до головы, затем снова повернулась к Гиласу.
– Я Меритамен, жена Хати-аа Первой Провинции Двух Земель.
Пирра зашипела, точно рассерженная кошка, и Гилас бросил на нее предостерегающий взгляд. Ничего удивительного, что Пирра зла: муж этой египтянки помог Воронам поймать Усеррефа. Но ни в коем случае нельзя показывать, что они знают, кто такой Усерреф, иначе они рискуют привести ее к Небетку – и к кинжалу.
– Зачем ты нас сюда притащила? – выкрикнула Пирра на акийском.
Египтянка взглянула на нее так, будто Пирра рабыня, открывшая рот, когда не просят. И снова Меритамен обратилась к одному Гиласу:
– Как тебя зовут?
– Блоха, – ответил тот.
Полные губы изогнулись в усмешке.
– Неужели это твое настоящее имя?
– Нет. Почему ты сначала помогла нам спрятаться, а потом велела связать нас и привезти сюда?
– Разве я могла отказать в помощи человеку, спасшему мою сестренку?
Тут малышка показалась из-за юбки Меритамен и уставилась на Гиласа с открытым ртом. Она тоже не могла отвести глаз от волос мальчика.
– Сестренка ужасно избалованная и непослушная, – с нежностью произнесла Меритамен. – Она так упрашивала, чтобы я взяла ее с собой! Хотела посмотреть на варвара, который спас ее от кобры. Как же ты разглядел змею среди щебня?
Гилас опять пожал плечами:
– Просто заметил, и все.
– Но как такое возможно? Сестренка рассказывает, что ты метнул нож за секунду до того, как змея выползла наружу.
Гилас не ответил.
Меритамен подошла ближе.
Она одета в платье из белого льна с подолом до щиколоток. Ткань настолько тонкая, что почти просвечивает. Платье расшито крошечными бирюзовыми бусинками, переливающимися при каждом движении Меритамен. Узкую талию обвивает пояс из посеребренной телячьей кожи, а золотые браслеты обхватывают ее гладкие коричневые предплечья. На шее и плечах лежит широкий воротник с каймой из красного халцедона и рядами живых зеленых листьев: вот мята, вот ива, а вот вечнозеленое растение, которое египтяне называют «исд».
Пирра что-то сказала, но Гилас пропустил ее слова мимо ушей. Его бросило в жар, дыхание перехватило. Гилас попытался сглотнуть, но горло не слушалось.
Блестящие черные волосы египтянки, заплетенные в мелкие косички и собранные в два пучка по обе стороны от лица, спадают до пояса. Черты лица у египтянки правильные, точно у статуи. Большие раскосые темные глаза подведены черным, зеленая краска на веках так и переливается. Губы накрашены хной, и красный цвет такой насыщенный, что от него даже тревожно. Однако за всей этой раскраской скрывается совсем юная девушка, почти ребенок: Меритамен сногсшибательно красива, но уверенности ей недостает.
– Почему ты боишься господина Тел-амо-на? – мягко спросила Меритамен.
Гилас прокашлялся:
– Я его не боюсь.
– Ну, значит, ты не будешь возражать, если я скажу ему, что ты здесь.
Гилас промолчал.
Меритамен подалась вперед. От ее кожи исходил пряный аромат. Вот Меритамен встала на цыпочки, и Гилас ощутил на лице ее горячее дыхание. Египтянка шепнула ему на ухо:
– Я знаю про кинжал.
На лице Гиласа не дрогнул ни один мускул.
– Я знаю про кинжал, – повторила египтянка.
Она стояла совсем близко, глядя на мальчика снизу вверх. Слишком близко. Обязательно было подходить к нему вплотную? Пирра смотрела на Меритамен и ненавидела ее. Ну почему сама она вся в пыли и растрепанная?
– Не понимаю, о чем ты, – наконец ответил Гилас.
– Все ты понимаешь, – возразила Меритамен. – Господин Тел-амон рассказывал про Чужака с желтыми волосами и девчонку-кефтийку со шрамом.
Пирра едва не испепелила Меритамен взглядом.
– Сказал, что вы враги его клана, – продолжила Меритамен, не сводя глаз с Гиласа. – Вы охотитесь за его кинжалом.
– Тогда зачем ты нас спрятала? – вмешалась Пирра.
– Потому что ты спас мою сестру, – ответила Меритамен Гиласу. – Потому что господин Тел-амон тебя ненавидит. Потому что я ненавижу его.
– Она лжет, – выпалила Пирра. – Хитрит, чтобы нас разговорить!
– Я помогу вам покинуть Па-Собек, – заверила Меритамен Гиласа. Пирру она будто не услышала. – Керашер не должен об этом узнать. Считай, что нашего разговора не было. Если вас поймают, я буду все отрицать. Итак, вы уйдете прямо сейчас и больше сюда не вернетесь.
– Мы не можем, – хором ответили Гилас и Пирра.
Меритамен выпрямилась во весь рост.
– Мне нужен этот кинжал, – холодно произнесла она. – Я должна отдать его господину Тел-амону ко дню Первой Капли – то есть послезавтра.
– Почему? – спросил Гилас.
Египтянка нервно сглотнула:
– Я обязана спасти свою семью от гнева Перао.
Пирра оценивающе посмотрела на Меритамен и вдруг рассмеялась:
– Ты понятия не имеешь, где он!
– Зато мне известно, что кинжал у Небетку, – сердито бросила египтянка. – И скоро он мне его отдаст!
Гилас и Пирра испуганно примолкли. «Она знает про Небетку!» – пронеслось в голове у Пирры. Девочка не осмеливалась встретиться взглядом с Гиласом.
Заметив, как у них вытянулись лица, Меритамен кивнула:
– Да, я знаю Небетку, сколько себя помню. Он был добр ко мне, когда я была маленькой девочкой. Но я не рассказала о нем господину Тел-амону. Я не настолько жестока, чтобы позволить ему пытать умирающего. Господин Тел-амон даже не знает, что у вора, укравшего его кинжал, есть брат.
Тут Пирра не выдержала.
– Усерреф не вор! – вскричала она. – Он за всю жизнь ни одного дурного поступка не совершил! А ты стояла в стороне, как последняя трусиха, и не вмешалась, когда Вороны загнали его до смерти, точно зверя!
– Я не трусиха! – возмутилась Меритамен.
– Пирра, я тебя прошу, не надо! – Гилас обратился к Меритамен. – Если хочешь узнать, где кинжал, на нас не рассчитывай. Мы тебе не скажем.