— Евгений Петрович просит меня позаботиться о вас.
— Это уже лишнее. Я сам в состоянии позаботиться о себе.
— Не надо скромничать, молодой человек, — тоном строгого учителя произнес судья. — Скромность украшает дурака. А вы, сдается мне, человек умный. Так берите от жизни все, что она вам предоставит. К тому же идти на попятную уже поздно. Я уже рассказал о вас очень серьезным людям, и они хотят на вас посмотреть.
«Я похож на дрессированную мартышку?»
— Кто эти люди?
— Все со временем узнаете. Они ждут нас сегодня, в десять вечера, в клубе «Большие надежды». Знаете, где он находится?
— Представление имею.
«Это мышеловка!»
— Я буду вас ждать у входа, в своей машине. У меня «вольво» оливкового цвета. Там таких больше нет, — не без гордости добавил Ян Казимирович. — Да! Чуть не забыл! Смокинг у вас имеется?
В ответ на отрицательный жест Гольдмаха судья снова скривил рот.
— Советую приобрести, иначе вас не пропустят.
— Я поиздержался в дороге, — выдал Миша знаменитую фразу.
— Что ж, не грех одолжить будущему миллионеру. И Неведомский полез в карман за деньгами.
Вечером, при полном параде, Гольдмах отправился в клуб.
Неведомский действительно поджидал его в оливковом «вольво».
— Хорошо сидит! — оценил он новый наряд Михаила и тут же приступил к делу. — Вот ваш членский билет, — протянул судья документ в черной корочке. — Это стоило мне двести баксов. Запомните или запишите.
— Это все на самом деле необходимо? — позволил себе еще раз усомниться Гольдмах.
— Более чем. — Неведомский заметно волновался. — Я вас прошу, Михаил Наумович, быть немногословным. Говорить в основном буду я. Одна нижайшая просьба. Не называйте Евгения Петровича по имени-отчеству. Пользуйтесь местоимениями. И еще, это самое главное!
Судья открыл «бардачок» и достал оттуда небольшую деревянную шкатулку, довольно простенькую. В таких бережливые хозяйки хранят нитки или лоскутки.
— Возьмите.
— Зачем? — растерялся Миша.
— Предъявите в самый критический момент.
— Но куда я ее дену?
— Боже, какие проблемы! — возопил Ян Казимирович. — Суньте куда-нибудь!
Они вошли в клуб без двух минут десять. Их ждали на втором этаже, в роскошном кабинете, напомнившем Гольдмаху его альпийский приют.
В креслах развалились двое. Один круглолицый, розовощекий, уже в возрасте, другой — помоложе, худощавый, со щербатым ртом.
— Жигулин, — представился розовощекий.
Второй представляться не стал, но человек посвященный сразу бы догадался, что на равных с Жигулиным в этом кабинете может сидеть только Окунь.
Гостям было разрешено присесть, и Неведомский начал:
— Михаил Наумович на днях вернулся из-за границы и привез мне письмо. — Он вынул из кармана конверт и передал его Жигулину.
Тот бегло ознакомился с содержанием и, передав письмо Окуню, спросил:
— Где гарантия, что это Его подчерк?
— Я провел экспертизу, — заверил Ян Казимирович. — Сомнений быть не может.
— Он звонил тебе? — поинтересовался у судьи Окунь.
— Три дня назад.
— Откуда был звонок?
— Из Инсбрука.
— Это где? — докапывался до истины щербаторотый.
— Австрия. — На этот раз меланхоличные губы Неведомского не скривила усмешка.
— А вы где с Ним виделись? — обратился к Гольдмаху Жигулин, кивнув на конверт.
— Он просил об этом молчать.
— Понятно, — заключил розовощекий.
— В последний раз Он звонил из Праги, — напомнил Ян Казимирович. — А наш друг, — кивнул он на Михаила, — совершал поездку по Швейцарии, Австрии и Лихтенштейну.
«Уже навел справки, падло!»
— Вращается, значит, в Центральной Европе, — выказал недюжинные познания в географии Жигулин.
— Чего Он боится?! — сорвался вдруг Окунь, грохнув кулаком по подлокотнику кресла. — Почему играет с нами в кошки-мышки?
— Не доверяет, — развел руками розовощекий.
— А может, все это розыгрыш? — хитро прищурился щербатый. — Может, мальчик гонит пургу?
Было ясно, что оба, и Жигулин, и Окунь, не очень обрадовались письму старика. Более того, их злобные взгляды говорили о том, что они в любую минуту готовы растерзать в клочья не только новенький смокинг самозванца, но и самого Михаила Наумовича.
— Мальчик не гонит пургу, — пришел на выручку Неведовский. — У мальчика есть веский аргумент. — Он сделал Гольдмаху знак, чтобы тот показал злым дядечкам свою деревянную шкатулку.
Дрожащей рукой Миша протянул розовощекому «веский аргумент».
Реакция была мгновенной. Жигулин открыл шкатулку, и краска еще больше залила его сытое лицо. Как он мог сомневаться?
— Приступим к делу, господа! — предложил Ян Казимирович, после того как у обоих господ опустились руки. Они напоминали людей, потерявших последнюю надежду.
Через час все было кончено. Оформлены нужные бумаги, и судья пожал Гольдмаху руку, поздравив его с приобретением клуба и казино «Большие надежды», ресторана «У Сэма» и целой сети игровых автоматов.
Мрачным морозным вечером, какие часто бывают весной на Урале, Михаил очутился в том самом дворе, за памятником Ленину. В окнах знакомой квартиры горел свет.
Ему открыла женщина в старом махровом халате, очень похожая на Лику.
— Вы к кому?
— К вам.
— По какому вопросу?
— По квартирному.
— Ничего не понимаю! Вы, наверно, ошиблись. Мы не давали объявления!
— Я хочу купить вашу квартиру, — напрямую заявил Миша.
— Что сделать?
— Не просто купить, — продолжал он, — а еще и предоставить вам жилье куда лучше вашего. А на вырученные деньги вы сможете обставиться заново, потому что ваша квартира мне нужна со всей обстановкой.
— Сеня! — позвала она мужа. — Тут пришел молодой человек. По-моему, он сумасшедший!
Пришлось объясняться. Гольдмах хорошо подготовился. Он воспользовался рассказом Лики о доме чекистов и сочинил собственную историю о репрессированном дедушке.
— Это квартира моих родителей, и я хочу ее купить. Я предлагаю вам выгоднейшую сделку по той простой причине, что я богат. Очень богат. И готов с вами немного поделиться.
— Разве такое бывает? — недоверчиво уставилась на него женщина.
— А мы, между прочим, милостыню не просим! — заявил задетый за живое Сеня.
«Ах ты, сука! Продал родную дочь заезжему немчику! Да еще переполнен гордостью!»
— И нечего тут кичиться своим богатством! — продолжал папаша. — Видали мы всяких благотворителей!
— Шли бы вы, молодой человек, — добавила мамаша. — А то ведь и милицию вызвать можно!
В тот вечер он ушел несолоно хлебавши. Вопрос с квартирой взялся уладить Ян Казимирович. Не прошло и недели, как Гольдмах вселился в заветные апартаменты. Родители Лики не только выполнили все пункты договора, но даже оставили свой свадебный портрет на стене. Потом приходили с поклоном. Папаша извинялся за «допущенную грубость», а мамаша принесла «сумасшедшему» баночку засахаренного варенья. Неведомский помог им с трудоустройством, и они были на седьмом небе от счастья…
— Зачем вы это сделали? — прервала его рассказ маленькая Надя. — Ради самоуничижения? Вместо того чтобы забыть, вы каждый миг напоминаете себе об утраченной любви!
— Вот именно, — согласился он. — Мне это необходимо. Посмотрите, кем я стал. Я — марионетка! Подставное лицо! Мое богатство — призрак! Помните, что Он сказал? Можешь расшибиться насмерть! Дыхание смерти я ощущаю каждый миг! Я живу чужой жизнью! И вокруг одна фальшь! Осталась только любовь, пусть утраченная, пусть к недостойной, продажной девице! Но это настоящее чувство! Понимаете? Настоящее! Оно вот здесь! — Он ударил себя кулаком в грудь. — Оно меня до сих пор мучает! Не поверите, я иногда играю Ликиными игрушками, нянчу ее куклу… У нее, кстати, девочка родилась… — Гольдмах закрыл ладонями лицо.
— Бедный мальчик! — гладила его по голове добрая фея из сказки. Кого ей только не приходилось играть! Но теперешние слезы Нади были неподдельными.
— Я не бедный! — улыбнулся Миша, открыв лицо. — Лика недавно приезжала. Мы с ней провели целую неделю в этой квартире. Все было как тогда! Она, конечно, мне благодарна за родителей, но не в этом дело… Густав не отпустил с ней девочку, хотя малютке еще нет года. Побоялся, что Лика не вернется. Наверно, так бы оно и вышло. Как видите, вся жизнь моя полна случайностей, счастливых и не очень. Когда я пытаюсь что-то в ней изменить, ни черта не выходит! И поэтому приходится ждать нового случая.
— Скажите, Миша, а что было спрятано в той деревянной шкатулке? Ее вам вернули?
Ни слова не говоря, он встал и прошел в соседнюю комнату, а вернулся уже не с пустыми руками.
Шкатулка на самом деле не представляла никакой ценности, обычная безделушка, без секрета и даже без замка. А внутри лежал золотой портсигар. На крышке был выгравирован лось, с бриллиантовыми рогами и с изумрудами вместо глаз.
Балуев скучал за столиком в кафе «Андромаха» и ругал себя последними словами за то, что назначил свидание в таком месте. Ему тогда хотелось посмотреть на реакцию Веры. И он ее увидел. Только и всего?
«Андромаха» славилась своими ночными дискотеками и ведущей Анжеликой Артющенко, которая не раз снабжала Геннадия полезной информацией. Красавица Анжелика была замужем за человеком, верой и правдой служившем Карпиди. Да и само заведение принадлежало Гробовщику.
Сегодня был понедельник, а значит, выходной. Кафе работало до одиннадцати вечера. Анжелике здесь делать нечего, раз нет дискотеки. Все он рассчитал верно, вот только не учел, что люди Поликарпа снова сядут ему на «хвост» именно в этом кафе.
Балуев заказал кофе, коньяк и бутерброд с семгой. Удовольствие пришлось растягивать надолго, а Вера так и не появилась.
Он позвонил в театр оперетты. Никто не взял трубку. Там тоже выходной. И дома Веры не оказалось.
— Какие люди у нас в гостях! — услышал он знакомый голос и почувствовал на своем затылке прикосновение холодных пальцев.