Вампирша Вера основательно пережевывала креветки и запивала их большими глотками пива.
— И в ту роковую ночь вы были на кладбище? — не давал ей спокойно поесть Геннадий.
— О да! — по-театральному закатила она глаза. А потом пронзительным взглядом одарила Балуева. — Вы прямо как следователь. Давайте не будем о грустном.
— Действительно, — поддержала ее Светлана. — Тоже мне нашли тему для застолья! — И тут же заявила: — Я вас ненадолго покину.
Она ушла в туалет и проторчала там с четверть часа. Явно хотела, чтобы Геннадий в ее отсутствие вытянул из актрисы как можно больше. А тот не знал, с какой стороны подступиться к Вере.
— Вы из Москвы? — спросила она. — Как там жизнь театральная? Бурлит?
— Я почти не бываю в театрах, — ответил он и совершил тем самым непростительную ошибку.
Актриса завелась. Начала расписывать ему последние московские премьеры. Сыпала фамилиями модных режиссеров: «Виктюк, Фоменко, Фокин и этот… Как его? На букву «Ж»?»
Вернуть ее с театрального Парнаса на съемки триллера не представлялось никакой возможности.
Она взяла еще одну кружку пива и раков, хотя уже заметно охмелела.
Не отходя от театральной темы, он попытался свернуть разговор в другую сторону, поинтересовавшись, не доводилось ли ей встречаться с таким-то и таким-то. И как бы между прочим назвал фамилию известного артиста оперетты.
— Еще бы! Это мой учитель! — обрадовалась Вера.
— Он, к сожалению, мало снимался в кино, — посетовал Балуев.
— У нас всегда отдавали предпочтение столичным актерам! — с грустью заметила Вера.
— Мне бы так хотелось увезти в Москву все, что снято с ним. Весь видеоматериал. Но я не знаю, к кому обратиться. Посоветуйте! — Он с трогательной надеждой посмотрел на актрису.
— Считайте, что вам повезло. — Она растянула свою фиолетовую улыбку, показав белоснежные искусственные зубы. — У меня есть один фильм и два лучших спектакля. Правда, качество — сами понимаете. Все снималось в конце шестидесятых. Я тогда еще была школьницей, — ударилась она в воспоминания. — Бегала на каждый его спектакль, занималась в студии при театре. Вот так и проходит наша жизнь. От кого-то остаются книги, картины. От артистов видеокассеты. А что останется от меня? Венгерская вампирша? Кругом пошлость! Пошлость! И кровь! Кровь! Океан крови!..
Актриса не на шутку разошлась, то ли изображая пророчицу Кассандру, то ли цитируя на память Апокалипсис.
— Так как же насчет видеокассет? — вернул ее к действительности Балуев.
— Я вам перепишу, — пообещала она. — Это срочно?
— Желательно.
— Тогда я могу их завтра вам отдать. Лучше с утра. У меня вечером спектакль. Вы сможете утром подъехать в театр?
— Во сколько?
— Сейчас соображу. Репетиция в десять. Значит, к одиннадцати. Устроит?
— Вполне.
— Спросите меня на вахте. А вечером приходите со Светой. Мы будем давать Оффенбаха. «Званый вечер с итальянцами». Любимая оперетта моего учителя.
Светлана Васильевна, вновь появившись в зале, не торопилась за их столик. Она о чем-то беседовала с барменом и только время от времени поглядывала в их сторону.
«Конспираторша! — злился про себя Геннадий. — Оставила меня на растерзание вампирше! Больше мне делать нечего, как только выслушивать ее апокалипсические монологи!»
Вера действительно опять завела шарманку про кровь и пошлость вокруг.
— Надеюсь, вы не скучали без меня? — произнесла дежурную фразу Светлана, вернувшись на свое место.
Она, не церемонясь, прервала монолог актрисы, перейдя к разговору о рекламе. Это и было причиной их встречи в «Сириусе». Деловая беседа двух деловых женщин.
Балуев откровенно скучал. Опять вспомнил отца. Тот любил питейные заведения. И был бы, наверно, счастлив, попав в этот помпезный, с мраморными статуями, ночной бар. И еще Геннадий подумал, что не плохо бы навестить могилу отца. Не был там лет восемь, с тех пор как похоронил маму. Ее могилу он часто посещал. Она просила похоронить ее рядом с Любонькой. Так они с отцом оказались на разных кладбищах. Как жили в разводе, так и похоронены.
— Вам просили передать, — услышал он над самым ухом и вздрогнул.
Бармен, низко склонясь, будто принимал заказ у человека, потерявшего голос, положил перед ним свернутый вчетверо листок бумаги.
«С приездом, Юрик! — прочитал он. — Надо бы покалякать! Жду тебя в машине. По левую руку от входа. Девятка «белая ночь». Валера».
— Теперь моя очередь вас покинуть, — улыбнулся Балуев, обращаясь к своим спутницам.
— Что-нибудь серьезное? — встревожилась Светлана, увидев, как он изменился в лице.
— Так, пустяки, — отмахнулся Гена и направился к выходу.
На крыльце бара Балуев остановился и закурил. Он не торопился свидеться с киллером, хотя сразу обнаружил его машину. Свет в салоне не горел, и это вполне могла быть засада. Видно, тот понял его опасения и зажег свет, показав, что он в машине один.
Однако это мало что меняло, ведь Геннадий знал, с кем имеет дело и что свидетели киллеру не нужны. Ко всему прочему, свой пистолет он оставил дома. Консультант-искусствовед уже успел отвыкнуть от родного города. Забыл, что для невинного ужина в баре «Макаров» за пазухой не помеха, а напротив, необходимая приправа к блюду.
Докурив сигарету, Балуев быстрым шагом направился к «жигулям».
Передняя дверца распахнулась перед ним.
— Какая встреча! Кто бы мог подумать! Бывают в жизни совпадения! — наигранно удивлялся бывший попутчик, сверля его водянистыми глазками.
Геннадий уселся рядом, захлопнул дверцу и, уставившись в лобовое стекло, произнес холодным тоном:
— Мы, кажется, обо всем договорились. Твоему хозяину не понравится, если ему донесут обо мне.
— Моему хозяину? — Валера зашелся смехом, явно переигрывая. — Я, может быть, как раз и калякаю с тобой по поручению моего хозяина… Думаешь, он не удивился, что я приехал из Москвы на местной электричке? Меня, между прочим, встречали, а тебя — нет! Надо было сделать все наоборот, умник! Но теперь уже поздно! Моего хозяина очень озадачил твой приезд.
— Ты рассказал ему о нашем разговоре в поезде?
— Правду не утаишь, — ответил киллер. Он пребывал в веселом расположении духа, чего нельзя было сказать о Балуеве.
— И о стилете тоже?
— Чё мне скрывать-то? Сделал хозяину подарок. Он считает, что получил наследство от Пентиума.
Гена никак не мог понять, блефует Валера или говорит правду.
— Что ж, мне всю жизнь висеть у тебя на крючке? — продолжал тот. — Нашел дурака! Я эту поездку надолго запомнил! И если бы не хозяин, лежать бы тебе, Геннадий Сергеич, с пулей в затылке!
— Значит, имя-отчество уже усвоил? — усмехнулся Балуев.
— А на что мне были сутки даны? Все про тебя знаю, дружок. Из какого ты роду-племени и кто твой хозяин. А что тебя уже год как от дел отстранили — это ты мне брехал! Знал я, что так не бывает, да больно ты правдиво заливал. Поверил я. Все-таки человек интеллигентный, врать не должен.
«Не верь мне, Валера! Не верь! Свой длинный язык я укорочу! Непременно укорочу!»
— Что хочет от меня твой хозяин? — поинтересовался Балуев.
— Немногого. Хочет, чтобы ты поскорее убрался из города!
— Не могу, брат. Дела.
— Он дает тебе неделю, чтобы покончить с делами и убраться навсегда. Как можно дальше. Твое присутствие в Москве нам тоже не желательно! Понял? — Валера в этом слове делал ударение на последнем слоге.
— Понял, — повторил за ним Гена, с тем же ударением.
— И вот еще что. Это уже от меня лично. Если надумаешь обосноваться в Москве — жди в гости! Обожаю гастроли в столице!
— Все? — спокойно поинтересовался Балуев.
— Мало?
— Достаточно. Постараюсь за неделю управиться с делами.
— До встречи, — осклабился Валера.
— Бывай! — отсалютовал Геннадий и вышел на свежий воздух из душного салона «жигулей».
За спиной заработал мотор.
На обратном пути, в Светиной малолитражке, он молча глядел в окно. Под тусклыми ночными фонарями проплывали знакомые с детства места.
— Любуешься? — спросила она.
— Прощаюсь.
— Не болтай чепухи! Ты что-нибудь узнал у Веры?
— Мы говорили исключительно об искусстве. Твой маневр с туалетом был абсолютно лишним.
— Почему ты не говорил с ней о деле?
— Рано, Светочка, раскрывать карты. А вдруг она соучастница убийства? Стоит ли заранее подставлять задницу?
— Верка — соучастница? Перестань!
— Какая у нее машина, кстати?
— У нее нет машины.
— А на чем она приехала в «Сириус»?
— Откуда я знаю? Мне не пришло в голову об этом спрашивать! А сейчас она побежала на троллейбус.
— Ты предупредила обо мне, когда говорила с ней по телефону?
— Конечно.
— Как ты сказала? Вспомни!
— Хорошо, что ты мне об этом напомнил! Я сказала ей, что буду не одна, с приятелем. Она поинтересовалась, кто такой. Верка очень любопытная! Я назвала твою фамилию. Вот и все. Но какая муха тебя укусила! Еще два часа назад ты ничего не хотел слышать о деле!..
— Я должен покончить с этим в несколько дней, — заявил Геннадий.
— Ты сума сошел! Беспалый уже восьмой месяц…
— Не смеши меня! Беспалый притормозил, как только узнал, что след ведет в Москву. Христофор летел с человеком, у которого был московский паспорт, и в аэропорту его ждал джип с московским номером. И Поликарп наверняка все списал на домодедовскую группировку. Так вот, моя дорогая, твой Беспалый — профан! Заказчика убийства надо искать здесь, а не в Москве.
— Почему ты в этом так уверен?
— Московский паспорт и московский номер на машине ему подсунули точно так же, как этих невинных жокеев. И он схавал. Прости за грубое слово!
— Но с чего? С чего ты это берешь?
— Гробовщик никогда не имел сферы влияния в Москве. Столица его не интересовала. А значит, не может заказчик быть из Москвы. Потому что это месть! Только месть бывает обставлена таким изысканным способом! И другого мотива я не вижу!