ечь позднее).
Под ложем, на полу, стоял большой сундук из черного и красного дерева и слоновой кости, чудесно сочетающихся друг с другом. В нем было несколько небольших алебастровых и стеклянных ваз: два черных деревянных ларца, в каждом из которых лежала позолоченная змея-эмблема и символ десятого нома Верхнего Египта — Афродитополя; прелестное креслице с декоративной спинкой из черного дерева, слоновой кости и золота, настолько маленькое, что им мог пользоваться только ребенок; две складные скамеечки на низких ножках, инкрустированные слоновой костью, и алебастровая шкатулка, украшенная резным орнаментом, заполненным красками (табл. 45).
Табл. 45. А ― алебастровый ларец (№ 40). Орнамент глубоко врезан в его поверхность, а затем заполнен разноцветными красками. Ручки сделаны из полированного обсидиана; Б ― позолоченный ларец (№ 44). В крышку ларца врезаны синие фаянсовые пластинки, покрытые орнаментом из позолоченного гипса. На боковых стенках начертаны имена фараона изображения уреев, поддерживающих солнечные диски. На крышке — картуши с тронным именем фараона, а на передней стенке изображены эмблемы вечности — иероглифы «хех». Ручки сделаны из фиолетового фаянса с инкрустированными бледно-голубым фаянсом картушами фараона.
Напротив этого ложа отдельно на полу стоял длинный сундук из черного и окрашенного в белый цвет дерева с решетчатой подставкой и крышкой на петлях. Содержимое его было в чрезвычайном беспорядке. Сверху лежали смятые и свернутые рубахи и другие нижние одеяния, зато под ними, на дне сундука, были более или менее аккуратно уложены посохи, луки и большое количество стрел. Металлические наконечники у всех стрел были отломлены и украдены.
Очевидно, сначала в этом сундуке хранились одни посохи; стрелы и луки, в том числе и те, которые оказались на только что описанной нами кровати, а также множество других, разбросанных по всей комнате.
Многие посохи отличаются искусной работой. Один из них оканчивается изогнутой ручкой, на которой вырезаны фигуры двух пленников со связанными руками и переплетенными ногами: африканца, лицо которого сделано из черного дерева, и азиата с лицом, вырезанным из слоновой кости. Этот последний изображен с подлинным реализмом, как можно видеть на табл. 31.
На другом посохе весьма эффектно выглядит украшение из мелких чешуек, повторяющих узоры радужных крыльев жуков, а на остальных — рисунок, имитирующий кору различных пород деревьев (табл. 34).
Кроме посохов, здесь же лежал бич из слоновой кости и четыре меры, длиною в локоть.
Чуть левее, между этим ложем и следующим, стоял туалетный столик и громоздилась целая куча великолепных резных алебастровых сосудов для благовоний (табл. 40–42).
Вот все, что касается первого ложа. За ним, прямо напротив входа в комнату, стояло второе ложе с коровьими головами, загроможденное еще больше первого. На этом ложе в шатком равновесии стояла еще одна деревянная кровать, выкрашенная в белый цвет; а на ней чудом держались два стула, вернее табурета, — один плетенный из тростника, поразительно современный как по форме, так и по рисунку, и второй — из слоновой кости и красного дерева.
Под кроватью на раме ложа среди прочих предметов виднелись еще одно белое резное кресло, любопытная круглая шкатулка с инкрустациями из пластинок слоновой кости и черного дерева и два золоченых систра (табл. 21, Б). Эти музыкальные инструменты обыкновенно связывают с Хатор — богиней радости и танца. Правда, у нее есть и другие атрибуты.
Все пространство в центре под ложем занимала груда овальных деревянных футляров, в которых были уложены жареные утки и другие жертвенные яства.
На полу, напротив ложа, стояли два деревянных ларца. На крышке одного из них лежали брошенный здесь воротник и связка колец, широкий табурет, сплетенный из тростника, и другой поменьше, из дерева и камыша.
Содержимое более крупного ларца было весьма интересным и разнообразным. В перечне, начертанном иератикой на его крышке, значилось семнадцать предметов из синего лазурита. Из них в ларце оказалось только шестнадцать ваз для возлияний из синего фаянса, а семнадцатая была найдена позднее в другом углу комнаты. Вместо нее в ларец было небрежно засунуто несколько других фаянсовых чаш; два оправленных по краям в синий фаянс бумеранга из электрона — сплава золота и серебра; прелестный маленький ларчик резной слоновой кости; фильтр для вина из известняка; необычайно искусно сделанные тканые одеяния и большая часть парадного панциря (табл. 25, 26).
Этот панцирь, к более подробному описанию которого нам еще предстоит вернуться в других главах, состоял из нескольких тысяч золотых, стеклянных и фаянсовых деталей. Собранный полностью и хорошо очищенный, он несомненно будет единственной в своем роде вещью, когда-либо созданной в Египте.
Между вторым и третьим ложами лежало на боку небрежно брошенное здесь великолепное кресло кедрового дерева с искусной и тонкой резьбой, украшенное золотом (табл. 48).
И вот мы подходим к третьему ложу. Два чудовищных зверя, разинув пасти и показывая зубы и языки, сделанные из слоновой кости, образуют его боковые стороны. На ложе одиноко стоит большой ларец с округлой крышкой. Рама его — из черного дерева, стенки выкрашены в белый цвет. Этот ларец предназначался для нижней одежды. В нем еще остались кое-какие веши, полотняные одеяния и тому подобное. Все они сложены и скручены в тугие маленькие свитки, которые мы, когда впервые вошли в гробницу, по ошибке приняли за свитки папирусов.
Под этим ложем стоит еще одно изумительное произведение искусства, пожалуй, самое значительное из до сих пор обнаруженных в гробнице — сплошь обитый золотом, инкрустированный стеклом, фаянсом и цветными камнями трон фараона (табл. 50).
Ножки трона в форме кошачьих лап оканчиваются львиными головами — простыми и в то же время очень реалистичными. Ручками служат великолепно изваянные крылатые змеи, увенчанные коронами. Между брусьями, поддерживающими спинку, изгибаются шесть кобр из позолоченного и инкрустированного дерева. Но красой всего трона является, конечно, его спинка. Я могу без малейших колебаний утверждать, что прекраснее этой панели в Египте еще ничего не находили. К сожалению, одноцветная фотография дает лишь самое приблизительное представление о красоте этого шедевра.