е показали эту поэму, наверняка было частью этого плана. Он знал о наших отношениях и был уверен, что ты расскажешь мне об этом.
– Зачем ему это было нужно?
Этот вопрос Элли задавала себе с того самого момента, когда обнаружила в почтовом ящике в Оксфорде жесткий конверт. Почему я? Теперь она знала на него ответ.
– Он использовал меня в качестве приманки. Ему было известно, что мой отец состоял в братстве. Наверное, он думал, что, заполучив меня в «Монсальват» и предоставив мне всю эту информацию, сможет тем самым вынудить братство раскрыть себя. Что они и сделали.
Автомобиль вскарабкался на вершину холма, и Дуг переключил передачу. Он пристально смотрел на шоссе, хотя оно было широким и пустым.
– Только теперь ты не приманка, а дичь.
Вновь оказавшись в Люксембурге, Элли испытала странное чувство, какое испытывала каждый раз, когда приезжала домой в Ньюпорт из университета. Как будто она посетила город-призрак – хотя теперь этот город обрел плоть, а призраком стала она.
В здании холдинга «Талуэт» царила зловещая тишина. Элли знала, что через шесть месяцев оно будет продано, половина сотрудников компании будет уволена, а другая половина будет переведена в офис, расположенный в парке, на окраине города. На девушке были юбка и жакет из синтетического материала. Они и новыми стоили дешево, а в благотворительном магазине, где она их нашла, были еще дешевле. Ее наряд завершали колготки, купленные в автомате на станции техобслуживания. Выглядела она не бог весть как, но карта «Монсальвата» позволила ей пройти через приемную и попасть в офис директора-распорядителя. Она надеялась, что секретарь не заметила, что ее бьет нервная дрожь.
– Расскажите мне все, что вам известно о Мирабо.
Клод Дурнер, директор-распорядитель, откинулся в кресле и нахмурился. Это был человек среднего возраста, и самым ухоженным в нем были усы, напоминавшие щетинки зубной щетки.
– А что это такое – Мирабо?
– Не морочьте мне голову.
Из-за испытываемого страха манеры Элли несколько утратили деликатность. Что, если Бланшар догадался, что она направится сюда? Что, если они уже следят за ней?
– Я войду в состав группы интеграции, – солгала она, – и буду выяснять, кто из персонала вашей компании обладает способностью создавать корпоративные синергии, необходимые нам. Та помощь, которую вы сможете оказать мне, обязательно будет учтена.
– Вы угрожаете мне?
С уверенностью, хотя от страха у нее подкашивались ноги, Элли села в кресло, закинула ногу на ногу и повторила вопрос:
– Итак, расскажите мне о Мирабо.
– Клянусь вам, я ничего об этом не слышал.
Вероятно, он говорил правду. Элли взглянула на компьютер, стоявший на его столе.
– Вы разрешите мне воспользоваться вашим компьютером?
Введя пароль, Дурнер подвинул монитор и клавиатуру в сторону Элли.
– Пожалуйста.
Элли нашла окно поиска и нажала клавишу. Дурнер встал из-за стола и направился к двери.
– Вы куда?
– В туалет. А что, теперь на это требуется ваше письменное разрешение?
Она покраснела.
– Да нет, конечно.
Как только он вышел, она набрала «Мирабо», и компьютер начал поиск. Дурнер вернулся раньше, чем рассчитывала Элли. Он сел в свое кресло и принялся дергать себя за галстук.
– Большое намечается кровопролитие?
– Прошу прощения?
– Я имею в виду увольнения, – он махнул рукой, – извините, мне следовало сказать «синергию».
Лгать не было смысла.
– Уволят многих. Они – мы – пообещали правительству Люксембурга оставить все как есть до следующих выборов, но затем будут приняты довольно жесткие меры.
Лицо Дурнера исказила гримаса.
– Знаете, двенадцать столетий назад герцог Зигфрид построил Люксембург в качестве замка. Я думаю, как много с тех пор изменилось.
Элли с нетерпением смотрела на экран. У нее было ощущение, будто с каждой секундой петля на ее шее затягивается все туже.
– Несмотря на все наши технологии, единственным организационным принципом, который мы признаем, остается диктат силы. Феодализм. Работники не хотят брать на себя полномочия. Они хотят надежности – стабильного заработка и защиты от разного рода превратностей судьбы. Ради этого они позволяют эксплуатировать себя. Им хорошо известно: хозяин заботится о них только потому, что они приносят ему прибыль. Но лучше, когда тебя угнетает один тиран, а не множество. И когда новый хозяин завладевает ими, как военным трофеем, они знают, что ничего хорошего их не ждет. – Дурнер одним глотком допил кофе и продолжил: – Я все больше настраиваюсь на философский лад. Наверное, нужно смириться с тем, что меня отправят в отставку.
Элли не слушала его, сосредоточив внимание на экране.
Aucune legende correspondant aux critéres de recherchén’a été trouvée[11].
Перевод: отсутствует
Она развернула монитор в сторону Дурнера.
– Что это?
В этот момент зазвонил телефон. Он поднял палец и нажал кнопку.
– Oui? J’attends[12].
Когда он отключил телефон, выражение его лица было другим. Он заметно повеселел и даже стал любезен.
– Не хотите ли чашечку кофе?
– Только после того, как вы расскажете мне о Мирабо.
Он пожал плечами.
– Я знаю о нем не больше компьютера.
– Мишель Сен-Лазар потратил свыше миллиарда евро на приобретение этой компании из-за Мирабо. Не говорите мне, что никто ничего об этом не знает.
– Разумеется, кто-то знает, если это существует. Но разыскать этого человека нелегко. «Талуэт» – крупный холдинг, и мы осуществляем множество операций во многих странах. По всей вероятности, в компании просто нет такого человека, который знает абсолютно все.
– Мне необходимо, чтобы вы допустили меня к вашим архивам.
– Все материалы до сих пор находятся в той комнате, где проверялась чистота сделки. Во время так называемой битвы за поглощение мы просто закрыли ее на ключ.
– Ну так проводите меня туда.
– Подождите немного, моя секретарша вышла с ключами.
Элли подождала десять секунд – достаточно долго, чтобы удостовериться в том, что улыбка на лице Дурнера на сто процентов фальшивая. Она порылась в сумке, будто бы в поисках губной помады, пока не нащупала рукоятку кухонного ножа, купленного этим утром.
Одним движением Элли выхватила его из сумки и приставила к горлу Дурнера. Тот застыл на месте.
– Вы ведь не работаете на «Монсальват», – выдавил он.
– Нет. Я чуть менее жестока, чем они.
Элли осмотрела стол, дабы проверить, нет ли где-нибудь тревожной кнопки, которую он мог бы нажать. Но это было офисное здание в столице одной из самых скучных стран Европы, и вряд ли его обитатели могли вообразить, что к ним будут приходить люди, чтобы приставить к их горлу нож.
– Кто вам звонил?
Элли плотнее прижала нож к горлу Дурнера. Она хотела только напугать его, но от волнения не рассчитала силы и порезала ему кожу. Он вздрогнул. На воротник его накрахмаленной рубашки упала капля крови.
– Ваша начальница. Кристин Лафарж.
Элли чуть не отрезала ему голову.
– Где она?
Не поворачивая головы, он повел глазами в направлении окна.
– Она сказала, что будет через пять минут.
В течение секунды Элли размышляла, не перерезать ли ему горло. Выбор у нее был невелик: либо она, либо он. Она перережет ему горло, заберет у него ключи и оставит его тело Кристин Лафарж. Пусть они увидят, с кем имеют дело. Сделать это будет нетрудно.
Однако через секунду ей стало стыдно. В кого ты превращаешься?
– Отдайте мне ключи, – потребовала Элли, – и ваш мобильный телефон.
Директор тут же забыл, что ключи находятся у секретаря, и вынул связку ключей вместе с мобильным телефоном из кармана висевшего на спинке кресла пиджака. Элли забрала их.
– Оставайтесь здесь.
Элли перерезала провод стационарного телефона и кабель компьютера. Чем еще он может воспользоваться для установления связи, она не знала, а для поисков у нее не было времени.
– Который из этих ключей от нужной мне комнаты?
– Тот, что с желтым кольцом.
– А от этого кабинета?
– С синим.
Элли вышла из комнаты и заперла дверь. Пять минут, сказала она себе. Сколько уже прошло? Она побежала по коридору в конец здания и оказалась на площадке с лифтами. Сколько времени у нее осталось?
Комната, где хранился архив холдинга, ничуть не изменилась с тех пор, когда Элли была здесь в последний раз, хотя сейчас девушке показалось, что здесь стало еще более уныло. Она заперла за собой дверь, включила свет и окинула взглядом дешевые столы и длинные ряды стеллажей. Здесь было около миллиона разных документов, а в ее распоряжении имелось меньше пяти минут.
Но по крайней мере она представляла, откуда следует начать поиск. Она была уверена в том, что видела Мирабо, когда проводила проверку чистоты сделки. Подбежав к полкам, она ввела на клавиатуре нужный ей номер.
– Сезам, откройся, – прошептала Элли.
Полки ожили, словно гиганты, пробудившиеся от сна. Они стонали и гремели, откатываясь друг от друга, образуя проход. Девушке казалось, что она слышит, как тикают минуты отпущенного ей времени.
Она протиснулась в проход, не дожидаясь, пока полки закончат свое движение. Еще в университете, приходя в библиотеку, Элли всегда боялась, что полки с книгами могут обрушиться и похоронить ее под своими обломками. Теперь же это беспокоило ее меньше всего. Она нашла папки с отчетами в середине прохода и принялась просматривать их. Мирабо. Где ей попадалось на глаза это имя? У нее была прекрасная память, и сейчас она отчаянно нуждалась в ее услугах.
Элли переворачивала страницы, пытаясь найти что-нибудь, что навело бы ее на нужную мысль, и при этом стараясь не слишком торопиться, дабы ничего не пропустить. У нее было ощущение, будто гигантский кулак схватил ее сердце и сжимает каждый раз, когда из коридора доносится шум. Зубчатый график, напоминавший горную цепь, показался ей знакомым. Она внимательно всмотрелась в него.