Это была очень длинная для Гарольда речь, причем все видели, что он не просто словами сорит, а говорит то, что думает. Более того, простолюдинов она удивила, даже обескуражила.
— Хорошо сказано, — произнес немного смущенный Ромул. — Мы-то только «за», да?
Он обвел взглядом лица своих товарищей, те покивали.
— Но сразу предупреждаю — всякие рюшечки и кружева одевать не буду, — вставила-таки свою шпильку Фриша. — Я себя уважаю.
— Надевать, — поправила ее Луиза и добавила: — Мы подберем тебе хороший костюм, не волнуйся. Тебе понравится.
Кстати, тот вечер мне запомнился не только речью Гарольда, но и еще одним разговором, который точно не предназначался для моих ушей, я его услышал случайно. Нет-нет, правда, совершенно случайно.
Дело в том, что где-то через час после того, как все угомонились, я проснулся и отправился по ночным делам в кустики, окружавшие поляну, где мы заночевали. И невольно стал свидетелем разговора, происходящего между Амандой и Гарольдом, которые тоже, как выяснилось, не спали.
— Надо же, — говорила ему Аманда. — Не подозревала в тебе таланта оратора и лидера. Ты всегда был вздорным мальчишкой. Только и знал, что дерзить отцу, хлестать вино в кабаках и брюхатить фрейлин ее величества, с мужьями которых потом дрался на поединках. И на тебе, такие речи.
— Я и сейчас не против выпить вина и прижать в темном углу какую-нибудь красотку, — хмыкнул Гарольд. — Но, увы, не то нынче время. Понимаешь, тогда я был один, если можно так выразиться. На мне не висела ответственность за других. Сам пил, сам брюхатил и сам дрался. Сейчас все по-другому. Знаешь, я никогда особо не слушал своего отца, наверное, потому что не понимал до конца того, что он хотел до меня донести. А он не раз мне повторял: «Не страшно умереть самому, страшно, когда по твоей вине умрут те, кто шел за тобой».
— Теперь понял? — очень серьезно спросила у него Аманда.
— Ты знаешь — да, — помолчав, сказал ей Гарольд. — В целом. Вот только до конца очень не хочется эту истину прочувствовать.
— Если ты не сопьешься и тебя не прикончит на поединке какой-нибудь рогатый муж, то у тебя есть шансы стать настоящим лидером. — Аманда, наверное, в эту минуту положила руку ему на плечо, хотя я этого и не видел, но почему-то так решил. Мне вдруг стало очень обидно. Не неприятно, не больно, а именно обидно. Странное чувство, я его раньше не испытывал. «Кто обижается, а не мстит, тот долго не живет» — так говорили в нашем квартале. — Таким, за которым пойдут люди. Не из-за страха, не ради выгоды, а из уважения и даже любви.
— Никто за мной не пойдет, — фыркнул Гарольд. — Некому идти. По праву наследования некому, ты это не хуже меня знаешь. Я слишком люблю своего брата, чтобы желать ему зла или подстроить несчастный случай, который приведет к его смерти. А он любит меня и готов совершить глупость вроде отказа от наследства, которая развяжет руки нашему с тобой общему родственнику. И вот тогда — жди беды.
— Да знаю, знаю. — Аманда зевнула. — Вот что я скажу тебе, братец, — оба мы с тобой дураки.
— Ты так точно. — Гарольд по-мальчишески хихикнул. — Смотри, Фюрьи уведет у тебя фон Рута, утащит к себе в Асторг и женит его на себе. И что ты тогда будешь делать? Ловить венок невесты? Я Эраста знаю, он всех на свадьбу пригласит и тебя тоже. Не будь дурой, сестрица, не совершай ошибок Люсиль.
— Сам ты! — Аманда, судя по голосу, разозлилась не на шутку. — На кой мне этот твой Эраст! Тем более если он такой дурак, что не видит ничего! И ты дурак, Монброн! И уши у тебя холодные!
Я еле успел вернуться на свое место и закутаться в одеяло.
«Вот те на! — скакали у меня в голове мысли. — А они родственники! А еще она так разозлилась! С чего бы это?»
Обида ушла, на душе стало очень тепло и приятно, и даже тот факт, что Аманда Гарольду ничего определенного, по сути, не ответила, меня не смущал.
А вот еще интересно — в каком колене они родня и кто такая Люсиль?
Впрочем, это было и не столь важно. Гарольд — мой друг, Аманда… Она тоже мой друг. А родня они, не родня, это дело десятое. Так даже лучше выходит, Монброн мне, если что, соперником не будет. А то у меня против него шансов-то ноль! Мне было как-то неприятно при мысли о том, что он может приударить за Амандой. Дискомфортно как-то.
С такими размышлениями я и ехал вместе с остальными через лес, который, по идее, был последним лесом на границе герцогств. По крайней мере, так сказал Гарольд.
— Вот он кончится — и перед нами откроется вид на Стийю, одну из самых широких рек Рагеллона, — вещал он громко, так, чтобы слышали все. — Там на паром — и все, мы в Центральных королевствах.
— Да ладно, «широких», — скептически передразнил его Карл. — Видел я эту Стийю, когда в Вороний замок ехал, ничего она не широкая. Ну да, не узкая, но парома я не заметил. Мост был, это да.
Мост и я помню.
— Это потому, что вы, как и я, ехали выше по течению, — объяснил Гарольд. — А мы-то сейчас гораздо ниже. Так что тут и паром есть, и красота неописуемая, ну, если верить рассказам моего наставника по географии. Собственно, его уроки да уроки наставника по фехтованию я в детстве и посещал с удовольствием, остальное мне было неинтересно. Вот и помню кое-что.
Ну да, так и было. Не в смысле образования Гарольда, а в смысле нашего маршрута. Мы значительно отклонились от тех путей, по которым я прошлым летом ехал в компании мастера Гая и Агриппы, потому места были мне совершенно незнакомы.
Вот только спокойно доехать до реки нам, увы, не дали.
Глава 4
Первый арбалетный болт, свистнув, сбил шляпу Гарольда, возглавлявшего отряд, второй же зацепил Ромула, который, тонко вскрикнув от неожиданности, дернул узду своей лошади, подняв ее на дыбы, а после кубарем полетел на землю.
— Засада! — проревел Фальк. — Разбойнички!
— Арбалетчики! Не стоим на месте! — крикнул Гарольд, давая лошади шенкелей. — Не останавливаемся, я вижу просвет, лес почти кончился!
— Гарольд, Ромул упал! — завизжала Фриша. — Может, убит!
За листвой не было видно нападавших, но зато были слышны щелчки спускаемых один за другим арбалетов. Болт ударил в круп лошади Луизы, попав в мешок с провизией, все еще увесистый. Лошади это не понравилось, она всхрапнула и понесла, одна радость — в нужном направлении, к выходу из леса.
Еще один свистнул у меня над ухом.
— Дамы, все за ней, — заорал Гарольд, натягивая повод и слегка отклоняясь назад, чтобы остановить своего коня. — К переправе, встретимся там! Мы заберем Ромула. Фриша, вперед, я сказал! Робер, за ними, если что — с тебя спрошу!
Луиза, Флоренс и Фриша пришпорили коней, де Лакруа последовал за ними.
— Арбалет! — рыкнул Фальк, обнажив шпагу и направляя своего дюжего коня прямиком в кусты, откуда летели болты. — Оружие трусов!
На скакуне я следовать за ним не рискнул, опасаясь того, что конь, не дай боги, сломает ногу и я останусь пешим, но лезть в кусты, как оказалось, не было надобности. Судя по всему, у мерзавцев закончился то ли запас заряженных арбалетов, то ли болтов к ним, уж не знаю, что верно. Из кустов на дорогу высыпало человек восемь — двенадцать пестро одетых разбойников, размахивающих разнообразным оружием — от шпаг до дубинок.
Что примечательно — эти мерзавцы отличались от тех, кого мы видели раньше на дорогах герцогств. Они и вооружены были чуть получше, да и в действиях их наблюдалась кое-какая слаженность. Вон, даже засаду устроили на нас. Пусть топорную, но засаду.
— И-и-и-эх! — Увесистая дубина Жакоба буквально смяла голову одного из негодяев. Ну да, оружие не слишком благородное, но зато в сильных руках очень эффективное. А особенно — если бить сверху вниз.
Я на лошади воевать был не приучен и соскочил на дорогу. И потом — а если кому-то из этого отребья в голову придет мою коняшку в бок железкой ткнуть? Бандиты же, у них ничего святого. А у меня другой лошади нет, и денег, признаться, не так много. Мы вообще люди небогатые, те, что родом из Лесного края.
— Вон того режьте, — донесся до нас крик из кустов. — Вон того, что без шляпы! Его первого! Обязательно!
О как! Стало быть, наша дорожная встреча не случайна и им нужен Гарольд? Это интересно.
Впрочем, потом мне стало не до раздумий, еще Агриппа мне всегда говорил, когда учил сражаться:
«Во время боя думай только о нем. И боги тебя сохрани болтать во время драки — словами ты роешь себе могилу. Бой — гордая пантийка, и если ты ему изменишь, то он тебя непременно убьет».
Др-р-разг — и моя шпага скрещивается со шпагой рослого юного разбойника, одетого в шелковую рубаху и бархатные дорогущие штаны. Прямо зажиточные какие бандюганы в герцогствах, а? Уворот, шаг назад, клинки снова сталкиваются, издав противный звук. Слушайте, у него славное оружие, потом я заберу его себе. Вот только наличие хорошего оружия не всегда означает, что его владелец умеет им пользоваться в полной мере.
На одном из выпадов я придержал его клинок в верхней позиции и сделал короткий шаг, приблизившись к нему на максимально близкое расстояние. Мой противник понял, что сейчас получит удар дагой в бок, и дернулся, чтобы разорвать дистанцию, чего я от него и ждал. Я перехватил лезвие его шпаги дагой, подбил вверх и без промедления нанес удар в живот, проткнув разбойника насквозь. Кстати, не врал Агриппа, когда говорил мне о том, что удар, который убьет противника, ни с чем не перепутаешь. Так и есть — этот парень еще дышал, но рана была смертельной, я это точно знал.
Юноша коротко застонал, когда я ударил его гардой даги в грудь, сталкивая ослабшее тело со своего клинка, и ничком повалился на дорогу.
А секундой позже я сам чуть не поплатился за невнимательность — мысленно хваля себя за умелые действия, я забыл о том, что спину мою никто не прикрывает.
— Эраст, сзади! — стеганул по ушам крик Аманды, я, приседая, развернулся на месте и еле успел принять на скрещение клинка шпаги и даги кривое широкое лезвие сабли очередного разбойника.