ать ухо востро. Одно лишнее слово — и вы окажетесь там, где я обещал». Я поняла, что мой телефон все это время прослушивался. И еще, я поняла, что директор боится вас. Его испуг передался мне. С тех пор он звонил мне каждый день и требовал отчета. Я пересказывала наши разговоры. А вчера, когда я собиралась в «Андромаху», позвонил следователь и срочно попросил приехать.
— Вы ему не признались?
— Что вы! Я ведь соучастница. Директор мертв. Он только обрадуется и спишет все на меня!
— А еще кого-нибудь из соучастников вы знаете?
Вера покачала головой. Геннадий сомневался в правдивости ее слов, уж больно она старалась обелить себя. А разве другой на ее месте не стал бы этого делать?
— Значит, вы читали сценарий фильма?
— Читала.
— И как он вам показался?
— Ничего. Оригинально. В плохом бы я не стала сниматься. И у меня была большая роль.
— Кто вам ее предложил?
— Режиссер. Он видел меня на сцене.
— Вы не удивились? Ведь в театре, насколько я знаю, у вас нет больших ролей.
— Какое это имеет значение? Режиссеру я понравилась в маленькой роли, он мне предложил большую. А вы хам, Геннадий! — Она хмыкнула, театрально повела плечиком и прикрыла ладонью глаза.
— Извините. — Он позвал бармена, который давно уже появился за стойкой и терпеливо выжидал. Заказал два кофе с коньяком и, как только тот удалился, спросил: — А кого-нибудь из вашего окружения зовут просто Степанычем?
— Степанычем? — Вера задумалась. — Да, конечно! Степаныч — это костюмер с киностудии. Красавец мужчина! Во время съемок охомутал ассистентку режиссера. И больше я его не видела. А что такое?
— Ничего. — Балуев закурил и медленными глотками начал отпивать принесенный кофе.
— Ваше молчание меня пугает, — призналась актриса.
— Тогда еще один вопрос. Последний. В тот вечер, когда вас пригласила Светлана, вы приехали на черном джипе?
— Вы и это знаете? — кокетливо улыбнулась она. — Прав был директор. Вы — опасный человек. Да, я приехала на джипе. Но это была случайность.
— Расскажите об этой случайности, — попросил Геннадий.
— Да что тут рассказывать? Я вышла из дому в надежде поймать такси, потому что опаздывала. И тут подвернулся джип.
— Водитель джипа ваш знакомый? — вытягивал из нее слова Балуев.
— Честно говоря, я не сразу его узнала. Он круто сменил свой имидж.
— Его зовут Игорь? — подсказал Гена.
— Игорь Тимофеев, один из авторов сценария нашего замечательного триллера.
«Болван! Только тупой мог не догадаться! Игорек! Я совсем упустил его из виду!»
Он вспомнил, что не раз сталкивался с Тимофеевым три-четыре года назад, когда тот заведовал одним из ювелирных магазинов в подчинении Мишкольца. Аккуратный, всегда ухоженный мальчик, четко знающий свои обязанности. Он совсем не был похож на того, вчерашнего, в экипировке металлиста, в хищных очках, приросших к носу, вырулившего на улицу Красных партизан под марш «Дойче зольдатен унд официрен».
— Вы ему рассказали о предстоящей встрече?
— Ни словом не обмолвилась. Только попросила подвезти меня к «Сириусу». Он очень милый человек. Пожалуй, единственное приятное воспоминание, оставшееся от съемок триллера.
— Вы общались во время съемок?
— Разумеется.
— А на кладбище он тоже был?
— Только в первый день. Ему почему-то не нравилось там. Он даже поцапался на этой почве с режиссером.
— О чем вы говорили в джипе?
— Это так важно? Болтали о чем-то, уже и не помню. Кажется, он интересовался репертуаром театра. О чем еще? — Она задумалась.
Геннадий не мешал ей. В его голове уже созрел план действий. Та степень риска, на которую он шел, ничем не была оправдана. К тому же он мог оказаться между двух огней.
Балуев отодвинул краешек занавески и посмотрел в окно. Людей Поликарпа он обнаружил сразу, они сидели в «жигулях» и мирно беседовали.
Обернувшись к Вере, он увидел, что актриса достала носовой платок и вытирает им лоб. Ему это показалось странным. В пустом баре было прохладно.
— Что случилось?
Лицо Веры исказилось, будто ее пронзила острая боль.
— Мы говорили с ним о Полине, — выдавила она.
— О какой Полине? — не сразу сообразил Геннадий. — А! Об этой девице в вашей грим-уборной? И что?
— Она была его любовницей. И он ее ужасно ревновал. В тот день Игорь спросил, не приходила ли Полина накануне в театр. Я сказала правду, что ее не было. И он выругался. А наутро она прибежала ко мне вся в слезах. Как раз когда вы пришли за кассетами.
— Что-то я слез не заметил, — возразил Балуев.
— У нее было время отойти. Она проторчала у меня в грим-уборной всю репетицию. Вы понимаете, я стала виновницей их семейной разборки! Полина сказала мне, что между ними все кончено, что Игорь страшный человек, что она боится за жизнь своего ребенка и что ей надо найти достойную замену, сильного человека, или уехать. Еще она говорила, что у нее есть какая-то зацепка, но я не поняла, что она имеет в виду. Если честно, она явилась не вовремя. Я ждала вас, и она мне мешала. И как-то все это вылетело из головы. А теперь Полина мертва. Пуля в голову. Похоже на самоубийство. Но как она могла, ведь ребенок…
— Какой ребенок?
— У Полины остался сын, мальчику всего шесть лет.
— Сын Игоря?
— Нет. Его отца я не знала. Но Полина однажды проговорилась, что он чеченец.
Разговор затягивался, и Балуев не понимал, зачем он все это выслушивает. Про какую-то Полину и ее ребенка? Ему бы со своими детьми разобраться.
— Послушайте, Вера, — обратился он к ней, — вы баранку крутите?
— Что? — не поняла она.
— Машину водить умеете?
— Конечно. У меня даже права имеются. Только машина второй месяц в ремонте.
Он подозвал бармена и сказал всего два слова:
— Нужна машина!
— Возьмите мою, — не моргнув глазом предложил тот. — Стоит у черного хода.
Он все понимал без лишних слов. Не первый год в «Сириусе». И прекрасно помнил, кто его сюда устроил.
Когда они уселись в новенькую «тойоту», актриса резко рванула с места, и Геннадий понял, что рискует, как никогда.
— Куда путь держим?
— Не знаю. Главное, уйти от слежки. Давайте к вокзалу. Да не гоните так, черт возьми! У вас нет доверенности на машину! Что мы предъявим гаишнику? Выбирайте улочки потише! — Он отдал еще несколько команд, пока они не оказались в незнакомом дворе. — Теперь можно передохнуть и собраться с мыслями, — вздохнул Гена.
— Кто за нами следил?
— Не волнуйтесь так, Вера. Следят за мной, а не за вами.
— Но нас видели вместе! Я хотела просить вас о помощи! Я не знаю, что мне делать! Живу в постоянном страхе!
— Как видите, я сам нуждаюсь в помощи. — Улыбнулся Геннадий. — Спасибо. Выручили.
— Что же все-таки делать?
— Ничего не делайте. Живите как жили. Ходите на репетиции. Играйте в спектаклях. Уверяю, никто вас не тронет. Директор вас запугал, потому что сам боялся. Его больше нет, а значит, нет и проблемы.
— А если на меня выйдут те, что следят за вами?
— Я постараюсь их дезинформировать в отношении вас. В крайнем случае, расскажите им всю правду. Это вам ничем не грозит.
Он мог бы еще добавить, что к жизни надо относиться серьезней и по возможности не быть такой легкомысленной, но сам всегда презирал тех, кто читает нотации.
— Я, пожалуй, пойду, — робко сказала она.
— Куда?
— Домой.
— Можете воспользоваться машиной.
— Уже.
— Не понял.
— Уже воспользовалась. Вот мой дом. Вот мой подъезд. Заходите в гости.
Балуева неожиданно разобрал смех. Ему всю дорогу казалось, что это он контролирует ситуацию, направляет машину в нужном направлении.
— Как-нибудь в другой раз.
Вера только улыбнулась на прощанье. Он отводил ей куда большую роль, чем она на самом деле играла во всей этой истории. А разочарования такого рода всегда греют душу.
Он еще некоторое время просидел в «тойоте», раздумывая над полученной информацией. Позвонил бармену. Дал координаты машины. Потом набрал номер офиса Мишкольца.
Накануне отъезда Балуева в Москву Игорь Тимофеев открыл собственное дело. Геннадий подыскал ему замену. О дальнейшей его деятельности он ничего не знал.
— Это ты, Ген? — раздался в трубке голос Охлопкова. — Куда запропастился? Я раздобыл кое-что о Соколове.
— Оставь на будущее, — посоветовал Балуев. — Меня сейчас интересует Тимофеев.
— Наш Тимошка? — удивился Данила.
— В двух словах — чем он занимается?
— По-моему «Рога и копыта», — высказал предположение Охлопков, — отмывает денежки и в ус не дует.
— Откуда знаешь?
— Так, нашептал кое-кто.
— Где его офис?
— Розы Люксембург, 15. Помнишь мой художественный салон? Как я погорел, он занял. Второй год арендует.
— Он там хоть бывает?
— Сейчас должен на месте сидеть. До обеда всегда четко сидит, а потом ищи ветра в поле.
До Розы Люксембург было рукой подать, две остановки на автобусе. И Гена не стал мешкать.
«Я не схожу с ума? — спросил он себя, вскочив на подножку отъезжавшего автобуса. — Ведь не Мишкольц же, черт возьми, заказал Христофора Карпиди, Пентиума, директора, костюмера! Нет-нет, Мишкольц это только прикрытие. Надежное прикрытие. Мне ли этого не знать? И Поликарп с Беспалым не клюнули на Игорька только потому, что тот под «крышей» Мишкольца. Ловко придумано! Кем придумано?»
Деревянный дом, стилизованный под сказочный терем.
Балуев взобрался на крыльцо по скрипучим ступенькам.
— Куда? — выпятил ему навстречу грудь охранник в пятнистой форме.
«Не слишком ли для обыкновенной фирмы?» — успел подумать Геннадий.
— К Тимофееву, — коротко сообщил он.
— Он занят.
— Ничего. Меня примет. Доложите, что приехал Балуев.
С наглым видом он уселся в кресло охранника и закурил.
— Здесь курить не положено, — уже не так уверенно произнес хозяин кресла.
— У вас тут что, склад оружия? Делайте, что велено! — прикрикнул барин, попыхивая сигаретой.