– Мне надо с твоим мужем поговорить, – без предисловий начала Лиза и сделала шаг, чтобы пройти внутрь.
– Кирилл, – девушка равнодушно повернулась и крикнула вглубь квартиры, потом посторонилась, пробурчав как бы про себя. – Вообще-то я не замужем.
– О, соседка, – Кирилл появился в проёме, вытирая кухонным полотенцем руки. – Пришла своими глазами оценить ущерб?
– Ага, – Елизавета шагнула в просторную прихожую. Вероятно, хозяин не так давно заехал, и ещё не успел обзавестись мебелью. – Лучше увидеть самой, иначе насочиняешь смету с семью нулями.
– За кого ты меня принимаешь? – усмехнулся хозяин и шутливо расшаркался, раскрылатив руки.
– За того, за кого и ты меня, за человека лёгкого поведения.
Елизавета осмотрела прихожую и ванную комнату, ощутимого, зрительного урона не увидела, однако заранее про себя решила не скандалить с соседом. Пока склока не дошла до родителей, уж лучше помалкивать и соглашаться на все условия, всё-таки прописана в другом месте, а ей очень не хотелось возвращаться в свою квартиру, из которой до службы добираться минимум час. Лиза вспомнила о работе, о незаконченном переводе, с кислой миной кивнула и отправилась к своим пакетам, которые так и стояли за порогом. Возле самой двери остановилась со словами:
– Заходите, обсудим сумму и условия выплат.
– Через час устроит? – Кирилл как лакей перекинул через руку полотенце и услужливо наклонил голову.
– Перестаньте паясничать, вам это не идёт. Давайте встретимся завтра, сейчас я слишком устала, хочу получить свой ужин и лечь спать, – Заболоцкая порылась в сумочке, в кармашке нашла визитку и протянула мужчине. – Созвонимся.
Кирилл глянул на лощёный квадратик и его брови вздёрнулись, а губы скривились удивлённо:
– Переводчица?
– А ты для себя твёрдо тешил, что содержанка?
– Смотрю, толмачи не слабо зарабатывают! Элитный дом не хухры-мухры!
– По-всякому случается, – устало скривилась Лиза и пренебрежительно махнула рукой. Ещё не хватало пускаться в объяснения, с мало знакомым мужиком.
– Может, перейдём на вы госпожа Заболоцкая? – на лице хозяина квартиры снова мелькнула усмешка.
– А смысл?
– Ну, да! – Кирилл легко кивнул.
Блондинка с немым вопросом наблюдала за диалогом, переводя взгляд от одного к другому, словно эта пара играла в пин-понг.
Войдя в свою квартиру, она удивилась тишине.
– Александра, Саша, Великая! – женщина скинула кроссовки, снова прислушалась к единственному тиканью напольных часов, прошла на кухню и сгрузила на стол пакеты. – Надо думать, кого приглашаешь в дом! – укорила сама себя Лиза. Она даже не сомневалась, что новая подруга уже испарилась, прихватив драгоценности. Каково же было удивление, когда в гостиной в одном банном халате, без простыней, одеяла и подушки, прямо на кожаном диване, изо всех возможных отверстий пускала пузыри бомжиха. Разомлев от тепла и уюта, она крепко спала.
Елизавета остановилась в дверях, размышляя, будить гостью на ужин или нет, потом вернулась на кухню, не разбирая пакеты, налила стакан молока и открыла коробку со сдобными булками, которые до этого в целях сохранения фигуры, себе никогда не позволяла.
«Такой стресс надо заедать только булками, – размышляла Елизавета, жадно откусывая куски ароматной сдобы. – А подруга за завтраком наверстает, она к голоду привычная! Ишь разморило от комфорта, конечно, после улицы сразу попасть в элитные апартаменты! Храпит, аж пузыри отлетают!».
Заболоцкая ещё планировала проверить перевод, но после еды ноги понесли прямиков в спальню, где сопел Мурзик. Проваливаясь в сон, она сверстала план на следующий день:
«Завтра пятница, первым делом на службу, сдам перевод, если ещё шеф не уволил. Да не уволит, – успокоила свои путающиеся мысли Лиза. – Такого переводчика ещё найти надо!»
Она провалилась в бездну без лёгких сновидений и тяжёлых кошмаров.
Глава 4
В последнее время Соловьёвскому стало душно в своём доме. Алексея перестали интересовать проблемы детей, жена не волновала и не влекла, да и на службе, кажется, достиг потолка – в кабинете на стеклянной полке расположился целый ряд со статуэтками «Тэфи». Бесконечные политические ток шоу с одними и теми же участниками обрыдли до безобразия, потому что темы муссировались из передачи в передачу без изменений. Попробуй, пригласи какое-нибудь свежее лицо, так это лицо норовит превратиться в морду, в эфире такого набуробит, что туши свет или охрану вызывай. Так случалось несколько раз, гнал участников со скандалом из студии, а зрителю нравилось, аплодировали до усыку, рейтинг взлетал, но начальство грозило пальчиком, мол, сиди тихой сапой, покрикивай, критикуй, даже крепкое словцо вставь, только давай без потрясений! Передача шла с завидным постоянством, но как-то тухло, без изюма, поэтому согласился дополнительно на роль эксперта в шоу, которое препарировало общество. Вот тут было, где разгуляться – такие маргиналы попадались, загляденье! Сын насиловал сестру, отца, да всех соседей, мать с рождения держала дочь на цепи, пластические хирурги в домашних условиях не только кроили морды и выкачивали жир с живота, да ещё абортами промышляли! Алексей после каждой такой истории шёл в фитнесс центр, чтобы умотать свою мускулатуру в хлам, потом в душе мочалкой докрасна оттирал ту грязь, которая налипла во время передачи. Со стороны казалось, что его жизнь удалась – востребованный, популярный ведущий, каждая собака поздороваться норовит, обеды только в фешенебельных ресторанах, отпуска на лучших курортах, дом на Лазурном берегу и всё же какой-то неведомый сплин заполз под рёбра и обосновался. Соловьёвский не находил объяснения таким переменам, хотя и не особенно искал, не хотел быть сам для себя психоаналитиком. А то, что проблемы возникли на эфемерном уровне психиатрии, для него являлось очевидностью. Именно сегодня, стоя под душем, до него неожиданно дошла истинная причина душевного недуга: он достиг всего, чего хотел! Ему больше нечего желать! И уж, конечно, не того, что предлагал руководитель канала Синявский! Он смыл с тела пену, вышел из кабины, укутался в полотенце и внимательно посмотрел на себя в зеркало. Кожа на лице обвисла и потеряла здоровый цвет. Это от того, что мало времени проводит на свежем воздухе – работа в студии забирает почти всё время. У него в штате числилось несколько ассистентов, которые без проблем выполнили бы любую просьбу, а уж тем более задание, но хотелось под любым предлогом вырваться из душного дома. То, что произошло с Федотом, по большому счёту его не волновало. Телохранитель-шофёр сам выбрал такую работу, его специально учили закрывать и защищать вверенное тело. Журналист мало с кем вступал в дружеские отношения, близкими друзьями мог назвать всего пару человек, а уж охранника – шофёра держал на расстоянии. Алексей уставал от бесконечной болтовни в эфире, поэтому в поездках и передвижениях старался отключать мозг и язык. Да и о чём вести беседы с кучером, не о ценах же на сахар и бензин, не про футбол, не про теннисный кубок Ролан Гаррос! Да и вообще, продуктовые магазины посещает жена, а теннис и футбол он терпеть не мог! Соловьёвский не переживал, что остался на какое-то время без защиты, уже в понедельник появится другой бодигард, заберёт машину от ресторана «Роза ветров» и работа продолжится в прежнем режиме. Он даже не сомневался, что выстрел был организован с подачи Синявского. Вроде предупреждения: вякнешь, в неположенном месте, лишишься головы! Поэтому он был уверен – сейчас его никто не тронет, резона нет, в полиции ни слова не прозвучало о приватной теме беседы за столом! Да мало ли о чём могли разговаривать коллеги по цеху!
Алексей ещё раз критически осмотрел лицо, потёр шершавую щёку, но бриться передумал, брызнул на себя одеколон и вернулся в спальню.
– Эмма! – Соловьёвский прислушался к тишине в доме и вспомнил, что жена повезла детей в школу.
Внизу в столовой он выпил чашку кофе и без аппетита съел пару бутербродов, которые оставила жена. До обязательного пятничного ужина времени вагон, поэтому лучше сесть на «Харлей» и с ветерком по Москве, проветрить голову и очистить душу. А то, что к раненому Федоту в больницу, предлог отличный!
***
Павел Краснопёров любил свою работу, полюбил сразу, когда начал службу в сибирском шахтёрском городе и потом, когда переехал в городок недалеко от Москвы. А сменил место жительства, потому что получил в наследство от бабушки квартиру. И вдруг любви значительно поубавилось, когда друг зазвал в столицу и устроил в академию Министерства юстиции читать начальный курс лекций по криминалистике. И зачем он согласился на эту авантюру, Павел и сам понять не мог, вроде пьяным не был, когда дружок пабасенки рассказывал про тёплое местечко! Вытерпеть эту нудятину Краснопёров смог чуть больше года, потом вырвался из лап преподавания и устроился в районную прокуратуру следователем! Вот это дело! Вот это настоящая жизнь! К слову сказать, ректор Академии долго увещевал Павла Анатольевича, умасливал и просил остаться, сыпал похвалы, как барбариски, обещая горы золотые! Главное, что вынес для себя из этой беседы уже бывший лектор, это понимание того, что оказывается он ценный кадр в обойме преподавательского состава, но сей факт уже не играл никакой роли! Паша принял решение, забрал трудовую книжку и вздохнул полной грудью! Когда второй раз Краснопёров повёлся на увещевания товарища, то действительно в тот момент был глубоко навеселе. Они праздно проводили вечер в ресторане по случаю дня рождения всё того же дружбана. Компания собралась не очень большая, но весёлая, гости обнимались с именинником и друг с другом, много пили и шутили. Паша оказался в этой компании первый раз и кроме хозяина застолья никого не знал, однако быстро влился в общее веселье, прытко запрокидывал рюмки, и также прытко выделывал кренделя на танцполе. А дружок, видать, заранее составил план устроить не только работу близкому другу, но и личную жизнь. Он на протяжении вечера пытался свести Павла с привлекательной девушкой. Сначала Краснопёров робел, но градусы сделали своё коварное дело. Вскоре кренделя сплелись в общем танце, потом в поцелуе, а на утро Паша обнаружил девушку в своей постели. Он никогда не был женат и понятия о семейной жизни имел весьма расплывчатые.