— Ну и болтун же ты! — сплюнул Беспалый. — Только время отнимаешь! Делай, что велено.
Съемочная площадка опустела. Оборудование уложили в автобус. Все ждали команды трогаться. Но еще не закончили работу эксперты.
И только режиссер никуда не спешил. Убитый горем, он сидел на шведском надгробии с надписью «сон» и беспрерывно курил.
Беспалый присел рядом и запыхтел своим вонючим «Беломором».
— Зачем вам понадобился фиолетовый гроб?
— А? Что? — встрепенулся белобрысый очкарик.
Следователь повторил вопрос.
— Я так видел! — объяснил режиссер, не вдаваясь в подробности.
— Он так видел! Идиот! — рассказывал Пал Палыч своему помощнику. — А кто-то воспользовался этим виденьем, чтобы задержать на сутки съемку эпизода!
— Чтобы подоспел к тому времени сынок Карпиди? — домыслил парень. — Значит, фиолетовый гробик — не пустячок?
— Эксперты следов других машин у ворот кладбища не обнаружили, — докладывал следователь отдела по борьбе с организованной преступностью Поликарпу. «Крестные отцы» помогали Беспалому вести безбедную жизнь.
Гробовщик выслушал его, ни разу не перебив, низко склонив голову. Но и в таком положении было видно, что под тяжелыми веками мечутся два отравленных таракана.
— Не обольщайся, Паша. Есть еще один въезд на кладбище. В старой части. Правда, о нем знают немногие. — И после тягостной паузы, спросил: — А что будем делать дальше?
— Хочу дать в газетах фотографию Христофора.
— Моего мальчика? Зачем?
— Чтобы найти тех, кто летел с ним вместе в самолете. Может, повезет, и мы проследим его путь из аэропорта. Я уже знаю, что он прибыл московским рейсом. Из Парижа самолеты летают раз в неделю. Он не стал дожидаться и вылетел в Москву.
— Он торопился ко мне. Я знаю. Будет тебе фотография, Паша. А кто из киношников продался? Кого ты подозреваешь?
— Подозрительны жокей и гримерша, но выводы делать рано. На завтра Я всех вызвал к себе. Надо составить протокол. И там уж поговорим более обстоятельно.
— Этот конюх явно замешан, — не сомневался Карпиди. — Чтобы перекладывать из ящика в ящик трупы, нужна мужская сила. Его надо хорошенько потрясти. Последил бы ты за ним, голуба. Ведь не придет он к тебе добровольно…
Член жокейского клуба не явился на следующий день в кабинет следователя. К тому же, как выяснилось, и Беспалый, и его помощник во время опроса на кладбище упустили существенную деталь. Они не выяснили, кто и где обнаружил труп флейтиста. Настолько все крутилось вокруг сына Поликарпа, что о бедном музыканте просто забыли. Или им казалось очевидным, что второй труп был где-то поблизости. Оказывается, флейтиста искали. И девушка-ассистентка, и оба жокея, и даже кто-то из актеров. А нашел его именно конюх. Бедняга лежал в открытом голубом гробу на чьей-то надгробной плите.
— Мне почему-то врезалась в память фамилия на надгробии! — вспомнила девушка-ассистентка. — Гольдмах Исаак Ильич. И по иронии судьбы тоже музыкант!
И гримерша засвидетельствовала, что именно в ту сторону, где находится могила этого самого Гольдмаха, уходил жокей по неотложной надобности.
— Он уходил с пустыми руками?
— У меня, товарищ следователь, зрение никудышное! — постучала она корявым пальцем по стеклу очков. — Да и было далеко. Может, и не с пустыми.
— Вы так плохо видите, что не заметили, как он переносил труп?
— Может, и переносил что-то! Разве я могла подумать о таком?
— Почему же сразу не сказали?
— Не уверена была. И сейчас не верю!
Директор картины извинился за своего друга-режиссера, который не смог прийти, потому что плохо себя чувствует.
— Я переживаю за его психическое состояние, — признался он.
— А что такое? — поинтересовался следователь.
— Он считает себя виновным в происшедшем. Представляете?
— Почему?
— Да все из-за этого проклятого гроба! — Директор сделал паузу и промокнул вспотевшую лысину носовым платком. — Он ведь отложил съемку из-за него! Ему непременно нужен был фиолетовый! А в фиолетовом оказался труп! Это его и добило!
— А почему в нужный день на съемочной площадке не оказалось фиолетового гроба?
— Да все очень просто. В реквизиторском цехе не было ткани такого цвета. Я об этом знал, и все знали. Думали, забудет. Какая разница? Сколотили столько красивых, разноцветных гробов! Но он упрям как осел!
— А кто забирал фиолетовый гроб с киностудии?
— Я, — директор снова вытер пот. — Мы с шофером привезли его на автобусе, около трех утра.
— И куда поставили?
— Ну куда! Сбросили в общую кучу!
Шофер слово в слово рассказал то же самое.
— Лопухнулся ты, голуба, с конюхом! Ищи теперь ветра в поле! — ругал Беспалого Гробовщик.
— Достану! Из-под земли достану! Живым или мертвым! — клялся совсем озверевший следователь.
У следователя был повод горячиться. Поликарп в свое время подарил ему машину, загородный дом, положил в постель красивую девку. Пришло время отдавать долги.
Жокея обнаружили на следующий день в морге с проломленным черепом. Его нашли в лесу, на окраине города, неподалеку от конюшен жокейского клуба. Второй жокей, участвовавший в съемках, был убит выстрелом в голову в собственном доме.
— Кто вам посоветовал взять именно этих жокеев? — допытывался Пал Палыч.
— Кто-кто! Председатель клуба рекомендовал. — Директор без конца утирался носовым платком. Пот струился градом. Он теперь отдувался за всех.
— Что ты привязался к этим конюхам? — вытрясал из следователя душу Поликарп. — Нашелся какой-нибудь поганка-мухомор и сыпанул монет этим голубам! Не знаешь, как это делается? Возьмись с другого конца! Мне нужно знать, кто заказывал музыку! Шестерки меня не волнуют! Потряси фирму, давшую деньги на кино! Кто за ними стоит?
— Ребята Мишкольца. Я узнавал. Но у нас нет никаких доказательств, что фирма как-то причастна к убийству.
При упоминании Мишкольца Карпиди утихомирился. Его «компьютеру» требовалось как следует обдумать возникшую комбинацию. Сам Поликарп не раз пытался запустить свои жирные пальцы в карман «изумрудного короля». И даже подчинить его себе. Но из этого ничего не вышло. Предположить, что Мишкольц пытается отомстить ему за неудачные попытки, мог только сумасшедший. Наоборот, магнат давно снискал себе славу миротворца, человека компромисса, находящего выход из любой конфликтной ситуации. Нет, Карпиди еще не настолько убит горем, чтобы заподозрить Мишкольца!
— Володя занят сейчас открытием частного музея, — размышлял вслух Гробовщик. — Зачем ему мой сын?
— Скоро весь город будет любоваться собранием его картин, — подхватил Беспалый. — И люди Мишкольца, как попки, глядя на хозяина, ударились в спонсорство. Одни взялись за театр, другие за кино. Не подкопаешься! У нас ничего нет против этой фирмы…
— Кто из ваших спонсоров читал сценарий? — продолжал доканывать лысого директора следователь.
— Игорь Тимофеев, молодой парень, знакомый режиссера. Да не просто читал — они и писали его вместе.
— Значит, съемки на кладбище предполагались еще во время подготовки сценария? Когда это было?
— В мае. Но Тимофеев убедительно просил нас подыскать кладбище попроще. А режиссер заладил свое: «Я так вижу!» Упрямый осел! Вот и пребывает нынче в психушке за свое упрямство!
Составленное на молодого человека, Игоря Тимофеева, досье ничего не дало ни уму ни сердцу Поликарпа.
Христофора отпевали в соборе Александра Невского. Вокруг собора насчитали рекордное за все время количество иномарок — пятьдесят три, не говоря уже об отечественных автомобилях. Автоинспекция перекрыла главную улицу города на целый час.
У ворот кладбища молодые люди в кожаных куртках установили столики с водкой. Каждому предлагалось выпить за упокой души убиенного.
Поликарп отвел сыну место в аллее Героев. Злые языки шутили, что надо бы рядом с могилой Христофора оставить землицы побольше, ведь семья у грека большая!
На похороны приехал старший сын Олег. Он держался рядом с сестрами, девочками семи, двенадцати и пятнадцати лет. При общении с отцом он всегда испытывал робость. Набравшись на этот раз смелости, спросил:
— Может, поживешь у нас, в Салониках?
Очень похожий на отца, но со спокойным взглядом и в очках, банкир Олег Карпиди впервые увидел отца в семилетием возрасте. Тогда были живы мать и бабушка, баловавшие мальчика. И вот пришел он, сильный, грубый, со специфическим, терпким запахом зоны. Отец вернулся после отсидки. Взял его на руки, подбросил до потолка, прижал к груди, уколол щетиной.
Теперь он, казавшийся отцу слабым и беззащитным, предлагает убежище. А как еще понимать его предложение? Олег боится за семью, за отца, за девочек. И хочет увезти всех на историческую родину.
— Нет, — покачал головой Гробовщик. — Я должен найти этого суку!
— И что дальше? Опять кровь? — Олег поправил очки. Этот интеллигентский жест сына всегда смешил Поликарпа, но теперь он даже не улыбнулся.
— Не лезь не в свои дела! А за приглашение — спасибо! Может, зимой приеду погостить.
Анастас Гавриилович, как принято, поцеловал покойника в лоб и уронил слезу.
— Я отомщу за тебя, сынок! — поклялся он шепотом.
О том, где и как похоронили студента музыкального училища, история умалчивает.
Несколько человек позвонили Беспалому, откликнувшись на объявление в газете с фотографией Христофора. Звонившие вспомнили, что летели с ним в одном самолете. Трое утверждали, что Христофор летел не один, а с товарищем. Наконец нашлась свидетельница, подтвердившая, что парень вышел из здания аэропорта с другом и они сели в машину. Причем не случайную, а явно поджидавшую их. Номер машины она, конечно, не запомнила и даже марку не смогла бы определить, но муж, встречавший женщину, по воле случая припарковал свой «жигуль» рядом с тем самым джипом, в который сели парни. Такая машина сразу бросается в глаза. Это был «рэнглер» черного цвета, стилизованный под «виллис» времен фашистской Германии.