– Так и есть, – повторила Пирра.
Разве стражники не услышат по голосу, что перед ними не супруга Хати-аа?
На своих коротких ногах Ренси передвигался очень быстро, а Херихор широко шагал с ним вровень. «Рабы» несли подношения, которые «госпожа Меритамен» приготовила для своих предков: корзину с гранатами и плодами сикомора, кувшин вина и большой развесистый букет цветов лотоса. Пирра шепотом попросила Ренси и Херихора не спешить. В узком платье можно идти только мелкими шажками, а подошвы сандалий скользкие, хоть Пирра и терла их о камни.
Ренси вел их темными, укромными тропами мимо сжатых полей. Мастер не сказал Пирре, где находится Гробница Крокодила, а девочка не стала спрашивать. Если их поймают, лучше ей этого не знать.
За спиной у Пирры под вечерним небом раскинулись мастерские. От конюшни Хати-аа исходит тусклый свет. Слева между холмов пролегает ущелье. Из пустыни доносится зловещий хохот гиен. А справа огни костров озаряют деревни Джебу и Геза: пришло время ужина. На другом берегу горит еще больше огней. Оттуда долетает музыка хеба. Празднества будут продолжаться еще семь дней, пока Разлив не вступит в свои права.
Взошла Луна. Поля остались позади. Теперь они карабкались вверх по каменистому холму.
Извилистая тропа ведет к скалам. Земля по обе стороны от них сплошь покрыта углублениями. В некоторых из них стоит маленькая глиняная посуда с водой и хлебом.
– Здесь могилы бедных, – вполголоса пояснил Херихор. – Завернут тело в полотнище из пальмового волокна, сунут в яму в песке – и все! Ужас!
– Бедняки делают что могут, – заметил Ренси.
– А где стражники Хати-аа? – с тревогой спросила Пирра.
– Выше, – ответил Ренси. – Там, где воровать нечего, расхитителей гробниц подкарауливать не будут – ни настоящих, ни выдуманных.
Чем выше они поднимались, тем роскошнее становились гробницы. Тут и там попадались двери, прорубленные в каменистом склоне. Постепенно гробницы увеличивались в размерах, возле некоторых даже устроили дворики с террасами. Несколько гробниц еще выкапывали – рядом с ними стояли повозки и корзины щебня, оставленные строителями. Над дверными проемами Пирра заметила священные знаки. Над одним вырезали изображение богини с головой коровы: она вытянула перед собой руки, приветствуя восходящее Солнце.
За одной из этих дверей скрывается Гробница Крокодила. Нашел ли Гилас дорогу к гробу Усеррефа? А что, если он потерял сознание от нехватки воздуха?
Херихор дал ему юбку из тонкого льна и широкий красный пояс. Эти вещи ему шли, но Пирре не понравилось, что бальзамировщик обращается с Гиласом как со Спеленатым, которого надо привести в порядок, прежде чем хоронить.
Девочка тут же мысленно поправила себя: хоронят не Гиласа, а крокодила. Но Пирра восприняла свою маленькую ошибку как худшее из предзнаменований.
Она дотронулась до мешочка, висящего на поясе. Внутри лежит заклинание, которое ей помог написать Небетку. Если их постигнет неудача, Пирра найдет способ отомстить за Усеррефа. Но Гиласа это не вернет.
Херихор бросил на нее вопросительный взгляд. Видно, Пирра произнесла свою мысль вслух.
– Ты точно просверлил достаточно отверстий? Вдруг Гиласу воздуха не хватит?
Херихор не ответил. Ну конечно, его больше волнуют те, кому дышать не надо. Он только за своего крокодила переживает.
Ренси шикнул на обоих: до поста стражи рукой подать.
Все трое вышли из-за поворота – и вот они, стражники. Шесть человек сидят на корточках у огня в акациевой рощице и готовят на костре ужин. Пахнет пивом и луком. Пирра бросила взгляд на прислоненные друг к другу копья и длинные изогнутые бронзовые ножи. «Так и есть», – мысленно повторяла она. Всего три коротеньких слова.
Переваливаясь, Ренси вышел вперед.
– Пропустите госпожу Меритамен, – потребовал он. – Мы несем подношения в усыпальницу ее предков.
Пирра открыла рот, собираясь подтвердить его распоряжение. Но не успела выговорить ни слова. Из-за деревьев показалась фигура, закутанная в покрывало.
– Так и есть, – произнесла Меритамен.
– Больше ни звука, – велела Меритамен на акийском. – Молчите, слушайте и помните: стоит мне отдать приказ, и стражники вас схватят.
Пирра, Ренси и Херихор приросли к месту.
– Что тебе нужно? – хрипло выдавила Пирра.
– Сама знаешь. Господин Тел-амон уверен, что кинжал в гробнице. По вашим глазам вижу, что он прав.
Резко приказав стражникам оставаться на посту, Меритамен отвела Пирру и двух мастеров в сторону, чтобы разговор не подслушали.
– Медлить нельзя, – продолжила она на египетском. – Говорите, в которой гробнице кинжал.
– Не знаю, – соврала Пирра.
– Но твои сообщники уж точно знают! У них это на лбу написано!
Меритамен обратилась к Ренси и Херихору:
– Отведите меня туда сейчас же!
Мастера не двинулись с места.
Тогда Меритамен повернулась к Пирре:
– Соглашайся, у вас нет другого выхода! Я пойду к гробнице и выпущу его вместо тебя! Да-да, мне известно, что Ги-лас внутри, мой шпион только что вас подслушивал. Ги-лас ведь ищет кинжал, верно?
– Он ни за что его тебе не отдаст, – возразила Пирра.
– Ну как вы не понимаете? Я вам помогаю!
– Помогаешь? – возмутилась Пирра. – Заклинания из гроба Усеррефа украли по твоему приказу! Ты подвергла его дух опасности! Хороша помощь! Что ты задумала? Дай угадаю – Теламон тоже где-то поблизости!
Меритамен вздохнула с досадой:
– Ги-лас спас жизнь моей сестры! Поэтому теперь я хочу спасти его! А еще я ненавижу Тел-амона! По-вашему, этих причин мало? Надо спешить! Тел-амон до сих пор в Па-Собек только потому, что я велела своим лодочникам тянуть время, но задержать его надолго им не удастся! Не будете делать, что говорю, – он поймает вас и под пытками заставит во всем признаться! А Ги-лас к тому времени будет уже мертв!
– Ты нас пугаешь, – со злобой выплюнула Пирра. – Ты не дашь Гиласу умереть.
Меритамен вскинула голову:
– Если не добуду кинжал, моя семья погибла. Я готова на что угодно. А ты бы как поступила на моем месте?
Пирра запнулась.
Тут Ренси зашептал ей на ухо:
– Плевать на кинжал! Главное – спасти ба Усеррефа. Только скажи, и мы отведем ее к гробнице. Мы ее так запутаем, что она не поймет, куда мы ее привели. И тайну гробницы сохраним, и мальчишку вытащим!
Пирра задумалась. А ведь Ренси прав. Пусть кинжал достанется Теламону, лишь бы только Гилас выбрался из гробницы живым!
И все же… А вдруг Меритамен лжет? Что, если Теламон уже на Западном Берегу? Проследит за ними до гробницы и расправится с Гиласом, как только тот вылезет наружу?
– Быстрее! – торопила Меритамен. – Время дорого!
Пирра испытующе посмотрела на нее и медленно кивнула.
– Хорошо, займешь мое место, но при одном условии. Ты должна кое-что для меня сделать.
23
Гилас сбросил крышку гроба и с жадностью вдохнул воздух полной грудью, потом еще раз и еще.
Темнота давила на него со всех сторон. В нос ударил удушливый запах благовоний и подношений, уже начавших подгнивать. Вокруг царила абсолютная тишина. Далеко-далеко, в стране живых, процессия вернулась на другой берег.
Гилас выбрался из гроба. Крошечные существа ползали по рукам, точно жуки. Мальчик представил, как маду нетчер вылезают из гроба следом за ним и разбегаются по полу. Коснувшись папируса на лбу, Гилас помолился, чтобы заклинания Небетку сработали.
Темнота – хоть глаз выколи. Гилас на ощупь отыскал крышку гроба, водрузил ее на место и замер в нерешительности, сжимая в кулаке свиток Небетку. Где он? Священный крокодил уплыл без Гиласа и оставил его в гробнице? Или сама гробница стоит в Дуате?
Небетку попытался все объяснить Гиласу, но даже для египтянина эти тонкости слишком сложны. «Дух человека состоит из семи частей; ка и ба – лишь две из них. Ка остается в гробнице. Ба, прошедшая испытания Дуата, днем вылетает наружу и блаженствует в Месте Тростника, а на ночь возвращается».
Воздух такой горячий и спертый, что задохнуться недолго. А от тишины в ушах звенит.
– Нужен свет, – пробормотал вслух Гилас, чтобы подбодрить себя.
Его голос прозвучал неестественно громко.
«Все, что тебе понадобится, в сосуде, – объяснял Небетку. – Он будет стоять в изножье гроба. Сосуд узнаешь по крышке с головой павиана».
До чего страшно рыскать в темноте, не зная, на что наткнешься! Пальцы Гиласа нащупывали самые разные крышки с головами: вот птичий клюв, а вот заостренные уши шакала… Ну наконец-то! Вот она, квадратная морда павиана.
Вдруг обезьяна зарычала и оскалила зубы. Гилас вскрикнул и отдернул руку. Сосуд со звоном упал. А когда эхо умолкло, тишина будто ожила. Похоже, в гробнице что-то пробудилось.
Когда Гилас искал на полу сосуд, сердце у него билось так сильно, что казалось, треснут ребра. Мальчик сунул руку внутрь и немного успокоился, нащупав знакомые предметы: огниво, трут из пальмового волокна, два факела. Ренси заранее показал Гиласу все эти вещи, чтобы он знал, что искать. Оба факела сделаны из скрученной холстины, зажатой между двумя планками и пропитанной маслом из семян льна. «Такими факелами пользуются художники, когда расписывают гробницы, – рассказывал карлик, а Небетку переводил. – В масло добавляют соль, чтобы факел не дымил, а то на изображениях остается копоть. Ни в коем случае не выпускай факел из рук. Пожар в гробнице не потушишь».
У Гиласа так сильно тряслись руки, что он чуть не выронил огниво. Но вот наконец мальчику удалось высечь искру. Вспыхнул огонь. Тени кинулись врассыпную: это маду нетчер спешили укрыться в темноте. Гилас обернулся, но собственной тени не заметил. Должно быть, побоялась сюда сунуться и осталась снаружи.
Стоило Гиласу поднять факел, как на него уставились сотни глаз. В гробнице повсюду звери-спеленатые: на полу, в нишах, вырубленных в стенах. Некоторые покоятся в великолепных гробах, подобно священному крокодилу. Другие представляют из себя всего лишь аккуратные свертки из льняных бинтов – только раскрашенные морды торчат. Свет факела выхватил из темноты стоящих на коленях баранов, изящную газель, два окоченевших, вытянутых во всю длину туловища змеи. Раскосые глаза кошки напомнили Гиласу о Разбойнице. А как только он заметил глаза сокола, формой похожие на каплю, сразу подумал о Пирре.