тельной службы или героя комиксов «Люди в черном». С таким нелегко познакомиться, и уж конечно Джейн не представляла, как с этим парнем запросто выпить пивка.
— На улице поговаривают, — не унимался Тань, — что Донохью годами эксплуатирует девочек. Проституция — одно из его побочных дел.
Джейн кивнула.
— Ну да, еще одно значение названия «Оптовая мясная торговля Донохью».
— А вдруг он именно так получает своих девчонок?
— Похищая учениц-отличниц? — Джейн покачала головой. — Этот метод получения несовершеннолетних проституток мне кажется слишком уж рискованным. Есть более простые способы.
— Но ведь в этом случае можно все связать воедино. Джоуи Гилмора, пропавших девочек и «Красный феникс». Ингерсолл мог обнаружить связь с Донохью, вот тогда он и занервничал. Даже перестал пользоваться своим телефоном. Ведь если бы об этом пронюхал Донохью, Ингерсоллу точно не жить.
— Ингерсолла и так уже нет в живых, — констатировала Джейн. — Мы не знаем только, почему он начал задавать вопросы. С чего вдруг после стольких лет на пенсии он заинтересовался исчезнувшими девочками?
— А может быть, — отозвался Тань, — нам стоит задать себе другой вопрос: на кого он работал?
Теперь их стало шесть.
Джейн сидела за своим рабочим столом и просматривала то, что было известно о трех новых девочках из списка. Первой исчезнувшей была тринадцатилетняя Дебора Шиффер из Лоуэлла, штат Массачусетс. Дочь врача и школьной учительницы, рост метр пятьдесят восемь, вес — сорок пять килограммов, темноволосая и кареглазая. Двадцать пять лет назад она пропала где-то на полпути из школы к дому преподавательницы музыки. Дебора Шиффер была круглой отличницей, судя по описаниям, застенчивой и педантичной, и парней у нее, насколько это было известно, не водилось. Если бы она пропала в век Интернета, о девочке было бы известно куда больше, однако в те времена «Фейсбук» и «МайСпейс» еще не были изобретены.
Спустя полтора года исчезла следующая по списку девочка. Пятнадцатилетнюю Патрицию Боулс последний раз видели возле торгового центра, где ее высадила мама. Через три часа девочка не пришла в назначенное место. Она была светловолосой и голубоглазой, рост метр шестьдесят, вес — сорок семь килограммов. Как и Дебора Шиффер, она была отличницей и никогда не создавала проблем. Без сомнения, исчезновение Патриции внесло свою лепту в последовавшее крушение брака ее родителей. Спустя семь лет умерла ее мать, а отец, которого Джейн в конце концов удалось застать в нынешнем жилище во Флориде, не слишком охотно говорил о давно пропавшей дочери. «Я снова женился, и сейчас у меня трое детей. Мне ужасно больно даже просто слышать имя Патти», — сообщил он Джейн по телефону. Да, ему несколько раз звонили из полиции по этому делу. Да, недавно он говорил с детективом Ингерсоллом. Но из этих звонков ничего путного не вышло.
После исчезновения Патти Боулс прошло больше года, прежде чем пропала еще одна девочка. Шестнадцатилетняя Шерри Танака была маленького роста, училась в девятом классе средней школы в Этлборо. В один прекрасный день она исчезла из своего дома, оставив входную дверь приоткрытой, а домашнее задание — разложенным на обеденном столе в столовой. Ее мать, ныне проживающая в Коннектикуте, недавно получила письмо от детектива Ингерсолла, в котором он просил рассказать ему о Шерри. Послание было датировано четвертым апреля, и его несколько раз переправляли с одного старого адреса женщины на другой. Она пыталась позвонить детективу не далее как вчера, но никто не снял трубку.
Потому что Ингерсолл погиб.
Госпожа Танака не знала других девочек из списка и никогда не слышала о Шарлотте Дион. Однако имя Лоры Фан оказалось ей знакомо, потому что девочка была азиаткой, как Шерри, и эта деталь засела в голове у госпожи Танака. Заставила ее задуматься: а нет ли здесь какой-нибудь связи? Много лет назад она звонила в полицию Этлборо и говорила об этом, но никакого ответа не последовало.
То, что за шесть лет в Массачусетсе пропали три девочки, — факт сам по себе неудивительный. Ежегодно по всей стране пропадали тысячи подростков в возрасте от двенадцати до семнадцати лет, и многих из них, без сомнения, похищали вовсе не члены семьи. За этот же период в штате исчезли десятки девочек из той же возрастной группы, но их в списке Ингерсолла не было. Почему он сосредоточился именно на этих жертвах? Неужели потому, что у них примерно одинаковое телосложение и похожий возраст? Или потому, что всех их похитили из мест, близких к магистрали 495, огибающей большой Бостон?
Но ведь оставалась еще и семнадцатилетняя Шарлотта Дион. В отличие от других девочек она была старше, училась без особого интереса и получала лишь удовлетворительные оценки. Как она вписывалась в эту картину?
Не исключено, что никакой картины и не было. Ингерсолл мог искать связь, которой не существовало.
Отложив записи о трех девочках, Джейн сосредоточилась на папке Шарлотты, которую составил детектив Букхольц. Она была гораздо толще дела Лоры Фан, и Джейн предположила, что это из-за фамилии Дион. С богатством считаются, даже в вопросах правосудия. Возможно, с ним считаются как раз именно в этих вопросах. Родитель пропавшего ребенка никогда не сможет успокоиться. Даже спустя десятилетия, увидев на улице молодую женщину, он будет задумываться: а вдруг это его давно утраченная дочь, но только повзрослевшая? Или же всего-навсего случайная прохожая, как и остальные, просто ее улыбка или форма губ внезапно показались до боли знакомыми?
Джейн открыла конверт, содержавший, вероятно, последние снимки Шарлотты, которые полиция получила из фотоархива «Бостон глоуб». Там было с десяток изображений, сделанных на похоронах Артура и Дины Мэллори. Если верить «Бостон глоуб», их кошмарная смерть и широкое освещение в прессе массового убийства в «Красном фениксе» привлекли на кладбище около двух сотен человек, и фотограф сделал несколько общих планов траурно одетого сборища возле двух открытых могил.
Однако больше всего привлекали внимание крупные планы с изображением членов семей. Шарлотта стояла точно посередине и представляла собой драматический центр композиции, что неудивительно — бледные черты и длинные светлые волосы делали ее хрупким воплощением горя. Она держала руку возле рта, словно пытаясь сдержать рыдания, и ее лицо искажала почти физическая боль. Справа от девочки стоял ее отец Патрик, с тревогой смотревший на дочь. Но она всем корпусом отвернулась от папы, словно не желая, чтобы он видел ее страдания.
У самого края фотографии стоял Марк Мэллори; его темные волосы были тогда длиннее и непокорнее. Уже в двадцать лет он казался мускулистым, широкоплечим мужчиной. Марк возвышался над худощавой женщиной среднего возраста, что сидела в инвалидном кресле рядом с ним, а его рука покоилась у нее на плече. Джейн предположила, что это мать Марка Барбара, бывшая жена Артура Мэллори. Барбара сидела, уставившись на гробы, не имея ни малейшего понятия, что фотоаппарат навсегда запечатлел выражение ее лица — на нем отражалось не горе, а чудовищный холод отчуждения. Словно лежавший в гробу человек был для нее ничем. А может, даже меньше, чем ничем. Артур ушел от нее к Дине, и, хотя Марк утверждал, что родители не держали друг на друга зла, выражение лица Барбары говорило совсем о другом. Отвергнутая жена, сидящая в инвалидном кресле у могил бывшего мужа и женщины, которая похитила его. Чувствовала ли Барбара в тот момент хоть какое-то удовлетворение? Приступ ликования из-за того, что она пережила их обоих?
Джейн обратилась к другой фотографии. Ее сделали с иного ракурса, однако лицо Шарлотты было смазано — она еще больше отвернулась от Патрика, начала наклоняться вперед, и ее фигура была схвачена в момент движения. На следующей фотографии девочка с прижатой ко рту рукой и искаженным лицом продолжала двигаться, а Патрик, нахмурившись, смотрел ей вслед. Новый снимок — здесь она была уже почти в углу фотографии: виднелась лишь ее спина; юбка девочки превратилась в черное расплывчатое пятно. Еще один щелчок затвора, — и Шарлотта вовсе пропала из виду, так же, как и Марк. Патрик Дион и Барбара Мэллори по-прежнему оставались на месте; на лицах обоих запечатлелось удивление, что их дети ускользнули с церемонии.
Что происходило между Марком и Шарлоттой? Может, он пошел за ней, чтобы предложить поддержку?
На следующем снимке было видно, что Патрик несколько неловко наклонился, стремясь обнять Барбару, — два покинутых супруга, утешающих друг друга. В этой фотографии чувствовалась искусная композиция — объятие отражалось на блестящей поверхности гроба.
Последний снимок демонстрировал расходящуюся толпу — люди повернулись спинами к двум одинаковым могилам. Вероятно, это была метафора — живые должны двигаться дальше. На финальной фотографии снова возникла Шарлотта. Она шла рядом с отцом, который крепко обхватил ее за талию. Но голова Шарлотты была повернута назад, к могиле Дины, а на лице отражалась отчаянная тоска, словно девочка готова была броситься на гроб мамы. Той самой мамы, что оставила ее пять лет назад.
Джейн стало очень грустно за Шарлотту, и она отложила фотографию. Подумала о своей собственной маме и обо всем том, что так раздражало ее в Анжеле. Но Джейн никогда не сомневалась, что мама любит ее и без колебаний отдаст за нее жизнь, как она сама, не раздумывая, отдаст свою жизнь за Реджину. Когда Дина развелась с Патриком, Шарлотте было всего двенадцать — девочка находилась в чутком возрасте, на пороге взрослой жизни. Пусть у нее был любящий отец, но все равно оставались тайны, узнать о которых девочка может только от мамы, женские секреты. «Кто же учил тебя, Шарлотта?» — задумалась Риццоли.
В обеденный перерыв Джейн спустилась в столовую, взяла кофе и сандвич с ветчиной и отнесла их наверх, чтобы перекусить за рабочим столом; она ела не ради удовольствия, а потому что это было необходимо. Стерев с пальцев майонез, Джейн повернулась к компьютеру, чтобы заново просмотреть фотографии с места убийства Ингерсолла. Проглядывая изображения его дома, она припомнила запах кустов, которыми была обсажена дорожка, мерцание телевизора, пробивавшееся в окно, и почувствовала, как заколотилось ее сердце. «Той ночью я должна была погибнуть», — подумалось ей. Сделав глубокий вдох, Джейн заставила себя сосредоточиться на фотографиях и критически взглянуть на место происшествия более спокойным взглядом. Она изучила кухню — там лежал Ингерсолл, и вокруг его головы расплылась лужа крови. Открыла фотографию его домашнего кабинета: стол с открытыми ящиками и голой столешницей, на которой должен был стоять компьютер. Во время их последнего разговора Ингерсолл сказал Джейн, что в его дом кто-то влезал. Видимо, этот беспорядок он застал, когда вернулся с рыбалки, — свидетельство взлома. Наконец Джейн открыла фотографию спальни, на полу которой стоял нераскрытый чемодан Ингерсолла. Он так и не успел распаковать вещи.