пристальный взгляд. Будто кто-то в доме, до этого крепко спавший, проснулся и выглянул в окно.
Он резко обернулся и выстрелил лучом фонарика в оба окна по разные стороны крыльца, с целью ослепить противника, но старания были напрасны. В первом окне не шевельнулась занавеска, а во втором — не мелькнула тень. В доме никого не было.
И тогда он посветил выше. Над крыльцом зияло круглое чердачное окно. Там сидел здоровенный сиамский кот и внимательно наблюдал за непрошеным гостем. От света он зажмурился, пронзительно мяукнул и неохотно убрался в темноту чердака.
«Вот и выход! А вернее, вход!» — поздравил себя с открытием Балуев, обнаружив, что чердачное окно без стекла. Взобраться на козырек крыльца, а потом влезть в эту черную дыру представлялось ему парой пустяков.
Где-то в конце улочки заиграла музыка и возник свет. Это на ухабистой дороге разворачивался какой-то автомобиль. Геннадий стоял посреди двора, на открытом пространстве, и любой мог принять его за вора. Оставались считанные секунды. Свет фар уже почти касался соседнего с домом барака. И Балуев незамедлительно принял решение. Он вряд ли смог бы впоследствии так четко повторить те гимнастические упражнения, которые позволили ему очутиться на чердаке заброшенного дома.
«Дойче зольдатен унд официрен», — раздавался из окон автомобиля старый нацистский марш.
Гена не успел еще как следует отдышаться, а события этой ночи продолжали развиваться с нарастающей быстротой. Когда машина оказалась под единственным на этой улице фонарем, он сразу признал в ней джип «рэнглер», стилизованный под «виллис». И у него уже не оставалось никаких сомнений насчет того, где припаркуется это транспортное средство.
Действительно, машина остановилась прямо напротив убежища Балуева. В салоне зажегся свет. Там сидели трое. Геннадий не мог их как следует разглядеть, чтобы не выдать своего присутствия, поэтому наблюдал за происходящим, вжавшись всем телом в бревенчатую стену, в некотором отдалении от чердачного окна.
За рулем сидел молодой человек в кожаной куртке, поблескивающей металлическими бляхами, пуговицами и застежками, которые имелись на ней в немалом количестве. С первого взгляда стало понятно, что и машина, и музыка принадлежат ему, настолько все это гармонировало друг с другом. Парень вырубил музыку и вылез из джипа. Как и следовало ожидать, он оказался в брюках-галифе и высоких сапогах. Зевнул, потянулся, размял руки. На носу у парня уютно устроились черные очки с прямоугольными узенькими стеклышками. Их Балуев не сразу разглядел. Они словно приросли к лицу. «Как же он вел машину в очках?..»
— Удивляюсь, как ты видишь дорогу? — воскликнул второй, захлопнув дверцу автомобиля. Этот был намного старше, в меховой лохматой шапке.
— Про таких говорят сукин сын, а ему больше подходит кошкин сын! — откликнулся третий, и Гена сразу узнал в нем своего попутчика Валеру.
— Просто привычка, — объяснил парень.
Все трое направились к дому. А как только они оказались внутри, Балуев включил фонарик и осмотрел чердак. В двух шагах от него находилась лестница, ведущая вниз, как он вычислил, на кухню. Геннадий устроился на самой верхней ступеньке, приготовил на всякий случай пистолет и весь обратился в слух. Возможно, судьба посылала ему разгадку… Об этом он не успел серьезно подумать, потому что почувствовал нежное прикосновение сзади и еще одно… Он вздрогнул и едва не нажал на курок. И только вовремя раздавшееся кошачье урчание предотвратило беду.
Жуткие легенды, которые рассказывают о сиамских котах, вселяют страх в любого, не имевшего счастливой возможности пообщаться с красноглазым «людоедом». Этот чердачный экземпляр сиамца, видно, так соскучился по человечьей ласке, что завел громкую радостную мелодию и совсем по-собачьи лизал Балуева прямо в лицо.
Звон стаканов, доносившийся снизу, подтверждал догадку Гены. Лестница вела на кухню. И на кухне расположились те трое.
— Слава Богу, огурцы с прошлого года не закисли! — радовался гостеприимный хозяин. — А то чем бы мы сейчас закусывали?
— Ты что, здесь совсем не живешь? — интересовался парень.
— Как тебе сказать? Иногда наведываюсь.
— Блядей тайком от жены водишь? — заржал тот, что постарше.
— Блядей! — возмутился Валера. — Тут, считай, у меня дача и штаб-квартира одновременно. Я здесь отдыхаю душой после очередной работы. И здесь же настраиваю себя на новое дело. Во, гляди, чё у меня есть! — По звуку было понятно, что он выдвинул ящик стола.
— Ни хрена себе! — присвистнул насмешник.
— Ты даже язык выучил? — удивился парень.
— Самое необходимое, — хвастался Валера. — А иначе как в чужой стране? Тут у меня и карта подробная, чтобы не заблудиться. А как же?
— С тобой, брат, не шути! — продолжал иронизировать насмешник, но хозяин, кажется, не улавливал иронии в его словах.
— Я тебя отвезу в аэропорт, — пообещал молодой, — а обратно ты на своей тачке вернешься. Я завтра поставлю ее на стоянку.
— Добро. Еще по одной?
— Хватит!
И тут случилось непредвиденное. Кот, облобызавший Балуева, ни с того ни с сего мяукнул и бросился вниз по лестнице. Может, узнал голос хозяина, а может, решил облобызать и остальных гостей? Мяуканье пришельца за разговорами, не расслышали, а вот медленно открывающаяся дверь произвела на них впечатление.
— Атас! — заорал парень.
— Бляха-муха! — выругался тот, что постарше.
Геннадий даже зажмурился, но с места не двинулся. Он понимал, что лестница слишком крута и его вряд ли можно увидеть из кухни, а лишнее движение может быть услышано.
— Чё испугались, придурки? — заржал Валера. — Это грозный Матвей! А я и забыл про него! Даже колбаски ему не привез! Иди сюда, Матвей! Огурцом угощу.
Кот послушался. Дверь на чердачную лестницу закрылась.
— Будет он жрать твой огурец! — оправившись от конфуза, буркнул тот, что постарше.
— Из рук хозяина даже дерьмо есть будет! — гордо заявил Валера.
Раздалось отчаянное хрумканье.
— Жрет! И в самом деле жрет! — ликовал молодой. — Может, ты ему еще водки плеснешь?
— Нечего издеваться над животным! — отрезал хозяин. — Он у меня молодец! Всех крыс в доме переловил! И вообще, надежный охранник.
— Ты его не путаешь с бультерьером?
— Ни фига! Сиамцы — они знаешь какие злющие? Чужого на дух не выносят! Глаза могут лишить! В отношении Матвея будь спок!
— Что-то не заметно… Ни хрена он не злой! Ишь как ласкается! А ведь первый раз видит!
— Ты ж с хозяином в дом пришел, дура! А значит, свой. Спроси у Степаныча, у него собака.
— А при чем здесь собака?
— Собака — да, — подтвердил тот, что постарше, оказавшийся Степанычем. — Но кот совсем другое дело! Ты, Лерка, выпил и несешь бредятину! Не спорь с ним, Игорек! Его не переспоришь! Он может и козла выдать за тюленя!
— Не верите — как хотите! — произнес Валера таким тоном, словно доказательство превосходства котов над остальной фауной было делом всей его жизни. — И вообще, пора двигать.
— В самом деле! — опомнился Игорек. — Самолет ждать не будет.
— Так рано же совсем! — запротестовал Степаныч.
— Ничего не рано, — возразил хозяин. — Я люблю, когда рано. Сейчас только чемодан соберу, и порядок. Ты, Степаныч, можешь выпить. Тебе машину не вести, таможню не проходить. Допей уж ее, сердечную! Не пропадать же добру!
— Ну, спасибочки! — охотно принял предложение тот.
Внизу послышались шаги. Валера ушел в комнату собирать чемодан. На кухне остались двое.
— Что будем делать с Веркой? — спросил Степаныч Игорька.
— А что с ней делать?
— Директора кончили, а ее оставим?
— Ты бы всех кончил, дай тебе волю! На директора вышли люди Поликарпа. У нас не было выхода.
— А все этот выкормыш Мишкольца воду мутит! Лерка был прав. Кончить его, и все дела.
— Опять «кончить»! Босс распорядился не трогать. Он всегда их с Мишкольцем уважал.
— Ох уж эти цирлих-манирлих! Ведь он лезет не в свои дела! Что ему до сына Поликарпа?
— Не знаю. И босс не понимает.
— Доиграемся! А с Веркой надо что-то делать. Убийство нашего дорогого директора ее напугало. А с испугу, сам знаешь, что бывает. Сболтнет лишнее той же Кулибиной и кого тогда будем убирать? Из меня самоубийца не получится!
— Никто тебя не заставит, — обрадовал Игорек и цинично добавил: —А помочь всегда можно.
— Не шути так.
— Кто шутит?
В наступившей тишине раздался глухой удар и странный звук, похожий на лягушачий квак.
— Готов, голубчик! — сообщил Валера.
— Ты уверен? — сомневался Игорек.
— Кочерга — надежный инструмент! — заверил тот. — Для страховки пальнем разок. Но только не здесь. В бараке полно народу! Тут рядом лес. Там его и выкинем.
— Хорошо. Ты собрался?
— Да я налегке.
— Тогда поехали!
— Эй, погоди! — остановил его Валера. — Так дело не пойдет. Я что, задаром трудился? Ты Степаныча заказал? Плати!
— Сколько?
— Ну, Степаныч мужик невредный, — рассуждал практичный киллер, — на пять штук потянет.
— Охренел, что ли?
— Я рисковал? — выдвинул аргумент Валера. — У него, между прочим, «Макаров» за пазухой! На, погляди!
— Черт с тобой! Тыщи хватит? У меня только тыща. Остальное, когда вернешься.
Зашелестели деньги.
— Расписочку черкни! — предложил Валера, сосчитав доллары.
— Какую расписочку? — разыгрывал дурачка парень.
— Такую! Про то, что должен мне еще четыре штуки!
— Иди ты!..
— Тогда сам полетишь вместо меня.
— Спятил?
— Степаныч бы не торговался, если бы заказал тебя. Он мужик был что надо! — помянул добрым словом покойника Валера.
— Ладно, тащи бумагу! — смирился Игорек. Продиктовав текст расписки, пунктуальный во всем киллер добавил:
— Напиши, что обязуешься платить ноль пять процента в день со всей суммы, пока не расплатишься полностью. И поставь сегодняшнее число.
— Ноль пять в день?! — повторил ошарашенный Игорек.