— А это что? — Жигулин носком лакированного ботинка поддел мертвую руку, сжимавшую пистолет.
— Не было, говорю вам! — стоял на своем охранник. — Ничё себе! — воскликнул он, хорошенько рассмотрев оружие. — Это ж «ТТ» у нее! Такую пушку только ленивый не обнаружит!
— Мы еще разберемся, кто тут ленивый, а кто спесивый, — пообещал Андрей Лукич.
— Да я ничё… — испугался парень. — Мне она сразу не понравилась… Если бы не вы, то я… то мы…
— Зови остальных ребят! — приказал босс. — Отвезете ее куда подальше — и с глаз долой, из сердца вон! Верно говорю? — подмигнул он Гольдмаху.
Тот лишь пожал плечами.
— Не вызывать же нам сюда милицию? — вслух рассуждал Жигулин, и толпа ротозеев одобрительным шепотом поддержала его. — Это бы сильно пошатнуло репутацию клуба!
Когда все кончилось и завсегдатаи «Больших надежд» вернулись к картам, рулетке, бильярду, а кто-то просто отдыхал в тени экзотических растений, любуясь брызгами фонтанов, наслаждаясь мирной беседой и потягивая разнообразные коктейли, которые здесь всегда отменно готовили; когда все забыли о происшествии в мужском туалете, как забывают несмешной анекдот, Жигулин посчитал своим долгом не покидать хозяина клуба. Он сидел в том же кресле, в котором час тому назад страдала и металась Полина. И Гольдмаху казалось, что это у нее получается фальшиво. Не менее фальшивым было сочувствие Андрея Лукича и желание утешить.
— Поверьте, я не нуждаюсь в утешениях, — не знал, как от него избавиться, Гольдмах. Бывший милиционер вызывал у него неприязнь, брезгливость и даже тошноту. И он боялся, что Жигулин все это видит и специально мучает его своим присутствием. — Говорю же, видел ее второй раз в жизни. Она мне не родственница. Я даже знакомой ее не могу назвать. То ли сумасшедшая, то ли совсем отчаявшаяся… — В этот миг он вдруг припомнил рассказ маленькой Нади о том, как Таня с Полиной приходили к ней в театр. И что у Полины есть сын, странный мальчик, неразговорчивый и совсем не похожий на мать.
— А говорите, не нуждаетесь в утешениях! Глаза-то на мокром месте! — От бывшего милиционера трудно скрыть эмоции!
— Все-таки и моя вина тут есть, — промямлил Миша, будто на допросе у следователя.
— Вы ей отказали?
— Да.
— А чего она хотела?
— Чтобы я стал ее спонсором.
— Совсем обнаглел народ! Эти бабенки знают, чего хотят от жизни! А может, стоило клюнуть? — неожиданно ввернул он. Девка-то ничего себе! А вы, я вижу, обделены женским вниманием. И в наших банных «пирушках» ни разу не участвовали!
— У каждого свои пристрастия, — ответил Миша.
— Ну-ну, — хмыкнул в здоровенный кулак Жигулин. — Может, вы до мальчиков охочи? Так не стесняйтесь! Найдутся и мальчики! Пристрастия у всех разные — это верно.
— Вы меня неправильно поняли! — возмутился Г ольдмах. — Я — однолюб!
Он сам поразился сказанному. Женщин было слишком много в его жизни. Так, по крайней мере, считали друзья.
— Редкий случай, — оценил Андрей Лукич, — но излечим. А я уж подумал… — Он не договорил, наполнив кабинет оглушительным смехом. Гольдмах почувствовал, как за его спиной задрожал бронзовый Марс, бог войны. — Ладно, не буду вам больше докучать, — выдал недавно заученное слово бывший милиционер. — Девочка оказалась слишком впечатлительной. Но у нас не будет с этим проблем. Верно?
— Надеюсь.
Оставшись наедине, Михаил собрался с мыслями: «Почему она оказалась в мужском туалете? Я направил ее в подвал! Охранник утверждает, что она была безоружна. «ТТ» действительно трудно спрятать. И с какой стати ей стрелять в себя? Ей угрожали. Наверно, угрожали. Но зачем же так сразу? Можно было потянуть время, попробовать еще раз обработать меня. Ведь остался ребенок. Почему она не упомянула о нем, когда убеждала меня уехать и взять ее с собой? По-моему, сильный аргумент. Или это не ее ребенок? «Совсем не похож на мать». Какая разница? Что я копаюсь? Ведь ежу понятно, что это не самоубийство! Девчонку затащили в мужской туалет и кокнули! Кто затащил? Как он проник в клуб? Она сказала, что если не уговорит меня уехать за границу, то ее убьют. Она не смогла меня уговорить. Боже мой! — Он вдруг почувствовал себя человеком, оступившимся на краю пропасти. — Она вышла не в туалет. Она вышла, чтобы передать кому-то мое окончательное решение! И этот кто-то тут же избавился от нее! Этот кто-то член клуба. Он и сейчас, наверно, в зале. Сидит спокойно за карточным столом или потягивает коктейль. Почему он не убил меня, если я так кому-то мешаю? Почему такие церемонии? Рассказать обо всем Жигулину? Окуню? Их это должно заинтересовать. Они мне обеспечивают «крышу», черт возьми!»
Но вместо того чтобы спуститься в зал и разыскать своих могущественных покровителей, Гольдмах снял телефонную трубку.
— Надя, я не поздно?
— Я еще не сплю, хотя у меня утром спектакль. Что-то случилось?
— Та девушка, которая странно курила…
— Полина? Что с ней?
— Ее убили.
— Господи!
— Можно приехать к тебе?
Он опять перешел с ней на «ты». Надя ничего не ответила. Пауза затянулась.
— Ладно, я все понял. Спокойной ночи!
Миша положил трубку.
А в другом клубе все было совсем по-другому. Тут никто не ходил в смокингах. Допускались все желающие. Вот только желающих не наблюдалось. Опять же все — свои. Та же рулетка, те же карты. Правда, напитки попроще, в основном водка да пиво. Зато живая музыка. Блатные барды сменяют один другого. Поют про Одессу-маму, про Магадан, столицу Колымского края. Вышибают-таки слезу, а иногда заставляют надрывать животики. Здесь женщины не ослепляют бриллиантами. Здесь в основном шлюхи, увешанные дешевой бижутерией. Зато можно спокойно поиметь любую. Для этого мероприятия существуют отдельные комнаты. И нет здесь фонтанов, и даже фикусы не растут. Клуб напоминает воровскую малину и название имеет соответственное «На киче». С таким названием он, конечно, никогда не попадет в рекламный ролик или в телепередачу «Любовь с первого взгляда». «Наша идеальная пара сегодня отправляется ужинать в ресторан «На киче»!» Что же там произойдет с идеальной парой? Изысканных блюд здесь не подают и напитки самые популярные. И компания не очень подходящая. Хорошо подогретый авторитет, по кличке Шалун, зрелище не для слабонервных. Виталик может и в глаз дать и ножичком пырнуть, если кто высовывается! Терпеть не может выскочек! Рожей авторитет не вышел. Похож на какой-то экзотический фрукт. Фейхоа, что ли? Или дуриан? Нас теперь ничем не удивишь! Маленькие хитрые глазки Шалуна почти сходятся у переносицы, так близко посажены. Нос мясистый, солидный. И усы маршала Буденного его, пожалуй, не красят, а наоборот… Зато Виталик, при всей своей строптивости, умен и расчетлив, а это главное. Бандитам не нужен Ален Делон!
Сегодня в клубе особенный вечер. Вернулся из дальних странствий старый кореш. Они вместе прошли войну. Не первую мировую, и не вторую, не Афган и не Чечню. Это война особая. Охота шла за каждым из них. И они уцелели. И могут пить водку и трахать баб. А неудачники, вылитые в бронзе и чугуне, какие у них радости? Ощипывать ангелов? Так ведь вряд ли они в раю! Кто их туда пустит? Там своя мафия!
— Ты, Ген, молодец, что приехал! — обнимал за плечи Балуева Шалун. — Вы с Вовчиком совсем оборзели! Уканали кто куда, оставили вместо себя этого баклана Данилу! Что мне с ним прикажешь делать, если опять свара начнется? Он же всех нас продаст с потрохами! Что, я не помню, как он всем задницу лизал? Вовчик — мужик крутой, но с этим бакланом оплошал!
— А кто начнет свару, Виталька? Поликарп? — У Гены заплетался язык после многочисленных возлияний, но мозг работал отменно. Балуев никогда не пьянел. Может быть, на каком-нибудь генном уровне выработался иммунитет к спиртному?
— Карпуша заткнулся в задницу! Сидит на исторической родине и не вякает!
— Убийство сына подкосило?
— Вроде бы.
— А кто его, Виталька?
— Знаю точно, что не я.
— А Соколов может свару затеять? — продолжал разведывать Геннадий.
— С нами вряд ли. Желание у него есть, да кишка тонка!
Балуев ни словом не обмолвился об утреннем визите Соколова в резиденцию Мишкольца. Фактически тот хотел договориться за спиной Шалуна. Такое сообщение могло спровоцировать Виталика на решительные действия. Три кита: Мишкольц, Шалун, Соколов, на которых держалась организация, неусыпно следили друг за другом. Соколов, испытывавший дефицит власти, был самым опасным из трех. К тому же он оказался на обочине, после того как южная группировка, вечный враг их организации, возглавляемая любовницей погибшего босса Светланой Кулибиной, фактически слилась с крылом Мишкольца. И мэр города, ставленник Поликарпа, все чаще делал реверансы в сторону Мишкольца и Кулибиной, давая всем понять, что это самое сильное звено в цепи.
— А с Поликарпом он может затеять свару? — не унимался Балуев.
— Хрен его знает! — после некоторого молчания изрек Шалун.
— А теперь послушай меня, Виталька! — Геннадий поднял вверх указательный палец. — Мне стало известно, что Соколов приютил у себя фирму, торгующую оружием, и неплохо с этого имеет. Но фирму в любой момент может прибрать к рукам Поликарп, ведь этот бизнес в городе контролирует он.
— И что? — насторожился Шалун.
— Может выйти свара, мой дорогой. И мы тоже окажемся замешаны. Гробовщик не станет разбираться, какие у нас отношения с Соколовым. Мы — одна организация.
— Гнида! Жирная свинья! — Виталик разразился потоком ругательств.
Расчет Балуева оказался верным. Шалун, прошедший через мясорубку мафиозных войн, опасался любой провокации.
— Тебя прислал Мишкольц? — поинтересовался он.
— Можешь так думать, — уклончиво ответил Гена.
— Играешь свою партию? — удивился авторитет.
— Учитывая интересы моих друзей.
— Смотри не заиграйся! — погрозил ему пальцем Виталик. — А за Соколова спасибо. Он у меня попляшет!
— Услуга за услугу, Виталик, — предложил Балуев.