Отец Флоренс был богатым землевладельцем, и титул свой он действительно купил. Как это называют в Центральных королевствах, «сомнительное благородство».
— Монброн тебя не отдаст, и тогда начнется резня, — продолжал Форсез. — Возможно, вы убьете полтора-два десятка стражников, но это сомнительная победа, поскольку вы станете врагами короны и отправитесь в увлекательное путешествие на эшафот. Так что покидайте город немедленно, пока есть время. Монброн, это не бегство, это отступление, позора здесь нет.
— У них человек, за которого я отвечаю, — глухо сказал Гарольд и повернулся ко мне. — Эраст, я остаюсь. Дальше, до Форнасиона, отряд поведешь ты.
— Боги, знал бы, даже не заходил бы сюда, — вздохнул Форсез. — Ладно уж, вытащу я вашего Флика из узилища. Мой дядя — лучший друг королевского прокурора, так что самое позднее через три дня он будет на свободе. Монброн, нечего тебе тут делать. В трущобах ты прятаться не сможешь, а потому уже завтра будешь в миссии ордена объяснять, почему твои спутники скрылись. И все придет к тому же знаменателю, я тебя знаю, ты не сдержишь себя, будет много крови. Стражников и клерика мне не жалко, а вот тебя — есть немного. Так что даю тебе слово дворянина — вытащу я вашего воришку.
— Скорее всего, понадобятся деньги. — Гарольд снял с пояса пухлый кошель. — Виктор, это не плата тебе, не подумай. Это на расходы — подкуп, что-то еще.
— Справедливо. — Форсез принял у него кошель. — Потом, мне же ему еще лошадь покупать, на своих двоих он до Форнасиона будет долго добираться. Хотя…. Я его к одному каравану пристрою, туда сейчас многие направляются.
— Я твой должник. — Монброн положил Виктору руку на плечо. — Ранее между нами не было ни дружбы, ни вражды, но отныне и навеки дом Монбронов должен тебе.
— Может, и не зря зашел, — засмеялся Форсез. — Да и потом — приятно помочь бывшим соученикам. Ладно, вам пора в путь, а я пойду к дяде, нечего время терять.
— Спасибо тебе, — прощебетала Флоренс, по-моему, порядком испугавшаяся.
— Бросьте. — Виктор помахал нам рукой, в которой был зажат кошель, и вышел вон.
— Чего стоите? — поинтересовался Фальк. — Сказано же: пора отсюда ноги уносить! А нам еще лошадей надо купить!
— Верно, — подтвердил Гарольд, задумчиво смотрящий на закрывшуюся за Форсезом дверь. — Поспешим.
И мы поспешили.
Глава 7
Талькстад мы покинули практически бегом, чего греха таить. Это немного покоробило де Лакруа, да и Фальк хмурился — не по душе им было бегство, пусть и обусловленное необходимостью. Даже прощальные слова Форсеза, пришедшего нас проводить к городским воротам, о том, что в этом позора никакого нет, ничего не изменили.
Гарольд же был и вовсе мрачнее тучи, ему не давал покоя тот факт, что он оставляет одного из своих людей здесь, даже не пытаясь ему помочь. Форсез Форсезом, но против фактов не попрешь.
— Если мы будем оставлять по человеку на каждом участке пути, то в результате до Гробниц вообще никто не доберется, — сказал он мне, когда мы выехали за городские ворота. — Тогда проще осесть вон в замке у Луизы и провести там оставшиеся месяцы. Де ла Мале, в твоем доме найдется приют для восьми соучеников, не выгонишь ты нас за порог? Какой смысл идти дальше, если все равно погибнем по дороге и в Вороний замок никто не вернется?
— Монброн, не говори глупостей, — отозвалась Луиза, до того о чем-то щебетавшая с Робером. Они использовали каждый момент для разговора друг с другом. Уж не знаю, где они брали темы, но факт остается фактом. — И место найдется, и родители мои будут рады. Только вот больше двух-трех ночей мы под кровом моего замка не проведем, и ты это знаешь. Даже если мы все будем просить тебя об этом, ты все равно нас погонишь дальше. Ты же из Монбронов Силистрийских, и на твоем гербе написано: «Презрев смерть, дойти до цели».
— Так свою смерть, а не вашу, — проворчал Гарольд. — Вы-то тут при чем?
— Флик сам идиот, — подала голос Фриша, дергая удила рыжеватой кобылки. И ей, и Жакобу, и даже отсутствующему Флику мы купили новых лошадей. Жеребец воришки, оставшегося в Талькстаде, сейчас бодро топал в арьергарде отряда, рядом с вьючной лошадью, которой мы тоже обзавелись. — Каким надо быть балбесом, чтобы иметь дело с незнакомым скупщиком?
— И ведь даже деньги у него были, — заметил Карл, жующий огромных размеров краснобокое яблоко. — Он ведь тогда всех покойничков обобрал, я видел.
— Я и говорю: жадный идиот, — подтвердила Фриша. — Не ешь себя поедом, Монброн. Как и в случае с Ромулом, твоей вины тут нет. Больше скажу: будь я на твоем месте, то его в рудники бы гнить отправила. Не за то, что сам спалился, а за то, что нас чуть под разбирательства с орденом не подвел.
— Ведь сама за него заступалась тогда, — справедливо отметила Флоренс. — Ну, там, в гостинице еще.
— Все-таки не чужой мне Флик человек, вот и заступалась, — поразмыслив, ответила ей Фриша. — Но если он выпутается и присоединится к нам, то ох как я его отделаю!
Вот так, за разговорами и размышлениями, мы потихоньку удалялись от Талькстада. Сначала дорога, мощенная камнем, превратилась в вытоптанную широкую тропу, потом аккуратно покрашенные путевые столбы сменились простыми деревянными столбиками, а деревеньки, которые следовали за городками, становились все меньше и меньше. Более того — через пару дней после того, как мы покинули Талькстад, нам пришлось ночевать в поле — из-за невеликого размера деревушек там не было даже корчмы. Если бы я сам такого не видел, то ни за что не поверил бы. Уж чего-чего, а странноприимных домов всегда везде полно. Кормить и лечить людей — самые выгодные занятия, это все знают.
Нет, можно было заночевать в одном из покосившихся домишек, за пару серебряных селяне нам его бы освободили, но этого делать не хотелось — блохи ведь заедят, не говоря уж о вони, стоящей в нем. Уж лучше в поле, там хоть воздух чистый.
— Ну вот, — утром Гарольд подошел к покосившемуся столбу, который мы, спешиваясь уже в темноте, даже не заметили. — Если бы отмахали еще пару миль, то ночевали бы уже в княжестве Лирой.
К столбу была прибита дощечка, которая сообщала, что до славного города Талькстада ехать сто двадцать миль, а до границы княжества Лирой пути всего-то две мили.
— Ну и славно. — Карл потряс Флоренс за плечо. — Мистресс Флайт, просыпайся, а то мы оставим тебя здесь. На тебя наткнется какой-нибудь неотесанный пастух, решит, что он тебя нашел и теперь ты его собственность, утащит в свою пещеру, и в ней ты родишь ему двенадцать детей. Ты будешь ходить нечесаной, с обломанными ногтями и сморкаться пальцами.
— Скотина ты, Фальк, — сонно сказала ему Флоренс. — Ладно — ногти и волосы, но двенадцать детей? Я же стану толстой, как бочка, а уж что будет с моей грудью, — это вообще страшно представить. Фу!
— Иногда я даже не знаю, что сказать по поводу умственных способностей Флоренс, — сказала мне сворачивающая шерстяное одеяло Аманда. — И это пугает.
Она настояла на том, чтобы на базаре Талькстада такие приобрел каждый из нас, Фрише же и Жакобу их купила сама. Эти одеяла из шерсти тонкорунных овец, которых разводили в Семи Халифатах, стоили дорого, но зато не промокали от росы и отменно согревали ночью. — Хорошо, что мы лишены способности размножаться. Представляешь, что получилось бы в том случае, если бы Карл заделал ребенка Флайт? Ну, вдруг? Плоды их любовной связи запросто обрушили бы этот мир в бездну. По отдельности он их еще выдерживает, но…
— Есть хочется. — Карл даже не слушал Аманду, впрочем, как и обычно. До завтрака он вообще отказывался думать о чем-то, кроме еды, и кого-либо слушать. — Горячего бы похлебать. А еще лучше — свиненка копченого употребить, с хреном и горчицей. Вот же нас занесло, что за места такие! Даже пива выпить негде. Как тут люди живут?
Да, есть хотелось. Вчера, в поисках ночлега, проезжая деревню за деревней, мы вымотались так, что даже сама мысль о том, что надо разжигать костер, а после что-то готовить, была невыносима. В результате сейчас у всех в желудках было пусто. Впрочем, уроки Ворона не прошли даром для благородных — голод они терпеть научились, а остальным к подобному было не привыкать.
— Нормально живут, — подала голос Луиза, расчесывающая волосы. — Вот только лиройцы скуповаты, они сами пиво варят, им и в голову не придет тратить деньги на то, что можно и дома сделать.
— Я и говорю: глушь, — презрительно скривился Карл. — А еще на наш Лесной край наговаривают. Тем более мы пока не в Лирое, а в Талькстаде.
— Приграничные области королевств не сильно различаются друг от друга, — сообщил ему де Лакруа. — Что одно, что другое… Да так везде.
И они оказались правы — окраины Лироя совершенно не отличались от последних селений Талькстада. Если честно, мы даже не поняли, где закончились земли королевства и началось княжество.
Впрочем, так было только поначалу, чуть позже отличия появились, и в первую очередь это касалось селений, точнее, их отсутствия. Поначалу нам еще попадались деревушки из семи — десяти скученных домов за общей плетеной оградой, но вскоре и эти осколки цивилизации исчезли. А позже нам начало казаться, что одинаковые зеленые холмы, через которые проходит одна-единственная дорога, проложенная невесть кем и невесть когда, не кончатся вовек. И отныне мы до старости обречены подниматься на вершины холмов, вертеть на них головами в надежде увидеть хоть что-то новое, убеждаться в том, что вокруг все та же однообразная картина, и спускаться для того, чтобы вновь начать восхождение.
Хотя совсем уж безжизненными эти места не были. Несколько раз мы встречали пастухов с отарами овец, какие-то из этих людей были не слишком разговорчивы, какие-то, наоборот, были рады повидать человеческие лица. Я так понял, что они по полгода, если не больше, проводят тут, переходя с холма на холм со своей блеющей свитой.
Еще мы видели свидетельства того, что некогда эти края были если не многолюдны, то не так уж и пустынны — там и сям виднелись живописные развалины замков и крепостей. Какие-то из них уже почти поглотили время и земля, другие еще сохраняли внешний вид, в одном месте мы даже повстречали почти целую башню. Правда, она была единственным уцелевшим строением, оставшимся от когда-то, видимо, очень и очень могучей крепости. Судили мы по размеру камней, на эту башню пошедших, одной такой глыбиной всех нас сразу придавить можно было.