— Ничего не выйдет.
— Почему? — встрепенулся Геннадий. — Ты обещала, что с детьми вопрос будет решен.
— Не в этом дело, — загадочно произнесла она.
— А в чем?
— На следующей неделе мэр дает банкет в своем загородном доме. Это неофициальное мероприятие. Туда не допустят прессу. Понимаешь?
— Нет.
— Ну что тут не понять? — все больше волновалась Кулибина. — Мэр хочет собрать представителей всех кланов.
— Для дружеского рукопожатия? — усмехнулся Гена.
— Почему бы нет?
— А я тут при чем?
— Твое присутствие просто необходимо. — Света закусила нижнюю губу и продолжила: — Во-первых, твое исчезновение наделало много шума, и все захотят убедиться, что ты никому не предъявишь претензий.
— Здорово! — похлопал в ладоши Геннадий. — А во-вторых?
Она тяжело вздохнула и произнесла:
— Володя просил поговорить с тобой. Он хочет, чтобы ты присутствовал на банкете в роли его заместителя.
— Прекрасно!
— Он заботится о твоей безопасности, болван! — закричала она. — В городе ходят слухи о твоей отставке! Нужно всем доказать, что это не так! Думаешь, у тебя нет врагов? Думаешь, мало охотников расправиться с тобой? Подумай о детях, в конце концов!
Он видел, как нелегко, даются ей эти слова, он знал, что Мишкольц действительно заботится в первую очередь о нем. На таком мероприятии, которое проводится впервые, должны присутствовать все местные тузы, а кого не досчитаются, тот, значит, вне игры. Мэр выбрал удачное время. Поликарп вернулся из Греции, Мишкольц из Америки, все остальные тоже в сборе. Он опасается создания новых организаций, хочет остановить процесс, но процесс уже пошел. Гробовщик лишился сыновей. Гробовщик наметил жертвы. Мероприятие в загородном доме мэра под угрозой, если… «Если» он оставил на потом.
— Я обещала и Мишкольцу, и мэру, что уговорю тебя. Сам понимаешь, каково мне теперь. Получается, что я хочу тебя удержать. Мы ведь объяснились и поставили точки над «и»… — Светлана сделала паузу, чтобы он подтвердил или не подтвердил свое окончательное решение. Но Балуев тоже молчал, и она сказала почти шепотом: — Потерпи меня еще недельку.
— Я остаюсь, — снизошел Геннадий. — Взгляну в последний раз на сборище людоедов. — И уже веселее прибавил: — Полетим на шабаш, Светка! Готовь метлу!
А пресса между тем не дремала. Уже в утренних газетах появились фотографии убитого Жигулина. Заметки с кричащими заголовками пророчили новые разборки и даже войну мафий. Призывали милицию к действию, общественность к поддержке.
В квартире Окуня не переставал звонить телефон. Одни поздравляли с единоличной властью, другие умоляли заняться расследованием, потому что «дело нечисто», третьи просто плакали и тряслись от страха. Всех мучил один и тот же вопрос: «Кто?» Кто посмел замахнуться на святая святых, одну из самых богатых и могущественных организаций?
Окунь сохранял внешнее спокойствие. Не надо поддаваться панике, уговаривал он себя. Первое, что приходило на ум: старик начал действовать, старик не простил им вмешательство в его заграничные дела и изгнание Гольдмаха. Но и это еще предстояло хорошенько осмыслить. Одно утешало — некому выражать соболезнования. У Жигулина, насколько было известно Окуню, не было никакой родни. У него тоже родственников не густо, если что. Есть, правда, любимая сестренка. Не родная, двоюродная. Но самое близкое на свете существо. И тут может выйти казус. Об их родстве никто не подозревает. Ни одна живая душа. Таков был уговор с сестренкой, еще после первой его отсидки. Не хотела иметь с ним ничего общего, не желала впутываться в его дела. Да все равно впуталась! Куда денешься? Ведь хочется заработать деньгу! Теперь он большой, всеми уважаемый человек, но уговор остается в силе. Так легче выжить.
Ему захотелось позвонить сестре, посоветоваться, но у нее была репетиция, а звонить в театр она ему категорически запрещала. Верка с детства была строгой и властной, и он ее немного побаивался.
Втайне он гордился сеструхой. Как-никак, настоящая актриса! И не где-нибудь, а в оперетте! Там надо и петь и плясать! Окунь следил за ее творчеством, посещал театр. И очень обрадовался, когда Верку утвердили на роль вампирши в триллере. Только все кончилось ничем. Да еще это проклятое убийство сына Гробовщика! Сестра тогда ему покаялась, что замешана в кладбищенской инсценировке, что согласилась участвовать в ней за большие бабки, которых в жизни не держала в руках. «Что же у меня не попросила, если нуждаешься?» — спросил он. «В твоих деньгах не нуждаюсь!» — с вызовом бросила она. Его деньги ей, видите ли, взять западло! Всегда была такой, с гонором. На вопрос, кто заказывал музыку на кладбище, ответила еще более дерзко: «Не твое собачье дело!» А пришла-то к нему зачем? Чтобы подстраховал, если наступит развязка. Сразу к брату, если что.
Он следил за тем, как продвигается дело. Хреново оно продвигалось, и это радовало. А заодно приглядывался к Тимофееву, наводил о нем справки. Сценарий триллера, по которому расправились с сыном Поликарпа, Окуню понравился. Сработано красиво! Такого человека, как Тимофеев, всегда нужно иметь под рукой. Тем более что с ним завязана двоюродная сестра. Прошлой осенью он приблизил к себе Игорька. И не пожалел. Когда дошло до дела, когда Пентиум дал деру, Тимофеев быстро разобрался в обстановке.
Телефон молчал не более пяти минут. Постоянные звонки не давали собраться с мыслями. На этот раз звонила Верка. Голос показался ему взволнованным. Она умоляла его никуда не выходить, а сама обещала явиться с минуты на минуту.
Она будто поняла, что ему нужен ее совет. Они чувствовали друг друга на расстоянии. Он уже не в первый раз в этом убеждался. И летом, когда убили сына Гробовщика, Окунь не находил себе места, страдал бессонницей. Позвонил ей в третьем часу ночи. «Тебе нужна моя помощь? Приезжай!» По голосу понял, что она не спала.
Теперь ему предстоят бессонные ночи. Он боялся старика и ругал Жигулина последними словами за эту дурацкую затею узурпировать власть. У них и так было всего предостаточно. Что еще надо? Лучше бы он сговорился с Гольдмахом сообща скинуть бывшего мента. Доказал бы лишний раз свою преданность старику. Задним числом все мудрецы!
Верка ворвалась как фурия. Из театра ехала на такси. Отпросилась с репетиции. Роль не шла ей сегодня в голову.
Прямо в пальто она плюхнулась в кресло, закинула ногу на ногу, задымила сигаретой.
— Ты уже знаешь о Жигулине? — спросил брат.
— По-твоему, зачем я здесь? Чтобы ты задавал мне глупые вопросы?
Всю жизнь она его колола, царапала словами, а он проявлял к сестре какую-то мазохистскую нежность.
— Я скажу кухарке, чтобы приготовила нам пожрать…
— Сядь! — закричала Верка. — Ничего не надо! Ты скоро потеряешь аппетит!
— Что случилось? — заволновался Окунь.
— Что случилось? — передразнила она и вдруг расхохоталась. — Тебе объяснить, что случилось? Правильно, сам ты ни за что не догадаешься! Поэтому я здесь. Случилась, милый братец, полная туфта! Вас с Жигулиным кто-то ловко подставил.
— То есть?
— Поликарп почему-то решил, что это вы заказали его сыновей. — Она опять засмеялась, нервно, визгливо. — Что ты выпучился на меня?
— Поликарп? — прошептал он, уставившись на сестру. Но в следующий миг встрепенулся и вышел из оцепенения. — Кто мог сделать такое?
— Понятия не имею, — пожала плечами актриса. — Может быть, Гольдмах, а может, Балуев.
Окунь вспомнил, что Балуева и Гольдмаха видели вчера вместе в «Сириусе», после чего преемник старика исчез в неизвестном направлении.
— Зачем это Балуеву? — недоумевал авторитет.
— А Бог его знает! Он занимался частным расследованием по делу Христофора. Всю душу мне вымотал. Я несколько раз обращалась к Тимофееву, чтобы освободил меня от общения с ним, а то я за себя не ручаюсь. И в конце концов пустила эту ищейку Мишкольца по следу, предупредив Игорька. Но у того оказалась кишка тонка. Он каким-то образом вырубил Балуева на несколько дней, а сам смылся из города. А Балуев снова воскрес. Его вчера видели с людьми Поликарпа. Не исключено, что он встречался с Самим.
— Это еще ничего не доказывает! — противился неожиданной версии Окунь, хотя прекрасно понимал, что полученная только что информация и связь Балуева с Гольдмахом говорит о многом. — Это происки Мишкольца! — заключил он. — Что ему надо от нас? Я с ним серьезно поговорю!
— Дурак! Мишкольц отбрехается в два счета. Говорить надо с Поликарпом, и немедленно!
— Ты так считаешь? — робко спросил он сестру.
Вера вздохнула, показывая всем своим видом, что устала от невероятной тупости брата, и произнесла:
— Я считаю, что Гробовщик уже отвел тебе место на своем кладбище.
После этих слов она резко поднялась и направилась к выходу.
Он бросился вдогонку и уже у самой двери успел схватить ее за рукав пальто.
— Ты не можешь так просто уйти! Ты должна мне сказать, кто заказал Христофора! Как я могу явиться к Поликарпу с пустыми руками! Назови мне эту мразь! Или хотя бы намекни…
— Милый мой братец, — с ухмылкой посмотрела на него Вера, — неужели ты думаешь, что в таком положении я стала бы от тебя это скрывать? Но беда в том, что я сама ничего не знаю. Меня не поставили в известность, для кого снимается кино. Я наивно полагала, что Тимофеев и есть заказчик. Вот уж кто точно знал, на кого работает! А также директор картины и костюмер. Не зря же их так спешно убрали. Возможно, в курсе Валера. Но где он? Ищи ветра в поле!
— Выходит, ты одна ничего не знала?
— Поэтому и разговариваю сейчас с тобой, а не с апостолом Петром у райских ворот. — Она по-дружески положила ему руку на плечо и сказала на прощание: — Звони Поликарпу. Попробуй с ним договориться. Еще не все потеряно.
Снова оставшись в одиночестве, Окунь принялся усиленно думать, что всегда давалось ему с трудом. Потом начал действовать. Во-первых, заказал кухарке роскошный ужин, во-вторых, велел усилить охрану, в-третьих, распорядился, чтобы к двум часам дня в ресторане «У Сэма» собрался весь цвет организации. Форум обещал быть представительным. И только после всех этих ухищрений он набрал номер резиденции Карпиди. Ему ответили, что босса нет. Когда он назвался и сообщил о цели своего звонка — похоронах Жигулина, его попросили перезвонить через полчаса.